Галина Зарудная - Последнее желание
Второе! Состояние моды там, где находилась сейчас Лера — в депрессивно-маниакальном состоянии, иными словами не назовешь. Фабрики мнят, что шьют приличные вещи, а женщины — от жен генералов до простых рабочих — уповают на импорт и спят с иностранными журналами под подушкой. Вот в чем главный конек того времени — индивидуальность! Вот почему тот, кто попал в струю, внес свое имя в историю моды!
В новом тысячелетии делать имя будет просто не на чем! Сегодня ты купил себе эфир, но завтра его купил кто-то другой — и о тебе немедленно забыли. Произвести открытие в моде невозможно, все уже открыто, все катается по кругу — как заевшая пластинка. Да и ничего нового никто не требует, все предусмотрено наперед, только фильтруй и подгоняй под нужды просящих!
Но те, кто стали настоящими китами, начинали с простого — подарили людям их заветные мечты! Они сделали революцию! Господи, они действительно дали людям то, в чем те нуждались!
И если бы она начала делать моду прямо сейчас, а не через десять лет… Ведь тогда уже будет не та революция. Тогда будет чуточку поздновато. Но сейчас, вот если бы просто сейчас!!!..
— Эй, Валь! — Кто-то дважды окликнул ее, но Лера не сразу поняла, что обращаются к ней, поглощенная своими открытиями. К тому же слишком трудно заново привыкнуть к старому имени. Когда ее потрогали за локоть, она вздрогнула от неожиданности.
— Ты чего в школу не ходишь? Куда идешь? — посыпались вопросы.
Лера оторопело разглядывала девушку, с трудом припоминая, где они встречались раньше.
— Что это ты смотришь, будто в первый раз меня видишь? — Девушка с жуткими прыщами и длинной темной косой, из которой выбились мелкие колечки и торчали пушистым облаком вокруг головы, похоже, даже обиделась. Лера стала вспоминать. Да-да… вечно эти прыщи, мятый свитер, который она носила с шестого класса, кажется, не снимая…
Надя. Фролова Надя.
Сперва хотелось сказать что-то колкое, ведь все и всегда только так и делали, если речь шла о Наде. Такой была ее роль в классе — чучела, который словно для того и существует, чтобы его чмыряли и пинали. До того укоренившаяся традиция, что никому и в голову не приходило, что может быть иначе. Вот и Лера сейчас почти машинально, несмотря на все прошедшие, казалось бы, годы, готова была отреагировать на девчонку с неизменным отвращением, ответить едким замечанием.
И уже практически открыла рот, чтобы сказать что-то из того, что они всегда говорили ей в школе: «Иди помойся, пока никто не умер!», или: «Ты знаешь, какое самое лучшее средство от прыщей? Мешок!»
Но было еще кое-то, что неумолимо вспыхнуло в памяти и невольно резануло, как острый нож. Это заставило Леру прийти в себя.
Она ведь так хорошо запомнила имя девочки не только потому, что над ней все потешались в классе…
О том напишут даже в местной газете, новость облетит все уста, снова и снова приводя людей в ужас при одном упоминании. И какое-то время та далекая картина будет являться ей в ночных кошмарах во всех своих деталях и подробностях…
На выпускном вечере, то есть через два года, напомнила себе Валерия, парочка недоносков, которых якобы так и не найдет милиция, зверски изобьют и изнасилуют эту девочку прямо на спорт площадке во дворе школы, в нескольких шагах от торжественного зала, где счастливые выпускники будут веселиться и танцевать вальсы. Ее крики никто не услышит. А молодые насильники, одурев от хмельных паров и чувства вседозволенности, вообразят, что имеют право на такой вид издевательства.
Ее обнаружат спустя какое-то время, окровавленную, полуголую, лишенную чувств от шока и боли. Валерия до сих пор помнила то ужасное старомодное платье бледно-голубого цвета, что было на девушке в тот вечер. Только по нему, а точнее по его обрывкам она узнала Надю. Такое не возможно забыть, сколько бы жизней ты не прожил! Теплый летний вечер — радостный и воодушевленный, ничем не предвещающий беду. Разносящаяся по округе музыка, перезвон посуды и бокалов, сливающийся с шумом голосов. А потом кто-то прибежал и стал рассказывать немыслимые вещи об изнасиловании, и все, как один, рванули к турникам, чтобы убедиться собственными глазами в правдивости сказанного и рассмотреть подробности. Но шарахались в ужасе, теряя дар речи.
