Юсуф ас-Сибаи - Добрейшие люди
В центре этой изумительной картины перед плитой со сковородками стоит Заки. Рядом с ним таз, наполненный кусками свежей рыбы. В руке у Заки железный прут, с помощью которого он переворачивает рыбу на сковородке, весело напевая вполголоса:
— Ты поднялся над крышами, и у тебя украли одежду, о Абду… Нет, клянусь пророком, о Абду!..[15]
Тут снова слышится звенящий окрик дяди Абду, который топорщит усы и восклицает:
— Поворачивайся живей, парень, не то клянусь тем, кто создал пророка[16], разрежу тебя на куски и зажарю на сковороде, что стоит перед тобой…
Заки бормочет о том, что он имеет в виду другого Абду, затем покорно замолкает.
Удивительно, что угрозы дяди Абду так сильно действуют на Заки. Ибо сама по себе угроза разрезать на куски и зажарить на сковородке просто смешна. Из этого Заки, которого дядя Абду называет не иначе как «парнем», можно было бы сделать четырех Абду. Широкоплечий, с упругими мускулами, большеголовый, с дремучей растительностью на груди и руках, с крупными чертами лица, Заки являл собою как бы увеличенную копию человека, похожего на сказочные создания из книжки о Гулливере.
Будучи щедрой в сотворении тела Заки, природа поскупилась при создании его мозга, если она вообще не забыла о нем. Это — самое глупое создание аллаха, и с самого рождения Заки не называли иначе, как осленком. Это прозвище стало его вторым именем, а имя его отца постепенно забылось. Он вырос в лавке дяди Абду, который приютил его и стал поручать ему всякую мелкую работу, предоставляя ему взамен пищу и ночлег. Кроме лавки и Сиди аль-Хабиби, Заки не знал ничего. Он почти не расставался с этими двумя местами и был более общительным с рыбой, нежели с людьми.
Между ними — Заки и рыбой — установились особого рода дружба, симпатия и доверие. Людей же Заки чуждался. Он смотрел на них, столпившихся за стеклом, восклицавших и хватавших пакеты с рыбой, как смотрит человек на диких зверей. Когда у него бывала свободная минутка и он садился, чтобы поразмыслить — если, конечно, допустить, что в его голове имелось что-то, чем можно было мыслить, — его более всего огорчало, что аллах создал его человеком, а не рыбой. На что нужно ему это огромное тело, большая голова, покрытая густыми волосами, и длинные конечности? Разве можно сравнить его большой рот с маленьким ртом рыбы? Разве можно сравнить его ноги с красивым, прямым рыбьим хвостом, а его руки — с тонкими, острыми плавниками рыбы?
Он с отвращением и испугом смотрел из-за стекла на толпы людей. Его огорчало то, что бедная рыба ничего не могла сделать и покорно и униженно сдавалась ножу и сковородке, чтобы эти двуногие звери с аппетитом пожирали ее.
Так и оставался Заки осленком в своей замкнутости и нелюбви к людям внутри лавки среди рыб… И вдруг однажды среди сборища человекообразных зверей-покупателей, столпившихся за стеклом, он увидел ее. Голова его закружилась, и он зашатался, как пьяный. Кто это? Суния Авия, и никто иная! Кто, кроме нее, может сотворить с ним такое?
Впервые он увидел ее, когда из толпы раздался ее голос, требуя на пять пиастров окуня. Для него ее голос, наполненный какой-то странной сладостью, прозвучал совсем по-иному, чем голоса других… Он оглянулся, чтобы увидеть ее лицо, и уставился на нее в замешательстве.
Окунь? На что ей окунь? Она сама, с ее полными руками и округлыми плечами, как белая рыбка.
Девушка вновь позвала дядю Абду, но, не получив ответа, начала расчищать себе путь через плотное скопище тел, добралась до двери лавки и протиснулась внутрь.
Боже милостивый! Что это? Аллах с таким мастерством не создавал еще человеческого существа. Это круглое лицо, розовые щеки, похожие на спелые помидоры!.. Косынка, закрывшая одну бровь… Маленькие розочки, сыплющиеся с нее на волосы… А плечи!.. Да защитит вас аллах! Черная миляя[17] соскользнула с них, открыв прозрачную блузу… Нежные, белые плечи, полные руки и грудь, восставшая против своего прикрытия, стремящаяся во что бы то ни стало освободиться от него и вырваться на волю…
Он услышал ее сердитый, возмущенный окрик:
— Что же это, дядя Абду? Полчаса зову, рву голос, и никто мне не отвечает! Дай мне окуня на пять пиастров!
Однако дядя Абду ей не ответил, а закричал Заки:
— Кончай скорее, парень! Живей, Заки, поднос уже пустой!
И вновь раздались восклицания девушки:
— О аллах! Клянусь пророком, о Заки, брат мой, кончай скорее, прошу тебя!
