Сергей Дубянский - Кирилл и Ян (сборник)
— Здесь берег высокий — паводок никогда сюда не доходит, — пояснил Василий, предвидя логичный вопрос.
— Неплохие домики, — Ян пару раз щелкнул камерой, — а чтоб стройплощадку было видно, можно? Вырубки, заборы, перекрывающие доступ к реке… ну, сам понимаешь.
— Сейчас все будет. Только, если честно, не верю я в силу прессы. Скандал, конечно, можно затеять, но его тихо погасят и ничего не изменится… — сделав еще несколько гребков, Василий опустил весла, — вон, смотри, — и Ян увидел варварски выкорчеванные деревья, лежащие могучими корнями вверх; бульдозер, наполовину сползший в котлован, аккуратные пакеты кирпичей, горы земли и мусора.
— О! То, что доктор прописал! — он снова навел камеру на берег, — а поближе можно подплыть?
— Можно, — Василий повернул лодку.
До берега оставалось метров двадцать, когда Ян принялся щелкать камерой; при этом автоматически срабатывала вспышка, и с берега раздался грозный голос:
— Кто, сука, позволил снимать? Это частное владение! Валите отсюда! Пристрелю! — из-за кирпичей появился мужчина в камуфляже, с карабином в руке.
— Он чего, псих? — удивился Ян, — да если он только поднимет свою «дуру», я сгною его! — поймал в видоискатель красномордого охранника, который все-таки вскинул оружие. Звук выстрела вспугнул стайку мелких птиц, заметавшихся над водой, и эхом покатился дальше, подняв с дуба десяток отдыхавших там ворон.
— Ты, дебил! — заорал Ян, — я тебя засажу лет на восемь!
— Покойники не кусаются! — расхохотался стрелок, — валите или убью! — и для убедительности выстрелил еще раз.
Странным образом, пули не просвистели рядом и не плюхнулись в воду, оставив круги на зеркальной поверхности, хотя целился безумный стрелок однозначно в лодку.
Бесстрашно щелкнув еще несколько раз, Ян убрал камеру.
— Все, Вась, валим отсюда.
— Как скажешь, — затушив «бычок», Василий взялся за весла, и стрелок сразу опустил карабин.
— И больше чтоб тут не шастали! — крикнул он на прощанье.
— Нет, блин, я это так не оставлю, — было видно, что Ян поражен наглостью и чувством безнаказанности охранника, — не знаете, идиоты, с кем связались!..
Поскольку Василий молчал, а требовалось выплеснуть эмоции, он обратился к еще не пришедшему в себя «соседу»:
— …О, втянул ты в историю!.. Тут пока до больницы довезут, кровью истечешь…
— Да уж… хорошо, что стрелок попался косой — ни разу не попасть в здоровенную лодку с двадцати метров!..
Фраза вернула Яна к явной нестыковке в произошедшем.
— Вась, — он устроился поудобнее, — мне кажется, тот козел стрелял холостыми. Я ж бывал в «горячих точках», знаю…
— Если б «козел» холостыми палил, — перебил Василий, — наши мужики давно б разнесли всю стройку на куски. Нет, Кирилл, у них все по-взрослому.
— Тогда ничего не понимаю. Я ж видел — он целил в нас!
— А оно тебе надо, понимать? — Василий перевел взгляд с потемневшей воды на журналиста, — пронесло, и слава богу.
Скорее всего, Яна б удовлетворил такой ответ, ведь даже самый блестящий репортаж — это все равно не роман, требующий экскурсов с глубоким анализом причинно-следственных связей, но Кирилл не дал ему просто кивнуть и отвернуться.
— …Слушай! — он встрепенулся, — неужто тебе самому не интересно? Что ж ты такой примитивный! Уперся в одну тему и больше ничего не хочешь знать! А вдруг Вася обладает сверхъестественной силой и умеет, к примеру, отклонять пули?..
— Я не примитивный, — Ян погрозил «соседу» и в подтверждение сказал:
— Не, Вась, колись. Если знаешь хоть какое-то объяснение…
— Ты все равно не поверишь.
— Это мое дело, верить или нет! Ты расскажи.
— Ладно, — Василий перестал грести, — меня хранит Водяной, а раз ты со мной, значит, и тебя тоже. Не знаю, что он сделал конкретно — то ли туманом глаза Егорке застлал (этого охранника Егором зовут), то ли ствол в небо завернул, то ли проглотил те пули, но одно знаю точно — на этой реке я в безопасности.
— Водяной?!.. — воскликнули Ян и Кирилл хором, правда, услышал Василий лишь насмешливый голос Яна, — ты, значит, веришь в сказки про водяных? Ты что, язычник?
