Джозеф Хеллер - Поправка за поправкой
Мердок улыбнулся, похлопал ее по руке, неловко пытаясь успокоить.
— Все в порядке, — сказал он. — Это мне полицейские настроение испортили.
Он снова улыбнулся.
— У меня одно дело есть, — сообщил он и вышел из кухни, не пытаясь понять, поверила ли ему Клэр.
2В спальне он сел и стал ждать. Дик хороший мальчик, повторял он себе, все будет путем. Они всегда дружили, им было весело друг с другом. Он знал, что Дик время от времени поигрывает, часто заглядывает в бильярдную, что одна идиотка по собственному почину избавила его от невинности, что он скорее всего продолжает курить, хоть и обещал целый год воздерживаться от сигарет. Все это они обговорили с приятной обоим прямотой, Мердок всегда гордился своими открытыми отношениями с сыном. И сегодняшняя новость привела его в ярость, потому что она грозила дурными последствиями и потому что у сына завелись тайны от него. И пока он сидел, ожидая Дика, в нем понемногу росло бешеное негодование.
Он услышал, как мальчик вернулся, подождал, пока тот устроится в гостиной. Потом встал и направился туда. Дик сидел в кресле у окна, держа в руках только что раскрытый журнал. Это был крепко сбитый мальчик с чистыми пытливыми глазами на красивом лице, которое выглядело года на два старше его обладателя. Клэр тоже вышла из кухни и замерла в двери, глядя на сына с боязнью, словно предчувствуя недоброе.
— Привет, пап, — сказал, увидев Мердока, Дик.
Вообще-то Мердок собирался поговорить с ним после обеда, но стоило ему услышать сына, как на него навалилось негодование, ничего от этого намерения не оставившее.
— Где тебя черти носили? — спросил он.
Мальчик удивленно уставился на отца.
— Гулял, — ответил он. — А что?
— Вопросы буду задавать я, — сообщил Мердок. — А ты будешь отвечать.
— Меня всего-то пару часов и не было, — сказал Дик. — Спроси у мамы.
— Я ни у кого ничего спрашивать не обязан, — заявил Мердок. — И я отправлю тебя в школу.
Дик изумился окончательно.
— Как это? — спросил он.
— Я сказал, что отправлю тебя в школу. У тебя что? Уши заложило?
— О чем ты говоришь? — спросила Клэр.
— Я знаю о чем, — ответил Мердок.
— Что-то не похоже, — сказала Клэр.
— В какую школу? — спросил Дик.
— В военную.
— В военную школу? Господи, пап, что на тебя нашло?
— Сейчас ты узнаешь, что на меня нашло, — сказал Мердок. — Встань!
Дик, с изумлением глядя на отца, начал подниматься из кресла. Мердок подскочил к нему, рывком поднял на ноги. Мальчик еще и понять ничего не успел, а Мердок уже принялся обшаривать его карманы, собирая их содержимое в свои большие ладони. Опустошив карманы, он грубо толкнул сына назад в кресло.
— Жди здесь, — приказал он и покинул гостиную.
Он зашел в комнату сына, перебрал все, что принес в ладонях, быстро осматривая каждую вещь и бросая ее на кровать. Ничего нужного ему Мердок не обнаружил и потому занялся курткой сына. В нагрудном кармане он нашел маленький бумажный пакетик, содержавший две тонкие помятые сигаретки. Он вскрыл одну ногтем и, увидев измельченные соцветия, удовлетворенно хмыкнул. Теперь, когда все выяснилось, он стал на удивление спокойным. Он сжал сигареты в ладони и вернулся в гостиную. Ни Клэр, ни мальчик со своих мест не сдвинулись.
— Пойдем, Дик, — сказал он. — Нужно поговорить.
Мальчик прошел за ним в свою комнату. Мердок закрыл дверь, запер замок. И, помолчав несколько секунд, спросил:
— Дик, ты не делаешь ничего такого, что хотел бы скрыть от меня?
Мальчик помялся, с опаской глядя на отца, потом покачал головой.
— Или такого, против чего я по-настоящему возражал бы?
Ответ последовал неопределенный:
— Что-то не помню.
Мердок, чувствуя, как в нем снова бушует гнев, на шаг подступил к сыну.
— Ты уверен?
Мальчик кивнул, и Мердок сделал еще шаг вперед. Не сводя глаз с лица Дика, он поднял руку и, показав одну из сигареток, спросил:
— Что это?
Виноватое выражение, появившееся на лице сына, окончательно убедило Мердока в его правоте. На миг испуганные глаза Дика встретились с глазами отца, однако мальчик сразу же потупился.
— Сигарета, — ответил он.
— Что за сигарета?
— Обычная сигарета, — сказал мальчик. — Просто свернул ее я сам.