От этих слов теплая волна разлилась по телу Заки. «О Заки, брат мой!»
Впервые к нему обратились подобным образом, и кто? Эта прекрасная, чарующая волшебница! Отвернувшись в смущении, Заки занялся делом.
Вечер прошел благополучно. Окончив работу, Заки присел, мечтая о девушке.
Прошло два дня, в течение которых Заки внимательно вглядывался в посетителей, ища и не находя ее среди них… Она пришла на третий вечер и после этого продолжала приходить каждый день, чтобы купить рыбы и обменяться с Заки обычными, но такими пленительными приветствиями.
Так любовь вонзила свои клыки в сердце Заки-осленка. В неопытное сердце, не знавшее до тех пор, что такое любовь, и даже не замечавшее ранее женщин…
Заки был вполне удовлетворен этими случайными приветствиями и тем, что он имел возможность видеть ее каждый вечер, когда она приходила за рыбой.
Но однажды, зайдя в соседнюю лавку Сайида аль-Хадари за пучком бакдуниса, он вдруг услышал стук кабкабов[18] по тротуару, приближавшийся, словно ритмичная музыка, и затем волшебный голос, обращенный к нему:
— Добрый день, си Заки![19].
Он обернулся и увидел ее во плоти и крови! Она жевала резинку и аппетитно причмокивала языком.
От неожиданности Заки охватило сильное смущение. Его, как говорится, пронзила стрела аллаха, и он не мог произнести ни слова.
Между тем волшебница продолжала:
— Ну и ну! Что же ты молчишь, парень? Добрый день, си Заки!
Наконец аллах ниспослал ему дар речи, и он ответил хриплым голосом:
— День добрый!
Тут хозяин лавки аль-Хадари начал прихлопывать в ладоши, молодецки играя бровями и припевая:
— О девушка Сона, до чего прекрасны твои ножки!
Пораженный такой непристойностью, Заки осуждающе посмотрел на аль-Хадари, затем с удивлением спросил его:
— Сона? Ее зовут Сона?
— Вот те на! А ты не знал? Это ж Сона, девушка, что твой миндаль! Работает в доме аики[20] Закии.
— Как работает?
— Как работает? Не инспектором, конечно, и не проповедником. Работает девкой, дурень.
— А что это такое?
— Э, да ты совсем балда! Неужели ни разу не был в доме Закии? Посмотрите на этого невежду! Хочешь пойти со мной сегодня вечером?
— Пойти к Соне?
— Да, к Соне, — подтвердил Сайид. — А что, боишься? Гони бурейзу![21].
Заки с сожалением покачал головой. Сайид вновь принялся уговаривать его:
— Что, нет бурейзы? Ну и не надо. Приглашаю за мой счет. Жди меня здесь после работы…
Остаток дня Заки провел в полной растерянности, ничего не замечая вокруг себя. Наступил назначенный час. Дядя Абду ушел домой, и Заки закрыл лавку. Однако вместо того, чтобы отправиться домой спать он надел гильбаб[22] и вышел на улицу. Сердце его начало учащенно биться. Наконец подошел Сайид, и они молча дошли до улицы Селима, затем пересекли улицу Зейн аль-Абдин и свернули направо в мрачную улочку, где Сайид начал то и дело сворачивать направо и налево, а Заки покорно следовал за ним, совершенно утонув в мыслях о Соне. Она стояла перед его глазами. Черное покрывало спало с нее, оставив ее тело в прозрачной рубахе, которая подчеркивает ее прелести… Затем его воображение еще больше разыгралось, снимая с нее тонкие одежды, и она предстала перед ним обнаженная, или, как говорят люди, в том образе, в каком ее создал аллах.
Дальше пойти он не успел, ибо очнулся, столкнувшись со своим спутником, который неожиданно остановился перед небольшой деревянной дверью. Заки охватило сильное смущение, и он со страхом спросил:
— Уже пришли? Это и есть дом аики Закии?
— Да нет еще, глупый.
Сайид несколько раз постучал в дверь. Не успокоившись, Заки с удивлением спросил снова:
— Что мы здесь будем делать?
— Расслабимся малость, осленок. Следуй за мной.
В этот момент дверь медленно отворилась, и из-за нее показалось чье-то лицо.
— Добро пожаловать, Сайид… Кто это с тобой?
— Заки-осленок, подмастерье дяди Абду.
Сайид вошел в дверь, и Заки ничего не оставалось делать, как последовать за ним, силясь понять, что же означает слово «расслабиться». Они шли по темному подвалу, в конце которого виднелся бледный свет, исходивший, видимо, от стеклянной лампы… Заки почувствовал странный запах. Он услышал, как Сайид громко произнес «салям алейкум». Несколько голосов ответили вразнобой: «Алейкум салям ва рахматулла!»[23].
