Сильвен Жюти - Путешествие в исчезнувшие страны
Итак, торговцы переправляются через реку, а на противоположном берегу их уже поджидают сгорающие от нетерпения амазонки, бесстыдно выставившие напоказ из-под коротких лат единственную грудь. О латах же могу сообщить вам, что это единственный предмет одеяния амазонок, и представляют они собой нечто вроде пластины, сплетенной из тонких побегов тростника, но переплетенных столь крепко, что копье со стальным наконечником с трудом пробивает эту «броню». Амазонки быстро перегружают тяжелые мешки с солью в так называемые седельные кобуры своих строптивых лошадей, затем расплачиваются с торговцами золотом, несколько тусклым, но все же достаточно доброкачественным, после чего они, в том случае, если пребывают в хорошем расположении духа, могут добавить к оговоренной плате несколько ожерелий и немного поболтать с торговцами, которых постепенно довольно хорошо изучили. Амазонки рассказывают собеседникам всякие ужасные пикантные истории, ибо они догадываются, сколь падки именно на такие истории торговцы, сколь жадно они им внимают и как хотят они услышать побольше (до такой степени возбуждаясь, что даже соглашаются немного снизить цену на драгоценный товар). Вдоволь наговорившись, амазонки пускают лошадей в галоп и несутся по направлению к своей деревне, издавая на скаку пронзительные крики, а купцы возвращаются на противоположный берег, еще внутренне содрогаясь от ужаса (ибо ни один из них, даже самый смелый и закаленный в опасных путешествиях, не пересекает реку без смутных опасений и дурных предчувствий), но в то же время торговцы приходят от встречи с гордыми амазонками в сильнейшее возбуждение, и люди поговаривают, что у жен торговцев нет никаких оснований сетовать по сему поводу.
Что касается меня, то я сидел тихо-тихо, спрятавшись между двумя мешками с солью, и, конечно же, испытывал некоторый страх в ожидании первого контакта с амазонками, хотя и не подавал виду, что побаиваюсь их. Однако, к великому удивлению торговцев, приготовившихся к тому, что они станут свидетелями моей скорой гибели, как только я ступлю на берег, а быть может, приуготовлявшихся и к чему-то худшему, но в любом случае опасавшихся того, что мое появление вызовет у амазонок взрыв ярости, амазонки, увидев меня, лишь слегка подивились моему внешнему виду и принялись весело смеяться и над моим тщедушным по их понятиям и меркам телом, и над моими голубыми глазами, и над моими светлыми вьющимися волосами, ибо ничего подобного они прежде никогда не видели, так как в тех краях глаза и волосы у всех обитателей черны как агат или смоль. Потом они без тени стыда и смущения проявили чрезвычайный интерес к размерам моего мужского достоинства и дошли в своем бесстыдстве до того, что расстегнули у меня на штанах ширинку, чтобы потрогать член, взвесить его на ладони, и в конце концов, к моему неописуемому стыду и столь же неописуемому ужасу, разразились громким смехом, и все это происходило на глазах у торговцев, смущенных и растерянных, сначала не знавших, как себя вести в подобных обстоятельствах; правда, потом купцы, слегка придя в себя, предпочли последовать примеру амазонок, то есть принялись хохотать во все горло, чем еще больше усугубили мое смущение, которое мне в данной ситуации никоим образом нельзя было выказывать. Конечно, самолюбие мое было уязвлено довольно сильно, и в других обстоятельствах ради защиты своей чести я бы без колебаний рискнул жизнью, но тогда я не мог выказать даже малую толику недовольства, потому что хотел провести несколько дней среди амазонок, а не возвращаться вместе с купцами на противоположный берег. Услышав мою просьбу, амазонки были несказанно удивлены, но после непродолжительного замешательства их предводительница приказала, чтобы мне приготовили циновку под открытым небом, под выступом скалы, и потребовала, чтобы я поклялся не делать ничего против их воли, в особенности же я должен был клятвенно обещать не пытаться проникнуть в их хижины, а также обещать выполнять все их приказы и требования беспрекословно, без пререканий и обсуждений. Предводительница еще раз повторила, что я не должен ни в коем случае пытаться проникнуть в их жилища, ибо туда доступ мужчинам категорически запрещен. Но почему амазонки проявили ко мне такую благосклонность и выказали такое великодушие? Подобный поступок поверг торговцев солью в замешательство, они ничего не понимали и испытывали смешанное чувство недоумения, смущения… даже с некоторой примесью разочарования. Я же как раз именно на такой исход моего предприятия и рассчитывал, основываясь на своих обширных познаниях нравов и обычаев различных племен и народов, ибо я уже немало поскитался по свету и многое повидал. Итак, я был уверен в том, что, сколь бы дикую жестокость ни проявляли амазонки во время своих набегов на земли соседей, они бы ни за что на свете не дали бы даже волосу упасть с моей головы, потому что, по их понятиям, я был их гостем, раз добровольно к ним пожаловал, и они не могли отказать в гостеприимстве тому, кто к ним пришел с миром и кто учтиво попросил у них дозволения провести некоторое время в их владениях. Простодушные купцы могли бы испробовать сей метод на собственном опыте задолго до меня, потому что амазонки не тронули бы никого, кого посчитали бы гостями, но ни один из них об этом не подумал.
