Алексей Каплер - Полосатый рейс (сборник)
— Не смей! — страшным шепотом сипит Кныш.
Он бросается к обезьяне. И в тот же момент грохает выстрел. Красная ракета взлетает над головами моряков.
Мгновение — и никого на палубе нет.
Перепуганная не меньше других, обезьяна вопит, сидя на самой макушке самой высокой мачты.
Царь зверей продолжает похрапывать как ни в чем не бывало. Ему снится Африка. Ему снятся львицы…
Моряки собираются снова и поднимают с палубы своего спящего пленника. Шествие продолжается.
— Тсс… Тсс…
Шулейкин из своей клетки с беспокойством следит за приближением льва.
— Тут занято! Занято здесь! — в испуге выкликает «эксукротитель».
Боцман прижимает толстый палец к губам:
— Тсс!
Открывает клетку.
Шулейкин в ужасе. Он стоит на коленях, готовый к страшной смерти.
— Ладно уж, выходи… укротитель!..
Льва водворяют в клетку.
— Поднять якорь, — командует капитан.
Матроса Сидоренко, только-только устроившегося с грехом пополам на якорной цепи, вдруг подбрасывает — цепь пошла кверху.
Теперь матрос проделывает свое акробатическое упражнение в обратном порядке: по мере того как цепь поднимается, он, быстро перебирая ногами и руками, сползает вниз, чтобы не попасть вместе с цепью в клюз. Грохочет лебедка.
Но вот из воды появился якорь, поддел матроса и поднял к самому клюзу.
…За этим номером внимательно следит, свесившись через борт, шимпанзе. Видимо, приняв матроса за своего, обезьяна протягивает ему сверху волосатую лапу, и, схватившись за нее, Сидоренко наконец возвращается на палубу.
В каюте Марианны Олег Петрович. Девушка до сих пор не пришла в себя. Железный моряк робко гладит свесившуюся с койки маленькую руку.
Внезапно Маришка открывает глаза.
— Зачем вы пришли? — спрашивает она враждебно.
— Пришел извиниться перед вами… — смущенно и виновато говорит старпом. — Вы… вы удивительная девушка… Я даже не знал, что такие бывают. И, пожалуйста, забудьте все, что я вам говорил раньше…
— Никогда! Никогда! Ни за что!.. — Марианна начинает всхлипывать. — И не воображайте, что сегодня, с тиграми… что я это из-за вас. Вот съели бы они вас, я бы и не заплакала, — говорит она, глотая слезы.
— Марианна, послушайте…
— Не желаю я вас слушать… И видеть вас не хочу!..
Старпом встает, берет фуражку.
— Простите, — говорит он и идет к двери.
— Ай! — раздается за его спиной отчаянный крик.
Старпом в испуге оборачивается.
Девушка вскочила на койку, прижавшись к стене, — точь-в-точь княжна Тараканова. А на подушке сидит вечный Маришкин преследователь — серый мышонок.
— Я боюсь! Чего он ко мне лезет!..
Олег Петрович бросается на помощь Марианне и, как сачком, накрывает мышонка фуражкой. Затем засовывает под фуражку руку и вынимает оттуда страшного зверя.
— Кыш! Кыш… — кричит Марианна. — Убирайтесь оба отсюда.
— Прощайте, — говорит Олег Петрович и выходит из каюты.
Железный моряк заходит к себе. Аккуратно закрывает дверь. Аккуратно вешает на место фуражку. И вдруг — первый раз в жизни — плюхается в одежде на свою идеально застеленную койку. Дрыгнув ногами, он скидывает ботинки: они летят к потолку.
— Все равно жизнь пропала… — бормочет он.
«Евгений Онегин» на всех парах несется домой.
К Василию Васильевичу подходит второй штурман. В его кителе на спине большая жженая дыра. Стоящий на руле Мотя тянет носом и докладывает:
— Товарищ капитан, пахнет жареным!
— Пустяки, это от меня… — говорит штурман. — Срочная радиограмма, Василий Васильевич…
Капитан расплывается в улыбке:
— Пойду, обрадую Олега Петровича. Он это давно заслужил…
Олег Петрович нервно ходит по своей каюте вперед, назад. А за ним, шаг в шаг, повторяя каждое его движение, ходит шимпанзе.
— Итак, все кончено, все погибло… — говорит старпом и берется руками за голову.
Точь-в-точь то же делает за его спиной обезьяна.
— Понимаешь, макака, — продолжает старпом, — жизнь кончена. Нет, ты скажи, откуда мне было знать, что я ее люблю, когда я был уверен, что я ее ненавижу? И вот теперь пропал, погиб, уничтожен…
Старпом разводит руками, то же самое делает обезьяна.
— Ей что я, что ты… ты, пожалуй, даже лучше… А я ведь без нее жить не могу…
Раздается стук в дверь — три удара.
