Венди Холден - Нелады со звездами
Грейс густо покраснела. Неужели Элли обо всем догадалась? Или, что еще хуже, услышала? Ей кто-то что-то рассказал? Подобное нельзя исключить; книжный бизнес кишмя кишит сплетнями, и даже такие мелкие сошки, как она, не могут считать себя неуязвимыми. Грейс сглотнула комок в горле, вспомнив игру на выпивку, устроенную в баре. Да, они с Генри здорово набрались на глазах у всего литературного сообщества. И, вполне вероятно, в отчаянии подумала Грейс, что это сообщество было далеко не таким пьяным, каким казалось. Однако она решила отпираться до конца.
— Что ты хочешь сказать? — резко спросила она.
— Ну как же, это действительно отвратительно, разве не так? Все, от начала до конца. Прямо какая-то зона бедствия, согласись.
Грейс внутренне застонала. Похоже, запираться дальше бессмысленно.
— Что ж, надеюсь, мы с Генри это как-нибудь переживем, — произнесла она как можно небрежнее, хотя у нее свело ноги. — В конце концов, не думаю, что я первый литературный агент, загубивший презентацию на литературном фестивале и переспавший с автором.
Элли выпучила глаза.
— Что? — Она хлопнула ладонью по лбу. — Господи, ну конечно, фестиваль Сент-Меррион. Я начисто забыла, что ты туда ездила.
— Разве ты не это имела в виду? — спросила Грейс, чувствуя, как у нее обмякли руки.
— Ты уже давно болтала насчет Генри Муна, — ухмыльнулась Элли. — Кто бы мог подумать! Отлично сработано, девочка моя! Тебя трахнули в прямом и в переносном смыслах — в лучших традициях литературных фестивалей.
— Вовсе я не болтала. — Только это Грейс и могла отрицать.
— А почему бы и нет? Этот Генри довольно симпатичный, разве не так? Разумеется, для полного неудачника.
— И он вовсе не полный неудачник, — машинально возразила Грейс и тотчас же подумала: а ей-то какое дело? В конце концов, что для нее значит Генри Мун? Или, ближе к теме, что значит она для Генри Муна?
Элли пожала плечами.
— Крошка, взгляни в глаза правде. Это же издательский бизнес. Сегодня все поголовно увлечены путешествиями. Завтра — плетеной мебелью.
Элли очень гордилась тем, с какой точностью угадывает новые тенденции читательского спроса. Всего несколько недель назад она абсолютно точно предсказала, что книга «Юмористический взгляд на боль» не оправдает надежд Адама Найта и ее автор, некий Тенебрис Люкс, не окажется новым Мартином Эмисом.
— Давай посмотрим на случившееся вот с какой стороны, — продолжала Элли. — Рекламировать книгу Генри Муна будет гораздо увлекательнее, если ты к тому же с ним спишь.
Грейс почувствовала, как ее лицо заливает краска.
— Я больше не собираюсь с ним спать. Просто… в общем, не знаю, меня какое-то безумие захлестнуло.
Она провела рукой по лбу. Точнее, не меньше четырех бутылок безумия. Даже по прошествии двух дней похмелье давало о себе знать.
Элли ухмыльнулась.
— Слушай, у тебя лицо так горит, что обжечься можно!
— Иди к черту! — огрызнулась Грейс.
— А Генри гораздо приятнее твоего Сиона, — хитро добавила Элли. — Следует ли из этого маленького… мм… эпизода, что между вами все кончено?
— Нет! — поспешно выпалила Грейс, чувствуя, как в ней борются вина и паника. — Ни в коем случае. Более того, на следующие выходные Сион пригласил меня за город.
Брови Элли взлетели вверх.
— Неужели?
— Честное слово, — выразительно закивала Грейс.
По правде говоря, приглашение явилось для нее такой же неожиданностью, как и для Элли. Она сама была ошеломлена, узнав, что ее постоянные просьбы хотя бы раз отказаться от субботнего громыхания банками и провести выходные за городом в конце концов возымели эффект. Вернувшись домой с фестиваля, опустошенная морально и физически, она обнаружила на автоответчике сообщение от Сиона, которое потрясло ее. В первую очередь тем, что он наконец переборол отвращение перед разговором с неодушевленным собеседником; лишь потом до нее дошло, что Сион предлагал уехать из Лондона на несколько дней.
— Полагаю, — сказала Грейс, — он осознал, что нам необходимо кое-что выяснить.
— И куда он тебя повезет?
Грейс пожала плечами:
— Понятия не имею. Я с ним еще не разговаривала.
