Марина Юденич - «Титаник» плывет
Они уже не ездили во Флориду в плотных костюмах и, бронируя дорогие номера, скрупулезно интересовались возможными скидками.
Что касается Эрнста, то, собственно, со встречи с ним начался этот идиотский вечер на борту яхты.
«Командор» некогда принадлежал знаменитому греческому судовладельцу, утратившему к концу жизни ореол богоподобного существа.
После смерти грека яхта не обрела нового владельца.
Оформление судна было настолько роскошным, что стоимость его с годами не становилась меньше, а техническое оснащение устаревало.
Те, кто мог и хотел выложить необходимую сумму, отдавали предпочтение более современным моделям.
«Командор» арендовали для съемок или случайных вечеринок. Остальное время он надменно покачивался у причала Лазурного берега и старился вместе с его прославленными жемчужинами — Каннами и Ниццей.
Вместе с ними «Командор» обретал неуловимые черты музейных экспонатов, которые сама жизнь готова была вот-вот отгородить от собственного бурного течения узкими хлястиками потертого бархата и лаконичными табличками с просьбой не прикасаться.
Пожалуй, барон и «Командор» были чем-то похожи.
Оба весьма обветшали и поизносились, но изо всех сил пытались это скрыть. Оба жили, а вернее — доживали — прошлым, которое, оставляя обоих на плаву, медленно растворялось в лабиринтах времени, как в теплом средиземноморском тумане. А будущее было одинаково безрадостным и, похоже, могло наступить очень скоро. Возможно, уже нынче, вместе со свежим рассветом, что рано прогоняет ночь от этих берегов.
Впрочем, эти мысли пришли в голову Тони значительно позже, пока же он тихо злился на барона, крошку Сабрину и, разумеется, на себя за то, что поддался на уговоры И потащился на вечеринку, которую устраивал — непонятно по какому поводу русский друг барона Михаил.
— Большой богач, большой чудак, но — между нами! — возможно, один из будущих лидеров России, — многозначительно Сообщил барон.
Он, словно коршун, сорвался из кресла в холле отеля «Negresco», куда Тони поселил Сабрину.
Сам лорд, бывая на Лазурном берегу, всегда останавливался на фамильной вилле в Йере.
Утром Тони заехал в отель всего на секунду, забрать Сабрину, и вполне мог дождаться ее на улице, в открытом «мерседесе» выпуска 1957-го. Но какой-то черт понес его внутрь. Там он немедленно оказался в цепких когтях барона, вырваться из которых было не так-то просто. А тут еще просительный взгляд девчонки — надо полагать, она много слышала о «Командоре».
Справедливости ради следует отметить, что Эрнст, дела которого обстояли явно не лучшим образом, остался верен себе.
Когда согласие было получено и Сабрина помчалась переодеваться, он доверительно сообщил:
— Знаешь, с русскими стало ужасно трудно. Нормальные ребята куда-то подевались. Последнее время попадаются сплошь самоуверенные и тупые хамы. Этот странный сноб. Деньги, конечно, есть, но помешан на европейской аристократии и требует как минимум принца Чарльза. Не ты не думай, общество сегодня будет приличное — я составлял список гостей лично. К тому же этот идиот заказа, столько шампанского! Икры! И вертолет. Он, знаешь ли привержен странной фантазии — отойти от берега пораньше, чтобы некоторых гостей потом доставил на борт вертолет. Почему вертолет?
— Потому, что твой сноб насмотрелся дурацких фильмов. На меня в этом случае можешь не рассчитывать: я н. вертолете не полечу!
— Нет, что ты! Мы поедем вовремя. Что ты! Он умрет когда я тебя ему представлю…
Все это очень не понравилось Тони.
Море шампанского. Вертолет. Русский сноб, составивший представление о «красивой» жизни по плохим голливудским боевикам.
Но было поздно.
Сабрина выпорхнула из лифта — и взгляды всех муж чин в холле «Negresco» на некоторое время утратили способность воспринимать объективную реальность в полно объеме.
На самом деле все оказалось еще хуже, чем представлялось на берегу.
«Командор» еще более обветшал.
Михаил, детина двухметрового роста с большим «пивным» животом и выражением тупого самодовольства на пол ном лице, встретил их у трапа. Перечень титулов и должностей Тони, который барон невозможно долго излагал тоном церемониймейстера отсутствующего принца Чарльза, действительно произвел на него сильное впечатление. Детина засучил ногами, пытаясь расшаркаться, и изобразил на лице максимум почтения, на которое был способен.