К тому моменту, пока кто-то первый, наконец, опомниться и побежит вызывать скорую, Надю сможет увидеть каждый желающий. Они окружат ее плотной толпой, и сперва тихие возгласы, потом громкие перешептывания и, наконец, настоящий голдеж окружит ее, прячущую лицо в песок, сжавшуюся в комок, не способную говорить или двигаться. И не сразу, далеко не сразу кто-то решиться опуститься перед ней на колени и попытаться чем-то помочь, понимая, что придется навсегда испортить ее кровью такой дорогой новый костюм…
Сразу после реанимации, не выдержав душевной травмы, Надя покончит с собой…
— Я просто… — проронила Лера, стушевавшись.
— Что так смотришь, будто не узнаешь? — снова спросила Надя.
— Просто… — Валерия постаралась унять дрожь в голосе и сделала несколько непроизвольных движений, чтобы вернуть тепло похолодевшим от ужаса конечностям. Не каждый день встретишь человека… которого уже нет… — Я задумалась…
— О чем? — не отставала девчонка.
Она была достаточно словоохотлива, особенно с Лерой, всегда стремилась подружиться. Но из жадности на дружеское общение становилась просто невыносимо назойливой.
— Похоже, не я одна прогуливаю? — спросила Лера, с гложущим чувством понимая, что делает это из жалости.
— Я отпросилась, у меня месячные! — громко объявила девушка, как какую-нибудь чрезвычайно ценную весть.
— Благодарю за подробности, — Лера невольно смутилась и отвернулась от нее.
Запах пота был таким отчетливым, прошибающим, действовал удушающе. Жалость тут не поможет, выносить его просто невозможно, стонала про себя Валерия.
Однако стоило отступить немного, девчонка снова вплотную придвигалась, нисколько не понимая своего несносного воздействия.
— Так куда же ты идешь? — продолжала выспрашивать Надя.
Лера достаточно неохотно поведала про свои попытки разыскать золотые пуговицы, или хотя бы просто золотую краску.
— Тоже мне проблема, — хмыкнула Надя с неким торжеством. — У меня есть такая краска. Ну, как бы не у меня, а у бати. Он перед тем, как устроился сторожем, работал разноробочим в одной мастерской, пока его не выгнали. Краску, кстати, если не использовать, она портится. Так что, я тебе ее отдам, если хочешь.
Лера с любопытством взглянула на нее:
— У меня есть три рубля…
— Я не буду брать деньги, — прыснула Надя. — Ну ты даешь! Пошли, я тут живу, — она ткнула пальцем в пятиэтажку в метрах десяти от них.
Лера колебалась. Может, проще стащить все необходимое в магазине? Переться к Наде домой нет никакого желания.
— Пошли, — настаивала девчонка. — У меня дома некрасиво, но это ничего! Из класса еще никто не заходил, ты будешь первой. — И похоже эта мысль приводила ее в настоящий восторг.
Заметив искорки надежды в бесцветных глазах девочки, Лера решила, что не имеет права ей отказать. Черт бы побрал эту жалость!
То, что дома у Нади было «некрасиво» — слабо сказано. Лера невольно даже вздохнула с облегчением, что именно она, а не кто-то другой из школы оказался сейчас приглашенным к ней в гости.
Похоже, в квартире вообще никогда не делался ремонт. Облезлые стены, вытертый пол. И прибиралось от случая к случаю. А запах!
— Что так смердит? — спросила Лера, закрывая нос, чтобы ее не вырвало. — Бражка?
Надя пожала плечами:
— Ты через пару минут привыкнешь.
— Не думаю.
— Чай хочешь? Есть немного масла на хлеб…
— Нет! Спасибо. Ты мне краску обещала…
— Ну да, — девочка вздохнула. — Я надеялась, что может ты побудешь хоть немного у меня в гостях. Ко мне никто не заходит…
— Нет, извини, правда, может в другой раз! — быстро заговорила Валерия. — Я должна еще многое успеть, пока мама вернется с работы. Так что с краской?
— Я ее поищу в кладовке, подожди пока на кухне или…
— Нет-нет, — запротестовала Лера, — я лучше тут, в прихожей…
Страшно даже представить, что там дальше в квартире. Через открытые двери проглядывалась часть спальни: не застланные кровати без белья — просто старые одеяла, какие-то рогожки вместо простыней. На кухне грязь и бардак. Ком невольно подкатил к горлу Валерии.
Неужели так можно жить? Она никогда раньше не подозревала, что есть люди, способные вот так жить!
Надя открыла дверь кладовки и оттуда вырвался резкий запах брожения. Лера пулей вылетела из квартиры, ей показалось, что она если не упадет в обморок, то наверняка ее вывернет наизнанку.
Следом за ней выбежала Надя с маянезной банкой бронзового цвета.
— Ты куда? — спросила она с испугом.
