Борис Кригер - Альфа и омега
Однако Бэнг на этом не успокоился и продолжил свою более чем необычную деятельность. Казалось, этот человек поставил целью своей жизни дискредитировать современный научный мир. Сначала новоявленного Сократа игнорировали из презрения. Потом над ним стали смеяться. Когда же оказалось, что каждая насмешка дорого обходится ее автору, научная братия снова стала его игнорировать, но уже из боязни связываться... А между тем не обращать внимания на деятельность Бэнга было трудно. Через анонимные фонды и организации он переманивал под свое крыло лучших ученых, и настолько хорошо им платил, что многие стали его поддерживать, рискуя поплатиться своей репутацией в научном мире. Более всего Бэнгу нравилось сплачивать вокруг себя обиженных официальной наукой, и всего за пять лет у него появилась целая альтернативная империя, состоящая из исследовательских институтов, научных журналов и даже учебных заведений. Правда, на его просьбу выдать королевский чартер на основание нового университета в Великобритании Ее Величество ответила отказом. Нужно отдать мистеру Бэнгу должное: он воздержался от подачи на королеву в суд, хотя произошло это не столько потому, что такой шаг в принципе невозможен, а, скорее, потому, что в отказе Ее Величества было вежливое слово «пока», а следовательно, существовала надежда, что августейшее мнение изменится. Тем не менее в интервью газете «Сан» Бэнг пошутил, что если он поставит вопрос о свержении британской монархии, то, возможно, сразу получит чартер на университет. И эта выходка тоже сошла ему с рук.
Чем же отличался этот авантюрист с большой дороги от какого-нибудь шарлатана, создающего новую секту? Тем, что Бэнг ничего не предлагал. У него не было новых теорий. Он только критиковал старые и требовал пересмотреть основы. Деятельность Бэнга именно потому была столь неуязвима, что критика его была справедливой. Ученые и философы и сами были прекрасно знакомы с этими аргументами, но либо старались умалчивать о них, либо упускали из вида. Да и как иначе? Ну не расходиться же по домам? Как и все наивные идеалисты, Бэнг был неудобен абсолютно всем. Он совал свой нос не только в философию. Он критиковал методы, применяемые в истории, психологии, социологии, и даже космология не обошлась без его уничтожающей критики. Казалось, этот человек упорно пытается изменить мышление человечества.
Желтая пресса охотно поддерживала шумиху вокруг каждого очередного скандала, устроенного Бэнгом. Политики, правда, пока оставались нейтральными к этому ниспровергателю, поскольку старая добрая университетская система образования была им как кость в горле. Университеты, считали они, высасывают и разбазаривают общественные фонды, выдавая ворохи бессмысленных научных статей и неработоспособных выпускников с пышными дипломами.
Самым непостижимым для оппонентов Бэнга было то, что от своей деятельности он не получал никакой очевидной выгоды. Его книги продавались плохо. Написаны они были скупым научным языком и не представляли интереса для широкой публики, а ученые, разумеется, не покупали их из принципа. Бэнг нес исключительно убытки, раздавая свои капиталы на различные альтернативные научные проекты и публикации. Будучи человеком почти доверчивым, он нередко оказывался жертвой плутов, пытающихся поживится его деньгами, но его наивность сочеталась с такой тонкой и жгучей мстительностью, что все-таки с ним старались не связываться.
Отчего же прогулка Бэнга по дорожке, ведущей к замку, навеяла ему такое странное воспоминание? Может быть, Бэнг был не совсем счастлив? Может быть, ему хотелось детей, уюта, домашнего тепла? Он не хотел покупать дом, но снимать было неудобно, и пришлось часть своих вложений в акции нефтяных компаний употребить на приобретение себе пристанища. Николас не верил в частную собственность. Как и всякий философ, он отдавал себе отчет, что все мы в этом мире задерживаемся лишь на ничтожный отрывок времени и поэтому приобретение собственности бессмысленно, наивно и слишком связывает средства, которые можно употребить на более изысканные цели, например на досаждение научной братии или выколачивание денег из глобального энергетического дефицита.
Массивный замок удовлетворял его амбициям. Но кроме него, там никто не жил. В девяностых Бэнг женился и несколько лет прожил с суховатой британкой, но было неясно, был ли этот брак заключен с целью получения британского вида на жительство, или имел какую-то искреннюю чувственную сторону.