Ее надежды были абсурдно радужными; ее уже начали преследовать видения игрушечных домиков, окруженных садиками с цветочными клумбами. Или еще более далекий от реальности образ уютного загородного пансиона с двуспальной кроватью под балдахином в номере. Предаваясь подобным мечтам, Грейс ощущала нечто вроде тревожного удовлетворения. Быть может, в этом умиротворенном спокойствии они с Сионом действительно разберутся в своих отношениях.
Элли презрительно фыркнула.
— Подожди, вот увидишь, это окажется какая-нибудь конференция на тему «Марксизм в новом тысячелетии» где-нибудь в Бейсингстоке.
Грейс нахмурилась. Она была полна готовности верить, что их отношения с Сионом непременно улучшатся, что разъедающая их коррозия его пренебрежения отступит.
— Так что, — уверенно заявила Грейс, — как видишь, у нас с Сионом все не так уж и плохо.
Она уже пришла к выводу, что замечание Элли насчет зоны бедствия относилось к ее отношениям с Сионом, а не к литературному фестивалю.
— Вообще-то я говорила о твоей квартире.
— О моей квартире? А что в ней не так?
Грейс считала, что ее равнодушие к чистоте предпочтительнее одержимости Элли идеальным порядком.
— Да у тебя там словно бомба взорвалась!
— Что ж, зато я не надраиваю асфальт перед подъездом на тот случай, если кто-нибудь вздумает заглянуть ко мне вечером.
— И я этого не делаю, — отрезала Элли. — За меня этим занимается миссис Кларк.
Грейс недовольно надулась. Элли несколько раз бывала у нее в гостях и потом ясно давала понять, что ее квартира недотягивает до стандартов журнала «Дом и сад».
— Дорогая, если честно, ты живешь в каком-то свинарнике. Ты не находишь, что тебе нужна домработница?
— В свинарнике? Домработница?
— Ну разумеется, — спокойно продолжала Элли. — В противном случае мне придется устраивать тебя в приют социального обеспечения на все готовое. Но, к счастью, — она подняла руку, останавливая красную от негодования Грейс, — я нашла идеальное решение. Миссис Кларк…
— Миссис Кларк? — удивленно переспросила Грейс. — Но ты же постоянно на нее жалуешься. Она бьет посуду, забывает протереть пыль…
Элли кивнула:
— Согласна. Но ее можно считать членом семьи. Она догадалась о том, что моя сестра беременна, еще до того, как сестра сама это поняла. Вероятно, ей помогло то, что она постоянно роется в ящиках. Но теперь мы уже неразрывно связаны друг с другом. Как я со своим инструктором по вождению.
— И что же ты предлагаешь? Ты хочешь, чтобы я позволила миссис Кларк рыться и в моих ящиках?
— Да не ей, глупышка. У нее есть знакомая, женщина по имени Мария, приехала из Восточной Европы. По словам миссис Кларк, очень работящая.
— Э… — начала было Грейс.
— У нее такая трагическая судьба, — опередила ее Элли, выразительно закатывая глаза. — У нее было успешное дело, но все пошло прахом во время гражданской войны.
— О боже. — Грейс захлестнула волна сострадания к женщине, еще несчастнее, чем она сама. — Как это ужасно!
— Это еще не все. Мария потеряла свою квартиру и все, что у нее было. А когда уже казалось, что хуже некуда, у нее умер муж.
— Ой, бедняжка! — пробормотала Грейс.
— И вот она приехала в Англию, получила временную визу и теперь зарабатывает на жизнь уборкой. — Голос Элли драматично дрогнул.
Грейс растерянно заморгала. По сравнению с горем, выпавшим на долю этой женщины, как она только смела думать, что ей не везет в жизни?
— Но Марии просто отчаянно нужны милые хозяева, — продолжала давить на нее Элли, развивая свое преимущество. — Представляешь, она устроилась к одной женщине, так та ведет себя просто гадко, хотя Мария старается изо всех сил. Платит гроши, кричит… — Она торжествующе отметила, что глаза Грейс наполнились слезами. — На самом деле Мария просто ангел по части уборки, хотя ее английский оставляет желать лучшего.
Грейс робко улыбнулась.
— Так в чем же проблема? — спросила Элли, торопясь скрепить сделку. — Разве ты не хочешь попробовать сделать жизнь этой бедняжки хоть капельку лучше?
— Да, конечно, но…
— Но что? — язвительно поинтересовалась Элли и, выждав несколько мгновений, изобразила просветление, смешанное с горечью. — Ой, не говори, я все поняла. Сион. Ты боишься, как бы он не сказал, что домработницы являются буржуазной противоестественностью, увековечивающей существование… мм… угнетенных классов.
— Вовсе нет, — решительно возразила Грейс, хотя сама не смогла бы сформулировать лучше.
— С другой стороны, — беспощадно продолжала Элли, — нет ничего даже отдаленно буржуазного и противоестественного в том, что он называет себя Сионом, хотя его настоящее имя Саймон.