Мердок наотмашь ударил его ладонью по лицу. Дик покачнулся, упал на колени, но тут же вскочил и торопливо отступил от отца на несколько шагов. Мердок надвигался на него, окончательно взбешенный. Он никогда еще не бил сына, и теперь его охватил великий стыд, а виноват в этом был, разумеется, Дик.
— Что за сигарета? — повторил Мердок.
— С травкой, — тихо ответил Дик.
Мердок, тяжело дыша, остановился, испытывая облегчение от того, что ему удалось отыграть еще одно очко.
— Кто их тебе продает?
Мальчик молча смотрел в пол. В углу рта появилась тонкая струйка крови.
— Можешь не отвечать, — сказал Мердок. — Я и сам знаю.
— Кто? — спросил Дик.
— Типчик по прозвищу Флейта, — ответил Мердок. — Так?
Дик медленно кивнул.
— В бильярдной я его сейчас застану? — спросил Мердок.
Мальчик снова кивнул. Несколько секунд Мердок молча смотрел на него.
— У тебя кровь идет, — негромко сказал он.
Дик коснулся пальцем губ, поднес его к глазам. Лицо мальчика никаких чувств не выражало.
— Пустяки, — сказал он.
— Я пойду прогуляюсь, — сказал Мердок. — Жди меня здесь, пока я не вернусь. Матери лучше ничего не знать. Если спросит, скажи, что ты прогуливал школу. Хорошо?
Дик кивнул, Мердок вышел из комнаты. В прихожей дорогу ему преградила Клэр.
— С ним все в порядке, — сказал Мердок. — Пусть посидит у себя до моего возвращения.
— А ты куда?
— Подышать воздухом, — ответил Мердок.
3Ходу до бильярдной было шесть кварталов. Войдя, он остановился у двери и окинул взглядом длинный, наполненный людьми зал. Все столы были заняты, у каждого теснились, болтая, зеваки, а у дальней стены вокруг передававшего результаты спортивных состязаний телеграфного аппарата сгрудилась небольшая толпа. Мердок поискал глазами хозяина этого заведения, Марти Белла, но тот уже приближался к нему, приветливо улыбаясь.
— Здравствуй, Дэйв, — сказал Марти. — Ты как здесь?
— Хочу тебя кое о чем спросить, — ответил Мердок. — Есть тут тип по прозвищу Флейта?
Марти оглянулся на зал, кивнул.
— Вон видишь, за четвертым столом, — указал он пальцем. — Зачем он тебе?
— Мозги ему вышибить хочу, — ответил Мердок и шагнул в сторону четвертого стола.
Явно занервничавший Марти схватил его за рукав. Лицо у Марти было доброе, глуповатое, вечно сложенное в скорбную гримасу, каковая и обеспечила ему прозвище Похоронщик.
— Поаккуратнее, Дэйв, — сказал Марти. — Он парень крутой.
Мердок нетерпеливо отбросил его руку и направился к четвертому столу, не отрывая взгляда от Флейты — такого же крупного, как он, с широкими прямыми плечами и толстыми предплечьями. Когда Мердок приблизился к нему, Флейта склонялся над столом, собираясь ударить по шару. Мердок резко стукнул его по плечу.
— Мне нужно поговорить с тобой, — сказал он.
Флейта неторопливо выпрямился, с равнодушным интересом оглядел его. На сильном лице Флейты появилась легкая насмешливая улыбка.
— О чем?
— Давай отойдем в сторонку, скажу, — ответил Мердок.
Флейта с секунду поразмыслил, потом кивнул, положил кий и пошел следом за Мердоком к боковой двери. Отойдя подальше от света, Мердок остановился и обернулся.
— Ты толкал марихуану моему мальчишке, — сказал он.
Лицо Флейты нисколько не изменилось.
— Твой мальчишка это кто? — спросил он. — Я много кому паль продаю.
— Не важно, — ответил Мердок. — Нужно быть последним подонком, чтобы продавать ее кому угодно.
— Ага, — сказал Флейта. — Приятно слышать.
В сумраке за его спиной обозначились четверо мужчин, по двое с каждой стороны. Они неторопливо обступили Мердока, а тот, едва увидев их, попытался ударить Флейту по зубам. Однако Флейта поймал в воздухе его запястье, ухватил — Мердок и опомниться не успел — другую руку, и миг спустя он оказался прижатым к стене, неспособным даже пошевелиться. Он попытался ударить Флейту коленом в пах — подлый вообще-то удар, — но попал в ляжку. А Флейта совсем притиснул его к стене, не оставив никакой возможности нанести удар. Четверо мужчин стояли неподвижно, наблюдая за происходящим. Флейта держал Мердока за руки, давил на него плечом, но не бил, даже и не пробовал. Мердок дергался, пытаясь освободиться, напрягал до предела силы. Все было без толку, и через пару минут он обмяк изнемогая. Гнева он больше не чувствовал, одну лишь апатию побежденного.