— Не люблю ярлыки — без них проще жить. А, касаемо «сказок», верю я в них или нет, так скажу — каждый Бог открыт лишь для тех, кто в него верит — им он помогает, а для всех остальных он закрыт, то есть фактически не существует.
— Эти байки мы тоже знаем, — Ян махнул рукой, — а более реалистического объяснения у тебя нет?
— Я ж говорил, не поверишь, — Василий совсем не обиделся, и это смутило Яна, привыкшего биться за свои убеждения.
— Ладно, — вздохнул он, — допустим, некая таинственная сила, привязанная к реке, существует; природы ее мы не знаем, поэтому можем называть, хоть Водяным, хоть каким-нибудь энергетическим полем — не важно. Но тогда объясни, почему твой Водяной сам не разберется с коттеджами? Поднял бы уровень воды еще на метр. Что ему стоит, если он, местный царь и бог?
— …Хороший вопрос! — похвалил Кирилл, и Ян, в кои-то веки, подмигнул ему, как сообщнику.
— У него ж не спросишь, а версий несколько, — Василий закурил. Коттеджи давно скрылись из вида, и лодка, вернувшись на простор, ограниченный далеким темным лесом, спокойно дрейфовала в предвечерней тишине, — например, он хочет проверить, на что способны люди в борьбе за свою среду обитания — не все ж высшим силам оберегать их; или, возможно, он не хочет приносить зло нам, уважающим его, ведь если еще поднять уровень, наши дома тоже затопит, а народ там, в основном, не богатый — восстанавливать будет не на что, и Радчино погибнет само собой…
— То есть, все-таки получается, Водяной — это реальный божок, которому вы тут поклоняетесь, — резюмировал Ян, — а как и где вы это делаете? У него есть алтарь или… как это по язычески, капище, да?..
— Его алтарь — река; зачем ему еще что-то? — Василий затушил сигарету и снова взялся за весла, — темнеет уже. Может, завтра утром поедете? А то сейчас и Вовку можете не найти, чтоб машину забрать — бухает, небось, с рыбаками, да и ты ж хотел еще природу поснимать.
— Поезд у меня вечером, так что… — Ян пожал плечами.
Лодка пошла быстрее, еле слышно всплескивая веслами. Сумерки сгущались, постепенно стирая далекий лес и превращая простор в серую бесконечность. Ян почувствовал себя неуютно — наверное, веру в сверхъестественное отметает исключительно сознание, а то, что находится глубже, потаеннее; то, что досталось нам от предков, готово принять любую ересь.
— …Ты чего там затаился? — обратился он к «соседу».
— Наслаждаюсь природой. Где еще такое увидишь?
— Согласен. Красиво, — Ян вздохнул полной грудью, — скажи, а ты что думаешь о Водяном?
— Вопрос поставлен некорректно. Водяного ведь нельзя воспринимать отдельно — он часть остального пантеона; тогда надо ставить вопрос о Боге…
— Давай поставим, — перебил Ян, — я считаю, Бог нужен тем, кто сам ничего не может. Например, я живу без него и прекрасно себя чувствую; и дальше проживу. А, вот, местные аборигены не могут ничего сделать с московскими рейдерами и потому придумали себе заступника. Разве нет?
— Да кто ж знает, как оно на самом деле? — философски ответил Кирилл, и Яна это вполне устроило.
— Знаешь, — он зло прищурился, — я теперь такой репортаж про это Радчино сделаю!.. Еще всякие уроды будут стрелять в меня!.. Когда в Дагестане со спецназом работал, понятно, но, чтоб тут, в российской глубинке?..
Вдали появились темные домики Радчино, словно поднявшийся из воды призрачный город. Выглядел он сказочно и в то же время пугающе реально; даже Ян заметил это, хоть ничего и не сказал, но Кирилл тоже без труда читал его мысли.
— А если Водяной — не сказка?.. — прошептал он зловеще.
— Слушай, — Ян взглянул недовольно, — давай не будем ломать нашу жизнь глупостями! Зачем ты хочешь перевернуть все с ног на голову? Это тебе кажется, что с Богом, как, кстати, и с любовью, живется легко и просто, а на самом деле…
— Ты просто боишься, и того, и другого! Вот в чем дело!..
— Ничего я не боюсь, но я привык решать конкретные задачи, получать за это конкретные бабки и заранее планировать на исполнение каких конкретных желаний их потратить. Разве это плохо или не правильно?
— Не плохо, — согласился Кирилл, — но если все будет происходить только по законам логики, то Егорка-стрелок не мог промахнуться с такого расстояния; а он ведь промахнулся.
— Наконец-то я тебя понял, — Ян улыбнулся, — мы ж говорим об одном и том же, только терминология разная — я предпочитаю слово «случайность», а ты — «чудо».
