Александр Покровский - Тропик лейтенанта. Пиратское рондо
– Пропали все? – Ли поднял глаза на говорившего.
– Да!
– И даже даяки?
– И этих не удалось найти.
– Вам не удалось найти даяков? Ничего? Ни следов, ни людей? И ты пришел мне это сообщить? – Ли покачал головой, а потом сказал: – Вызови малайца. Если и он не найдет никого, то я убью вас всех – вы ни на что не годны.
Лицо говорящего исказил ужас. Он сейчас же исчез.
Оставшись один, Ли произнес:
– Я начинаю верить в чудеса. Какие же боги помогают этим русским? Может быть, настал тот час, когда мне надо уйти? Посмотрим, что сделает малаец. В любом случае, игра затягивается.
Небольшой малаец вошел и склонился перед Ли до земли.
– Ты знаешь, зачем я тебя вызвал?
– Да, господин.
– Пойдешь по следу. Ты должен найти их. Разрешаю убить всех, кроме девчонки. Ее ты доставишь ко мне. Мне захотелось на нее взглянуть.
Малаец еще раз склонился и, пятясь, вышел.
Ли склонился над картой.
– Куда пошел бы я, если б я был русским моряком? Я пошел бы к морю. Это очевидно. Они идут к морю. Они идут к морю, – задумчиво протянул Ли, – и их нельзя остановить? Все в этом мире приходится делать самому.
Он обернулся к застывшему рядом слуге:
– Один корабль. Я пойду сам.
– Да, господин!
Слуга исчез. За дверью немедленно все пришло в движение, раздались крики, шум – началась подготовка к походу.
Аю занялась лечением Бузыка и матроса. Она заметила, что Бузык морщится при ходьбе – одежда задевала шрам, оставшийся от плети. Она заставила его показать ей спину. Потом вынула из своей сумки бутылку с жидкостью, налила ее в ладошку и смазала рану. Немедленно наступило облегчение. Потом Аю точно так же обработала и спину матроса.
– Ну как, Батаев? – спросил Бузык.
– Нормально. А что это за жидкость?
– Масло какое-то?
– Гвоздичное масло, – Аю поняла, о чем они спрашивают. – Помогает от ран. Боли больше не будет.
– Бузик, ты хочешь есть?
То, что спросила Аю, невозможно было не понять, потому что она сопровождала свой вопрос жестами. Все немедленно оживились.
Аю вырезала из ветки длинный шест, привязала на его конце полоску белой тряпки и, взяв шест за другой конец, поставила его вертикально. Потом она достала из своей сумки маленький фонарик.
– Аю! – воскликнул Бузык. – У тебя все это время был фонарь, а мы сутки шли по джунглям в потемках?
Аю поняла, о чем ее спрашивают.
– Свет привлекает животных, – сказала она. – Животные начинают кричать. По крикам на нас могут выйти люди. Теперь мы ушли далеко, можно достать фонарь.
Аю начала размахивать шестом, на котором была привязана тряпка, подсвечивая ее снизу светом фонарика. Немедленно прилетело множество крупных жуков. Они кружили вокруг шеста, сталкивались на лету друг с другом и гулко падали на землю. Аю подбирала их и бросала на угли.
– Это вкусно, – сказала она.
Никто, кроме Петрова, не притронулся к такой еде. Тот выхватил жука из костра, надломил его, очистил и спокойно положил в рот.
– Ну чего, Петров? Есть-то можно?
– Нормально, – сказал Петров с набитым ртом.
Аю отложила шест, достала из золы несколько жуков, ловко сняла с них хитин и предложила всем остальным на пробу их нежное содержание. Первым попробовал Бузык.
– Вкусно! – сказал он.
После этого все набросились на жуков с жадностью.
– В лесу много еды, – говорила Аю. – Вот смотрите! – она поворошила опавшую листву и извлекла из нее несколько крупных тараканов. – Еда.
Тараканы сейчас же отправились в золу.
А огромных червей, найденных тут же, под ногами, никто есть не стал. Аю пожала плечами – она уже наелась.
– В джунглях много еды.
– Слышь, Петров, а там, в нашем лесу, ты такое ел?
– А чего ж не есть? Все можно есть, если приспичит.
– И червей?
– И червей.
– А чего ж ты сейчас не стал есть?
– Я уже наелся. А так – летом, осенью можно есть и червей. Еды много.
– А так в тайгу чего с собой берете?
– Вяленое мясо, крупу, чай.
После еды всех потянуло в сон.
– Надо спать по очереди, – сказала Аю. – Каждый смотрит на соседа, пока он спит. По очереди. Хорошо?
Аю машинально сняла за хвост с плеча одного из матросов крупного скорпиона, секунду колебалась – съесть его ли нет, потом решила, что она сыта, и забросила скорпиона далеко в кусты.
