Игорь Симонов - Неизбежность лжи
Юрий Петрович предложил Косте возглавить это агентство со скромным на первых порах окладом в сто пятьдесят тысяч евро, но с пятнадцатипроцентной долей в бизнесе, которая при успешном развитии событий могла через год вырасти до двадцати пяти процентов минус одна акция.
– Я ничего не понимаю в политтехнологиях и довольно скептически отношусь к PR, – удивился Костя, – мне казалось, что на эту тему я достаточно много высказывался.
– Именно поэтому я тебе все это и предлагаю, – невозмутимо ответил Юрий Петрович. – Мне не нужны люди, которые считают, что они провели сделку по слиянию двух банков просто потому, что обеспечили этой сделке хорошую прессу. Ты занимался маркетингом, значит, знаешь, как засирать людям мозги – этого знания вполне достаточно. Мне не нужен пиарщик, мне нужен умный руководитель, на которого я мог бы положиться.
– Спасибо, но…
– Никаких но, пока не выслушаешь до конца. В первый год у тебя будут две задачи – набрать с рынка лучших людей и создать работоспособную структуру, с заказами я помогу в первое время, дальше справляйтесь сами. Но это только первая задача. Вторая сложнее. Мне нужна очень мобильная и очень профессиональная команда, способная в короткий срок обеспечить масштабную компанию в прессе, на ТВ и, главное, в Интернете. Тебе надо будет продумать, каким образом мы сможем быстро доставлять информацию в иностранные СМИ, где все это гораздо сложнее. Первая структура будет твоей официальной работой, вторая – главной, которая будет приносить хорошие деньги и заставлять нейроны в твоем мозгу носиться в сто раз быстрее, чем на любой работе, которую ты найдешь на обычном рынке.
– Я думал, у вас все это есть, – недоуменно сказал Костя.
– Я тоже так думал, – в словах Юрия Петровича на этот раз было заметно раздражение. Но то, что было, не выдержало проверки делом. И, пожалуйста, не начинай сейчас рассказывать, что такое важное дело… Почти незнакомому человеку… Я провел с тобой много времени и знаю о тебе достаточно, чтобы принять подобное решение. И помни, что окно открывается только один раз.
– На кого мы будем работать? – спросил Костя, давая этим вопросом согласие на сделанное предложение.
– Мы будем работать на меня, я буду работать на себя, иногда на некоторых людей, но в конечном счете мы всегда будем работать только в интересах основных бенефициаров. В этой второй работе не должно быть никакой самодеятельности. Ну, что скажешь, мой юный друг?
Так получилось, что к концу июля Костина жизнь вновь радикально изменилась. У него появилась новая очень интересная работа и новая очень интересная подруга. Имело смысл уезжать из России, чтобы вернуться вот так, сразу с двумя щитами[12].
Глава 4Юрий Петрович и Лиза были двумя людьми, которые в течение короткого времени заполнили в жизни Кости пустоты, образовавшиеся в результате потери старшего товарища и бывшей жены, и в обоих случаях со значительным upgrade’ом[13]. Причем с Лизой Костя познакомился на каком-то мероприятии в Барвихе, куда его пригласил конечно же Юрий Петрович. Стояла жаркая середина июля, и возможно это было последнее летнее мероприятие, на котором собрались правильные люди. Костя сделал уже все необходимые действия, о которых договорился с Юрием Петровичем, но пока еще продолжал смотреть на все происходящее с ним как бы со стороны. Он не был внутри системы и совершенно не хотел туда попадать. «Если нет желания жить в барском доме, то вполне можно служить приходящим учителем, ну раз в год позовут отобедать – зато все остальное свободное время твое – никаких обязательств», – примерно так он убеждал себя, понимая, что в действительности сдает один рубеж обороны за другим. Посещение концерта в Барвихе с последующим after-party было еще одним сданным рубежом. В темно-синем льняном костюме и тончайшего хлопка белой рубашке он, если и отличался от остальных мужчин внешне, то в лучшую сторону. Женщины четко делились на две категории: жены и подруги. Последних было мало, поскольку все знали друг друга и с двадцатилетней девушкой мог прийти либо только что разведенный, либо маскирующийся гей. Жены были на все возраста и выделялись сумками Hermes из крокодиловой кожи, обилием бриллиантов и пластических операций. Лиза не принадлежала ни к одной из двух категорий. Она хорошо выглядела без хирургического вмешательства (что позднее подтвердилось при ближайшем рассмотрении) и без крокодиловой сумки, но при этом заметно старше двадцати лет и ее никто не сопровождал. Она была сама по себе, но и не очень нуждалась в сопровождении. С ней здоровались, обнимались и целовались. Костя решил, что останется на after-party, если она останется. Со стаканом воды он решительно присоединился к группе людей, которые вместе с Лизой лениво обсуждали перспективы времяпрепровождения ближайших шести недель: Корсика, Капри, Порто-Черво, север Франции, юг Франции, виллы, шале и замки, на мотоциклах по Африке, на байдарках по Бразилии, пешком по джунглям, на парашютах с Кордильер, успеть на день рождения Аркаши, да и еще Полина приглашала, всех только напугали этим кризисом, ничего, вот осенью вторая волна, первую пережили и вторую переживем, а надо будет и третью, нет, мальчики, давайте уже без третьей и без второй, а то зимой Саша сам не свой был, такое еще раз – так это просто не пережить, мы Антоше пять лет отмечали, так, представляете, пришлось гостиницу, которая праздник организует, просить в договоре все цифры уменьшить, чтобы в глаза не бросалось, это же ужас просто…
Лиза вместе со всеми смеялась, произносила те же названия, охала и снова смеялась. Разговор сам по себе затухал, и поддерживать его можно было только при помощи алкоголя, который в жаркий вечер потреблялся только несколькими энтузиастами.
