Эдвард Радзинский - «А существует ли любовь?» – спрашивают пожарники (сборник)
– Ну что ты еще выдумала?
– Я хорошая, слышите? Скажите: я хорошая! Я все равно хорошая? Да? Да?
– Да, да!
– И понимаете, то, что я сейчас скажу вам, – это не фантазия: я знаю точно – я жила раньше… очень давно… иначе я не могла бы так точно вас предчувствовать. Вы верите?
– Верю.
– Нет, вы попросту хотите спать… У меня есть теория: в Новый год я должна стричься. Дело в том, что кончики моих волос хранят память года. Определенная их длина соответствует определенному страданию. И оттого вместе с кончиками волос уходят мои беды… Поэтому 31 декабря я прихожу в парикмахерскую, но там на меня смотрят как на идиотку: говорят, у тебя стричь нечего. Но я жду! Я жду! И где-то в десять вечера они сдаются и стригут меня, только чтобы отвязаться. А в этом году мне было так плохо, что я не дождалась Нового года и прямо перед вами решила состричься! И когда я состриглась, я вдруг странно поняла – случится! И я вышла из парикмахерской – ожидая. И в половине шестого я впервые раскрыла вашу дверь.
– А тот, в розовых джинсах, он… был?
– Эх вы – «был – не был»! Он похож на меня, может, поэтому я не люблю его. Я даже думаю, что он сейчас стоит – там… за окном. …Я знаю, вы не верите.
Утро. Он просыпается, вскакивает, бросается в кухню, в ванную, потом возвращается: Ее – нет.
* * *Ее квартира. Она тихонько на цыпочках проходит через комнату матери. Мать неподвижно лежит на кровати с открытыми глазами. Она проходит в свою комнату закрывает дверь. Она молча оглядывает комнату будто видит ее впервые, потом в какой-то странной панике начинает передвигать вещи в комнате.
Входит Мать. Она стоит около кровати и глядит на Мать.
Мать жалко:
– Возвращайся, когда захочешь… Но только возвращайся… а то я не сплю!
Уходит к себе. И тут Она начинает рыдать, тихо-тихо, зажимая рукой рот.
* * *В кухню входит Маленький джазист в розовых джинсах.
В пустой кухне молча начинает крушить инструменты.
* * *Вечер. Она звонит с лестничной клетки. В своей комнате Он.
Поднял трубку:
– Алло…
Она молчит.
– Алло… Это ты?
Она молчит.
– Где ты?
– В пространстве.
– Почему ты ушла?
– Я ушла, чтобы вы не запомнили меня такой…
– Как ты добралась домой?
– Я уже уходила от вас очень поздно, но вы не интересовались этим вопросом.
– Я жду тебя с утра! Я…
– А раньше вы не ждали меня с утра. Как все просто оказалось. Скажите мне, пожалуйста, еще раз, что я хорошая.
– Ты хорошая, очень-очень хорошая.
– Несмотря на то, что ты, не сдала экзамена.
– Как не сдала?!
– Можете меня поздравить.
– Почему не сдала?!. Любой тупица…
– Опять вы испугались! Я написала сочинение, интересное… но грязное. В этом и была вся беда: я переписывать органически не могу. Мне мучительно повторять одно и то же. Например, если я рассказываю разным людям, то всегда с такими изменениями, что когда они собираются вместе и начинают вспоминать, что и кому я говорила, – мне приходится убегать. И вот, когда я переписывала сочинение…
– Послушай, а ты не можешь прийти и все это мне рассказать?
– Нет… И вот, когда я переписывала, меня захватила одна идея. Я вдруг представила себе идеальное нормальное существо – такое, каким хотели бы меня видеть вы и она… то есть здоровое, без нервов и несколько похожее на упрощенное животное. И тут я сделала вывод: для меня ценность человеческого существования определяется его отклонением от нормы. Но я пошла дальше. Мне показалось, что не труд создал человека.
…Только не бойтесь – лень! Оттого что одной обезьяне стало лень целый день искать себе пищу, она задумалась: что бы такое сделать, чтобы ничего не делать и быть сытой. И придумала орудие. И появился человек. И так мне это понравилось… Я все это записала.
– В сочинении?!
– Правда, когда я решила обсудить эту мысль со всех сторон, мне не хватило времени. Что же теперь!?
– Не кричите!.. Не знаю. Ну ладно! Теперь я сказала вам самое страшное – для вас. Но еще осталось сказать самое страшное – для меня.
– Что?! Что еще?!
– Если вы будете так пугаться…
– Приходи!.. Я прошу тебя!
– Попросите еще, пожалуйста.
– Я прошу!.. Очень прошу!..
– Нет… Если я приду, я не смогу вам все сказать. А вот так смогу, – засмеялась, – Я счастлива… Я, кажется, счастлива… Вы знаете, я всегда прихожу к вам – прощаться. Каждая наша встреча для меня последняя. Представляете, что я переживаю?.. Я не знаю, как я это выдерживаю…
– Подожди одно мгновение.