– Сначала спишь ты, потом он, – показывала она. – По очереди. Может прийти аджака или тигр, дикий кабан. А палку надо держать так, под рукой. Хорошо?
В этот момент из-под локтя у одного из матросов выползла змея.
– Не шевелись! – прошипел ему Бузык.
Все окаменели.
Небольшая полосатая змейка просто хотела проползти. Аю ловко схватила ее за шею и, размахнувшись, далеко забросила в кусты – все сейчас же выдохнули.
– Крайт! – сказала Аю. – Много яда. Надо быть очень внимательным. Спите.
После встречи со змеей все заснули нескоро, но кое-кто через несколько минут после этого происшествия заклевал носом.
Аю и Бузык не спали.
– Ты поспишь, Аю? – спросил Бузык.
Она помотала головой, достала из сумки какой-то листик и показала ему:
– Надо пожевать. Не будешь спать.
Окружающие деревья в свете костра создавали фантастические тени. Их стволы были утыканы длинными и очень острыми шипами. Аю срезала несколько колючек.
– Если нас поймают, Бузик, – сказала она, – надо будет уколоть сюда (Аю показала на шею), и ты уйдешь без мучений. Мне нельзя попадать к ним живой, Бузик! – Аю пристроила несколько шипов у себя в волосах, заткнув их за гребень. – А для тебя мы положим их сюда. – Несколько шипов были спрятаны в куртку Бузыка так, чтоб их было не видно и чтоб они не царапали кожу.
– А теперь ты спи, Бузик! – сказала Аю и уставилась в темноту.
Бузык решил не спать. Он сидел, смотрел то на огонь, то на девушку, а потом очертания предметов стали таять, и он заснул. Последнее, что он видел, были глаза Аю. Большие, серьезные. Она сидела и смотрела на огонь. Губы ее шевелились, она что-то говорила. В руках Аю держала ожерелье из раковин и зубов животных. Она бросала в огонь какие-то травы. Похоже, что она просила о чем-то.
– Аю! – сказал Бузык, засыпая.
– Спи, Бузик! – услышал он в ответ.
– И пусть они будут живы, – бормотала Аю. – Сделай так, чтобы они остались живы. Не бери их жизнь. И пусть все, кто пойдет за нами, отстанут. Закружи, замани их в чащу. Пусть погибнет тот, кто хочет чужой погибели. Мать Земли, сохрани их, убереги. Пусть они дойдут по моря, попадут домой. Не оставляй их здесь. Они лишние, они здесь не нужны, а я принесу тебе дары, много даров. Много вкусных даров, много масла. Оставь их, отпусти.
Она просила у всех: у бога, у предков, у духов леса. Она просила помочь тигра, удава, крокодила. Она просила тигра отвести беду, удава запугать, запутать, крокодила перекрыть дорогу.
Особенно она просила всех умерших. Она просила дать ей силы. Она говорила, что Бузик очень красивый и он будет хорошим мужем. Он храбрый и будет отцом настоящих воинов. И еще у него красивые волосы. Светлые, вот только очень коротко стриженные.
Только забрезжил рассвет, Аю подняла всех:
– Бузик, Бузик, надо идти! Надо гасить костер.
Головешки еще дымились.
– Надо гасить костер. Дым. Слышно. Далеко слышно.
Сначала никак не могли понять, что от них хочет Аю. Потом дошло: костер лучше всего загасить мочой.
Они шли по джунглям уже больше часа, когда Аю вдруг остановилась как вкопанная. Она подняла руку вверх, повернулась и показала рукой вперед.
Впереди было нечто странное: земля была утыкана бамбуковыми шестами разной длины. Тут были и совсем короткие, и длинные, до двух метров, шесты. Аю дала команду обходить это место, и они его обошли. Примерно через час Аю почти шепотом начала говорить, дополняя свой рассказ жестами:
– Ловушка на кабана. (Аю захрюкала, потом очень похоже изобразила кабана.)
– Рядом люди, – говорила Аю, знаками показывая людей. – Нам нельзя встречаться с людьми. Если люди узнают про нас, то и все узнают. Люди – это плохо. Надо идти тихо.
– А зачем столько бамбука, Аю?
– Бамбук для кабана. Люди находят кабана в лесу и окружают его, так, чтобы кабан их не услышал. Потом пугают кабана, он бежит. Он не разбирает дороги. Бамбук заостряют. Кабан роняет бамбук и бежит по нему. Бамбук его режет, ранит. Кабан теряет кровь, и люди быстро его догоняют и убивают. Потом они просят у кабана прощения за то, что его убили. В кустах сидели охотники. Мы их обошли.
Пока Аю изображала охотников и кабана, Бузык и ребята смотрели на нее во все глаза. Они уже понимали ее язык жестов.