Костя, понимая, что еще немного, и она уйдет, и это будет не просто потерянный вечер, но вечер, который может дать толчок развитию в дальнейшем настоящего комплекса неполноценности, чувствуя учащение биения сердца, и подготавливая первые правильные слова, способные поддержать дальнейший разговор, услышал вдруг обращенные к себе слова Лизы: «А вы, молодой человек, когда вы нам о себе расскажете, а то стоите и слушаете, может, вы репортер? Наташа, он похож на репортера?» Все засмеялись. Высокая, яркая, крупная, сорокалетняя Наташа вполне дружелюбно посмотрела на Костю: «Нет, не похож, слишком хорошо одет, – и, подумав, добавила под общий смех, – да и воду пьет, нет, точно не репортер. Тогда кто же вы, молодой, человек, признавайтесь».
– Чацкий, – неожиданно для себя и исключительно для Лизы ответил Костя, – Константин Дмитриевич Чацкий[14], к вашим услугам, господа, только что из Европы, давно не был на родине, осваиваюсь потихоньку, много, знаете ли, перемен, – и совсем уже под общий хохот с комичным поклоном, – кстати, не женат.
Минут на пять Костя стал центром внимания, к нему потянулись знакомиться и чокаться, выдавая у кого что осталось в голове из школьной программы под одобрительно оценивающим взглядом Лизы. Косте пришлось вкратце рассказать о своем путешествии с юга на запад Европы, вызывая ревнивые замечания мужчин: «Хотел бы и я так, месяцев на несколько от активной жизни отойти, а лучше на лет несколько, да, везет же некоторым» и поощрительные от женщин: «Вот у нас какой литературный герой новый появился, вы уж нас не забывайте, Константин Дмитриевич, заглядывайте почаще, а сейчас-то как сюда попали?».
– Да Воротынцев Юрий Петрович пригласил, – радостно улыбаясь, ответил Костя, первый раз опробуя на людях эффект от упоминания имени Юрия Петровича, – пригласить-то пригласил, а сам взял да улетел куда-то, вот и хожу тут, никого не знаю, спасибо вы хоть заметили, – закончил он, обращаясь к Лизе.
На Лизу имя нового покровителя впечатление не произвело, но произвело на Наташу и на пару мужчин.
– Да, – протянул один из них, – Юрий Петрович вам бы не дал заскучать, быстро бы с кем надо познакомил.
– Прикольно, – сказала ему Лиза, которая к концу вечера при ближайшем рассмотрении выглядела на свои тридцать лет, которые она недавно шумно отпраздновала, на свои два замужества, одно из которых принесло известность, а другое деньги, на свою трехлетнюю дочь и на многое другое, о чем Костя узнал значительно позже. – Чацкий, и не женат, это очень прикольно, я уже и не помню, чтобы меня здесь кто-нибудь так рассмешил…
– А мне показалось, что вы все время только и делали, что смеялись…
– Ну да, делала вид, что смеялась, но было не очень смешно.
– Это правда, не очень.
– Я тут было домой собралась ехать, но, может, вы еще посмешите, если и вправду не женаты.
– Это предложение?
– А вы как думаете?
Через полчаса каждый на своей машине поехали посидеть на «Причал»[15], где и просидели за веселым разговором до двух ночи, каждый рассказывал о тех сторонах жизни, о которых не знал другой. Конечно, и здесь Лизу многие знали, здоровались, обнимали, целовали, звали вместе с Костей за свой столик, но им обоим хотелось остаться вдвоем.