Итак, я со вниманием выслушал все распоряжения предводительницы отважных воительниц и обещал не нарушать никаких запретов. Кстати, мне было сказано, что я ни в коем случае не должен пытаться приблизиться к перевалу в самом сердце гор, по которому проходит граница страны амазонок и за которым, по их словам, лежит неведомая им Северная страна.
Сначала амазонки вели себя со мной крайне осторожно, видимо, не особо мне доверяя или не доверяя вовсе, но несколько дней спустя они, казалось, сменили гнев на милость и как будто бы совершенно привыкли к моему присутствию среди них. Страдали ли они от того, что соседи их не понимали и не ценили по достоинству? Вполне вероятно, что страдали. Возможно, именно поэтому каждая из них охотно отвечала на мои расспросы и сообщала мне все, что я желал знать, каждая выказывала готовность мне все показать и рассказать… а быть может, каждая была готова и на нечто большее… как знать? Я очень быстро подружился с некоторыми из них и должен признать, не с самыми безобразными… и иногда мне в голову закрадывались мысли о том, что можно было бы, пожалуй, пойти в наших отношениях несколько дальше, чем просто приятельские или дружеские отношения, ибо в конце концов я привык к их виду, и они даже стали мне нравиться, хотя вид их обезображенных (причем умышленно) правых грудей был мне до последней минуты моего пребывания среди них неприятен и вызывал чувство неловкости.
Вскоре для меня в жизни амазонок не осталось никаких тайн, за исключением разве только той ее части, что являла собой предмет самых оживленных пересудов по всей округе и представлялась соседям амазонок областью постыдной, неприличной, скандальной… Я имею в виду процесс деторождения… Надо признать, что меня ужасно занимал вопрос, каким образом обеспечивали амазонки продолжение рода. Мне было известно, что ответы на этот вопрос, содержавшиеся в россказнях торговцев солью, были столь многочисленны и разнообразны, сколь и невероятны…
Но вскоре в моих отношениях с амазонками произошли разительные перемены. Видимо, никогда еще ни один мужчина, свободный в своих поступках и желаниях (ну, почти свободный), не оставался среди них на столь продолжительный срок. Амазонки никогда прежде не оказывались в подобной ситуации, и такое положение дел неизбежно должно было повлечь и повлекло такие события, которые, быть может, были весьма серьезными для амазонок, но по сравнению с событиями долгой истории рода человеческого были просто пустяками. Скажем прямо (и я вовсе не хочу приписать себе ложные заслуги), что некоторые из воительниц принялись оспаривать друг у друга право пользоваться моим благорасположением и что я нисколько не возражал против такого выражения почтения к моей особе и таких знаков внимания. Я сказал «оспаривать», но это, пожалуй, не слишком подходящее слово, потому что среди амазонок я не заметил никаких проявлений взаимной ревности, а наблюдал лишь сдержанность, скромность, природную гордость и благородство; казалось, амазонки никогда прежде не рассматривали вопрос о возможности возникновения подобных отношений между некоторыми из них и представителем мужского пола, но, обнаружив их существование, они тотчас же объявили мне, что выставляют одно условие: если в результате на свет появится ребенок женского пола, то это несчастное дитя будет предано смерти, так как у них, у амазонок, процесс воспроизводства себе подобных подчиняется точным и строгим правилам, которые ни одна из них не осмелилась бы нарушить ни за что на свете. Именно это обстоятельство и подвигло меня на то, что я чрезвычайно заинтересовался их способом воспроизводства, представлявшимся мне делом крайне таинственным.