При этом он откровенно и, похоже, с искренним восторгом уставился на Сабрину.
За что был одарен стандартной полудетской и слегка обиженной улыбкой, украсившей уж не одну сотню рекламных щитов вдоль побережья.
«Засранец, — подумал Тони, адресуя ругательство дорогому парижскому стилисту, — мог бы придумать для нее еще пару-тройку приличных гримасок».
Про напыщенного русского он тут же забыл.
«Приличное общество» — плод титанических усилий Эрнста фон Бюрхаузена — откровенно демонстрировало их тщетность.
То ли европейская аристократия грела подагрические кости на других берегах. То ли дела барона были настолько плохи, что даже море дармового шампанского вкупе с тонной отборной иранской икры не смогли заманить на борт «Командора» пару разорившихся герцогинь в сопровождении бледных племянников неясной сексуальной ориентации.
Но как бы то ни было, когда публика собралась на борту, выяснилась одна забавная особенность. Разумеется, это было чистой воды случайностью. И многострадальный барон, конечно же, не подбирал гостей специально — скорее уж хватал, умоляя и лебезя, каждого, кто попадался под руку, — но вышло так, что большинство приглашенных оказались соотечественниками Эрнста фон Бюрхаузена.
«Это даже символично. Потомки Зигфрида, сплотясь, приходят на помощь сородичу», — подумал Тони, церемонно раскланиваясь с престарелой четой остзейских баронов.
Эти наверняка с радостью выбрались из скромного номера в каком-нибудь маленьком пансионе, и баронесса безумно рада, что пригодилось-таки настоящее вечернее платье от Dior, купленное в 1975 году на показе в Париже.
Тони склонился в почтительном полупоклоне, целуя дряблую руку баронессы, украшенную парой поддельных бриллиантов.
Самой значительной, пожалуй, персоной на этом празднике жизни оказался известный финансист Эрих Краузе Совсем недавно он оставил кресло управляющего большого европейского банка, для того чтобы заняться большой политикой. Сведущие люди говорили, что у Краузе неплохие шансы на выборах.
Тони считал его довольно толковым малым и относился к нему с симпатией.
Однако ж вслед за большинством людей, знавших банкира, признавал, что Эрих Краузе феноменально упрям, напрочь лишен чувства юмора и слегка помешан на национальной идее. Обычно Краузе производил впечатление человека невозмутимого, уверенного в себе. Сейчас он явно был не в своей тарелке.
Барон, надо полагать, рекомендовал своего протеже как будущего лидера России.
Это решило дело.
Доверчивый Краузе угодил в ловко расставленную ловушку. Впрочем, увидев Джулиана и перекинувшись с ним парой фраз, он, похоже, несколько успокоился. К тому моменту, когда гостей пригласили занять места за столиками в кают-компании, стены которой были обиты тонким шелком, расписанным вручную, Эрих Краузе вполне пришел в себя и пребывал в отличном расположении духа.
Совершенно напрасно!
Однако это выяснилось несколько позже.
Эрнст фон Бюрхаузен предварил застолье долгой витиеватой речью, в которой несколько увяз, перечисляя таланты и добродетели молодого русского друга.
Гости слушали с рассеянным вниманием.
И только пожилая остзейская баронесса, перегнувшись через стол, громко поинтересовалась: сколько лет исполняется сегодня молодому человеку?
Ей никто не ответил.
Следующим захотел говорить хозяин вечеринки.
— Леди и джентльмены, — произнес он медленно, но торжественно и веско, тщательно подбирая иностранные слова. — Мой дед погиб под Сталинградом…
Дальнейшее Тони вспоминал потом, только давясь от смеха.
Перед глазами немедленно вставали багровые щеки Эриха Краузе, трясущиеся от возмущения. Его налитые кровью глаза, медленно выползающие из орбит.
Ситуация была трагикомичной, но, как ни странно, сам Тони очень хорошо понял, что именно хотел сказать русский: «Мой дед погиб под Сталинградом, и мы тогда были врагами. Теперь я угощаю вас икрой и шампанским. И стало быть, жизнь идет как надо!»
Вот в чем, собственно, заключалась его мысль. В принципе, она была не так уж плоха.
Однако это уже не имело никакого значения.
Сабрина истерически хохотала — ей суматоха доставила массу удовольствия.
Тони бесился и с брезгливой миной пытался дозвониться в яхт-клуб, чтобы вызвать катер.
Наконец на том конце провода сняли трубку и, быстро уяснив, что требуется, обещали помочь.