После того как Бэнг расстался с женой, у него было несколько кратковременных связей, но его непростой характер и род занятий быстро сводили их на нет. Он не вел монашеского образа жизни. Примерно раз в неделю он пользовался девочками по вызову, предпочитая тех, которые с трудом понимали по-английски, и никогда не оставлял их на ночь.
Деревни, рядом с которыми поселился мистер Бэнг, носили названия Kirtling и Upend. С шестнадцатого по девятнадцатый век Kirtling была известна под именем Catlidge, а деревня Upend сначала назвалась Upheme, что на староанглийском означает «верхнее жилище». Эти две деревни уютно расположились на востоке графства Cambridgeshire, у самой границы с графством Suffolk, в пяти милях к югу от городка Newmarket.
Бэнг неторопливо подошел к воротам своей крепости.
Конечно, одному человеку вовсе не нужен замок, конечно, у Бэнга взыграли амбиции, но так или иначе, замок был приобретен.
Первые упоминания о Киртлинге относятся к 1219 году. Более поздние источники сообщают, что в 1260 году здесь уже существовал ров и через него был переброшен мост. В пятнадцатом веке замок состоял из холла, кухни, часовни. В 1424 году по приказу его тогдашнего владельца графа Ворвика (Warwick) был построен новый холл. На это строительство ушло сто дубов, срубленных в Киртлингском парке.
В 1537 году лорд Эдвард Норт (Edward North) снова перестроил замок. Был сооружен новый холл и построены башни, окружающие трехэтажное строение над воротами. К 1660 году Киртлингский замок был самым большим строением в Кембриджшире. Норты активно участвовали в политике. Эдвард Норт был близким советником короля Генриха Восьмого. Второй лорд Норт, Роджер, жил на широкую ногу. У него были повар, садовник, сапожник, врач, конюх, секретарь и даже шут.
По сути дела, за исключением сапожника и врача, у мистера Бэнга было хозяйство, подобное хозяйству лорда Роджера Норта. Он тоже держал лошадей, а повар и шут у нынешнего хозяина замка были совмещены в одном лице. Повара Николас выписал себе из Италии, и этот кудесник кастрюль и поварешек носил смешную фамилию Пиво. Да, да, именно сеньор Джованни Пиво. Мистер Бэнг потешался над этим лингвистическим совпадением.
Третий и четвертый лорды Норт имели охотничьи угодья, в которых было множество оленей. К концу восемнадцатого века замок пришел в запустение. В 1801 году большая его часть была снесена. От старого строения сохранились только знаменитые башни и трехэтажное здание над воротами, которые, кстати, стоят и по сей день.
В 1827 году Мария Норт начала восстанавливать родовое гнездо, унаследовав его у своего эксцентричного дяди, который перешел в греческую ортодоксальную церковь и основал собственный университет на острове Корфу. Так что мистер Бэнг был не первым обитателем замка, кто грезил основать свой собственный университет.
Приобретя замок, Бэнг затеял дорогостоящий ремонт и как истинный перфекционист превратил старую рухлядь в вершину современного изящества. От старого замка остались только стены, все остальное было изменено и выхолощено в соответствии с его вкусом. Казалось, вместе с обрывками старых обоев и обломками дряхлых диванов замок покинули и привидения.
Войдя в огромный обеденный холл, Бэнг рассеянно оглядел недавно перестроенный камин и направился на кухню, где хозяйничал его единственный постоянный собеседник Джованни Пиво.
– Как прогулялись, сэр? – весело спросил повар. – Я приготовил вам горячий суп. Я всегда варю суп, когда на небе тучи, а вы отправляетесь на прогулку... Ну кто же знал, что вы вернетесь до того, как он начнется...
– Кто начнется? – растерянно спросил Николас, встрепенувшись под напором болтовни с итальянским акцентом. У Бэнга выработался условный рефлекс на голос повара, он ассоциировался у него с приемом пищи.
– Как же, как же... Сегодня будет дождь...
– Для Англии это действительно редкое явление... – съязвил мистер Бэнг. – Я голоден... Что у нас сегодня кроме супа?
– Сегодня пятница... Как всегда... Я достал три дюжины свежайших устриц... Сэр желает, чтобы я открыл бутылку шампанского? На второе – филе Веллингтон, а на сладкое банановый торт.
– Отлично... Я пойду отдохну. Звякни в гонг, когда будет готово...
– Разумеется, сэр, – Джованни приветливо и немного подобострастно улыбнулся.
Николас очень ценил искусство своего повара, а также его способность мигом развеять любую хандру. В десять утра к завтраку, в четыре к обеду Джованни звонил в огромный гонг, установленный в столовой.