— Открывай, — говорит старпом, — теперь все равно…
Обезьяна отодвигает засов.
Входит капитан.
— Так вот она, оказывается, где базируется! — восклицает капитан. — Не ожидал от вас, Олег Петрович… обмануть меня, сказать, что утопили… Нет, уважаемый, позвольте, что с вами?.. Олег Петрович… что случилось?..
Старпом только махнул рукой. И вслед за ним махнула рукой обезьяна.
Старпом садится на койку, отворачивается от капитана к стене.
— Олег Петрович… дорогой… я снимаю все упреки, не огорчайтесь, скажите, что с вами?.. Чем вам помочь?..
Но старпом только горестно вздыхает.
— Дорогой мой, я пришел вас обрадовать. Вот радиограмма для вас… Вы восстановлены с почетом, слушайте: «Немедленно по прибытии выехать Владивосток должность капитана теплохода “Дружба”»… Поздравляю, дорогой мой, вы снова капитан, и жизнь прекрасна!
— Вот именно, — мрачно отвечает старпом, — жизнь прекрасна.
Он комкает бланк и бросает на пол. Обезьяна мгновенно подбирает бумагу и отправляет ее себе в рот.
Мотя и Сидоренко влетают в каюту к Марианне.
— Маришка! Хорошие новости!
— Ну? — спрашивает Марианна без интереса.
— Олег Петрович наконец уходит! Капитаном на «Дружбу»!
— И ему хорошо, и тебе хорошо. Некому тебя будет пилить…
— «Уходит»… — повторила Марианна. — Ну и пусть уходит!.. — И заплакала.
Мотя и Сидоренко выходят из каюты, деликатно притворив дверь.
— Ты понял?! — спрашивает умный Сидоренко.
Мотя понял.
«Евгений Онегин» у причала Одесского порта. Трюмы судна вскрыты. Визжат, и скрипят, и гудят блоки портальных кранов. Возятся возле трюмов грузчики. Сетки с грузом поднимаются над «Онегиным».
От носа к корме по палубам медленно идут капитан и старпом. Железный моряк прощается с судном. Он идет, похлопывая рукой в перчатке по фальшборту.
— Да-да, Олег Петрович, я вас понимаю, — говорит капитан. — Всегда оставляешь кусочек самого себя, когда уходишь с судна… Зато вы избавитесь от неприятностей, которые вам доставляла моя племянница. Я должен перед вами за нее извиниться… Словом, желаю удачи, как говорится, не меньше трех футов вам под киль…
— А где Марианна Андреевна?
— Купается. Со своими этими… А что я могу поделать?.. Она же теперь на «Евгении Онегине» главный человек!.. Как странно, что понадобились дикие звери и весь этот кошмар, чтобы девочка наконец нашла свое призвание… Вот вам и Песталоцци!.. Да она сейчас явится…
Марианна купается в море в обществе трех тигров. Вокруг тигриных шей обвязаны веревки, концы веревок в руке у Маришки.
Матрос Кцыш, свесившись через борт, кричит ей:
— Мариш! Ты что, прощаться не будешь?
— Что?
— Олег Петрович уезжает.
— Уже? — от неожиданности девушка выпускает «вожжи».
Тигры, словно этого и ждали, быстро поплыли к берегу.
— Ты чего свою скотину распустила? — неодобрительно говорит Кныш.
Делать нечего. Маришке приходится плыть за тиграми. Но догнать их не так-то просто.
— Эй! Вы! Подождите… Что же вы со мной делаете! — жалобно кричит девушка.
Олег Петрович прощается с командой. Мужчины прощаются по-мужски, дружески, сурово похлопывая друг друга по спине, крепко пожимая руку. Однако чувствуется, что все растроганы.
— Жизнь еще большая. Встретишься, — говорит капитан, отворачиваясь и сморкаясь в большой клетчатый носовой платок.
— Не забывайте «Онегина». Олег Петрович… — говорит Мотя, — и его личный состав…
— Да… личный состав я не забуду, — отвечает старпом, — а между прочим, тут кое-кого из личного состава не хватает…
— Совершенно верно, — подхватывает капитан, — вот наш укротитель диких зверей…
Старпом быстро оборачивается. Но вместо того, кого он ожидал увидеть, перед ним Шулейкин.
Он в белом халате, под навесом буфетной стойки нарезает большим ножом тончайшие колесики колбасы.
— Да я теперь, собственно, уже не укротитель, а буфетчик, вместо Марианны Андреевны.
Кок поднимает и показывает окружающим кусок отрезанной Шулейкиным колбасы.
— Маэстро!.. Вот что значит талант.
Старпом медлит, оглядывается.
Многолюдный и многоцветный пляж.
Спортивного вида молодой человек, приподнявшись на песочке, смотрит в море.
— Красиво плывут!.. — говорит он своей соседке.