Она засмеялась.
– Хитрый. Хотите найти меня на вашей лестничной клетке? Я не гриб – не надо меня искать. Учтите, даже если я там – я от вас убегу. Так что слушайте спокойно. Я расскажу вам, почему я решила проститься с вами сегодня. Человек обожал свою комнату. Человек много болел в своей жизни и большую часть времени проводил в кровати. В кровати он читал, думал, ел яблоки. Это было его прибежище среди пространства. И вот однажды человек вернулся в свою комнату утром. Первый раз в жизни он не ночевал в своей комнате. И не узнал ее. Это была чужая комната. Человек подошел к кровати – она оттолкнула его. В панике он передвигал вещи. Но все было кончено! Представьте человека, который жил в своем доме и которого поселили вдруг на вокзале! И в этот миг вошла мать и тихо-тихо сказала: «Возвращайся, когда хочешь, но только возвращайся». И вдруг все стало таким счастливым, человек чувствовал такое счастье и боль… и такую любовь к ней, и жажду жертвовать!.. Боже мой! Как он мог забыть свою любовь к ней! И человек зарыдал. И смотрел на себя в зеркало. А оттуда, из зеркала, на него глядели четыре опухших от слез лица… И человек все выяснял: какое из них – он сам. И все четыре лица по-разному отвечали на вопрос, кого он любит: Его? Или свою потребность любить? Или воспоминания о том, о чем мечтала? Или действительно только себя?.. И все четыре лица плакали вместе… Как в детстве. Один ревет, а все за компанию, потому что вспоминают тоже свои обиды. Прощайте.
– Алло… алло…
Она после долгого молчания:
– Я вас никогда не спрашивала, но я решила спросить вас об одной вещи… Забыла… Нет, вспомнила. Ну, как вы… то есть как вы… относитесь ко мне?
– Вся история в том, что у меня никогда не было… Всю жизнь я работал, работал, работал… И вот выяснилось – я люблю тебя.
И тотчас Она швырнула трубку. И снова набирает номер. Звонок в его квартире.
– Алло!..
Молчание.
– Алло!..
Молчание.
– Алло… Алло!!!
Она:
– Не кричите. Вы знаете, сегодня был самый счастливый мой день за все семнадцать лет. У нас перед домом лес, и когда я шла от вас утром, я сняла туфли и бежала… бежала… расставив руки. Знаете, я буквально захлебывалась… Я размахивала своей голубенькой сумочкой… до безумия ощущая голыми ногами мокрую траву. Знаете, такая сумасшедшая нимфочка… Вообще для меня очень важно – соприкосновение, поэтому свой вечный любимый балахон я ношу надетым непосредственно на голое тело… И поэтому я так люблю воду. Соприкосновение, ласка природы… Моя кожа хранит соприкосновение с вашей… Ваша кожа во мне навсегда! И никто этого у меня никогда не отнимет.
– Я больше ничего не прошу! Только объясни, я очень прошу…
– Раньше во мне была обделенность. Я ничего не получала от вас взамен и хватала, как говорится, что дают. И вдруг разом получила все – вершину… – усмехнулась, – Правда, немножечко вбок. И оттого сейчас вместо жадности голодного во мне странное умиротворение… покой. Я готова плакать все время. Я всех люблю: вас, ее. Я настоящая женщина. Я стала взрослой, Милое чудо… Я всегда стремилась стать взрослой и не хотела! Мне нельзя! Я не сумею взрослой! Мне страшно! Для меня все дело в том, чтобы стремиться, но не стать! К счастью, я не успею стать! Завтра я ложусь в больницу.
– В какую больницу?!
– Опять вы кричите! Если бы вы знали, как я устала.
– Я тоже устал! Я очень устал. В какую больницу?!
– Если человек сердится – значит, он устал не до конца. У меня есть теория: когда человек устанет до конца, он не сможет быть злым. У него и сил не хватит для сокращения мускулов в злую гримасу. Настоящая усталость – это ясное тихое лицо. Прощайте. Я напишу вам! Слышите?! И ждите! Я напишу! Прощайте! А то за мной, кажется, следят! Ждите!
Гудки в трубке.
* * *Прошло несколько дней.
Вечер. В свою комнату входит Он с ее письмом в руках.
Он читает:
«… Я поняла. Мои сказки – это мои мечты, погибающие из-за собственной величины… В палате – две кровати, две тумбочки… В тумбочку я сложила свои тетради и неотправленные письма. Вы знаете, когда меня везли, мы проезжали мимо той доски объявлений. И конечно, шел дождь и было серое. Небо моих воспоминаний неизвестно зачем. Мне нельзя вспоминать. Я начинаю плакать. Подпись. Бывшая «я». «Я» – умерло, здравствуйте, меня зовут Наташа, или Каштанка, кто как… Если вы захотите прислать мне ответ, напишите по адресу: двадцать третий квартал, дом восемнадцать, кв. девять – мне перешлют».
