KnigaRead.com/

Эрве Базен - Встань и иди

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Эрве Базен, "Встань и иди" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Тем лучше, нас не примут за тех, кто все это затеял.

Миландр смотрит на меня, не понимая, почему это меня заботит. Выбираясь из такси, я добавляю:

— Представишь меня, а потом оставь сидеть в уголке. Главное — никакого намека на мои ноги.

Ставни магазина закрыты, но дверь широко распахнута. Я вхожу, выпрямившись, положив руку Миландру на плечо. По-приятельски, не как невеста. Пройдя несколько шагов, я даже пытаюсь отпустить его плечо и опереться на полки с книгами, но они слишком далеко. Я вынуждена снова вцепиться в зеленый костюм как раз в тот момент, когда ко мне, покачивая бедрами, подходит молодая особа — смуглая брюнетка в стиле Сен-Жермен-де-Пре: на высоких каблуках — принадлежность женского туалета, никак не гармонирующая с ее блузой, черными брюками и лошадиным хвостом на затылке.

— Бертиль Кармели.

По-видимому, ее зовут Берта. Я трясу протянутые мне два пальца. Потом, сделав шесть-семь шагов, ныряю в смесь тени, голосов и дыма. Эта плохо освещенная задняя комната магазина представляет собой помещение, которое нуждающийся книгопродавец, безнадежно ищущий побочных доходов, использует на все сто: как платный зал для художественных выставок, как салон для литературных вечеров, где читаются стихи, ходящие в списках, как дополнительную спальню (в углу стоит диван), как типографию молодежного журнала (печатный станок расположился в другом углу), как комнату, где всякий желающий может посмотреть телевизор. Пересчитаем-ка мужчин. Я вижу шестерых, разместившихся на разностильных стульях. Шестерых, включая Люка. И трех женщин. Трех, включая меня. Никто не встал. Поскольку мне не очень-то хочется, волоча ногу, обходить всю комнату, я ограничиваюсь тем, что, не двигаясь с места, пожимаю руку ближайшему соседу. Потом поворачиваюсь вокруг собственной оси, и, глядя сверху вниз, приподняв, руку, повторяю свое имя. «Беллорже! Кармели! Нуйи! Тируан», — отвечают мне. Последний — Ренего, сын врача; он окончил лицей в 1936 году, но Миландр был вынужден затащить и его, чтобы собрать побольше народу. Наконец здесь присутствует мадам Тируан — пышная, жеманная, утопающая в мехах и духах. Ее ручка, на которой полыхают тридцать шесть фальшивых каратов, беспрестанно одергивает плиссированную юбку цвета красного дерева. Я здороваюсь с нею кивком головы, но ответа не удостоена. Мне удалось ухватиться за стул, и я стою, опираясь на его спинку. Похоже, что на меня никто не обращает внимания. Это удобно для наблюдений, но и обидно.

Присутствующие разбились на три группы, соответственно интересам каждого. Вопросы коммерции объединяют Нуйи, Тируана и Кармели, которые из-за своих маленьких проблем поднимают большой шум. Священник Беллорже спокойно беседует с Ренего-младшим, врачом, как и его папаша; Беллорже, не столько застенчивый, сколько сдержанный, спрятавшись за своими очками, разговаривает не тем голосом, что по телефону, а другим, с присвистом. Бертиль Кармели, гораздо более ограниченная, чем можно было предположить по ее стилю Сен-Жермен, обменивается кулинарными рецептами с женой Тируана и разливает красноватую бурду в десять разрозненных бокалов, надписи на которых уличают, что они были изящно свистнуты в соседних пивных. Люк порхает от одной группы к другой. Как мне выйти на сцену, как войти в круг этих людей, для которых я всего лишь безыменная сестра их погибшего товарища — единственного товарища (обстоятельство, еще более затрудняющее дело), который дал себя убить на войне?

— Послушайте, мадемуазель Орглез!

Наверное, Кармели заметил, что я скучаю одна. Окликать меня таким манером несколько бесцеремонно, но это явно подсказано желанием прийти на помощь. Я скольжу к нему, опираясь на свой стул, как на палку, в достаточной степени непринужденно, чтобы можно было подумать, будто я просто хочу придвинуть его к Кармели.

— У вас хорошая память, мадемуазель Орглез. Я уже совершенно позабыл об этой идее, но теперь она меня очень занимает. В нашем квартале любят затевать всякого рода встречи, и именно я их организую. Чем больше людей бывает в книжном магазине, тем оживленней идет торговля.

Рот его полон корысти. Маленький, курносый, юркий, он юлит между Нуйи и Тируаном, словно шавка между двумя догами. Так вот оно что! Значит, он пригласил нас сюда, рассчитывая пополнить свою клиентуру. Но это еще не все! После досады меня заставляют испытать отвращение. Тируан (как известно, в прошлом он был тупицей и лентяем с пальцами в чернилах, а ныне гордо выставляет напоказ свою морду человекообразной обезьяны, получившей разум вместе с миллионами) пренебрежительно вытягивает губы, с которых свисает сигарета английской марки, и говорит:

— В самом деле, пренебрегать не следует ничем. Хотя надо признать, что с точки зрения связей наш выпуск предоставляет весьма жалкие возможности. Я надеялся на большее.

Парочка хоть куда! Со снисходительностью, отдающей хамством, Тируан удостаивает меня трех фраз и отходит, считая, что такой собеседницей можно пренебречь. Кармели, которого извиняют хотя бы его обязанности хозяина дома, уплывает в его кильватере. Но Нуйи остается и удивляет меня. Прикрыв один глаз, он смотрит на меня вторым, который на его лице кажется червоточиной в круглом и румяном яблоке. Почему у меня вдруг появляется желание уязвить его?

— Вы по-прежнему торгуете домашними уроками, господин Нуйи?

Нуйи остается невозмутимым. Улыбка, как взмах ножа, разрезает яблоко на две части:

— Нынче уроки стоят очень дорого.

Пауза. Потом он добавляет заученным тоном:

— А богатые их не покупают.

Вторая пауза. Наконец он снова открывает рот и говорит в своей обычной манере:

— Садись же, Констанция. Да, я не вижу причины прибавлять к твоему имени «мадемуазель» только потому, что десять лет не имел случая дергать тебя за волосы. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Мы почти соседи, и мне случается встречать тебя, когда ты двигаешь рычаги своей колясочки.

Скотина, он все видит и умеет уколоты Я продолжаю стоять и парирую:

— Должно быть, ты разъезжаешь в машине, потому г что я тебя ни разу не видала. Правда, мне рассказывали о тебе.

Нуйи ухмыляется и покачивает носком, закинув одну ногу на другую.

— Вряд ли что-либо хорошее: «Этот мерзавец! Этот спекулянт, наживающийся на всяких махинациях!» Послушай, Констанция, верно только одно: я родился в бедности, знаю, что она собой представляет, и не желаю оставаться бедняком. Люди бывают бедны потому, что сами этого хотят.

— Или потому, что умеют.

Сбитый с толку моим замечанием, Нуйи умолкает, потом продолжает в некотором замешательстве:

— Пожалуй, я понимаю, что ты хочешь сказать… Я тоже думаю, что настоящие люди бывают двух сортов: у одних нет денег, и они умеют обходиться без них; у других — есть, и они умеют ими пользоваться. Все-таки я предпочитаю относиться ко вторым.

У Сержа нет привычки напряженно думать. Его лоб покрылся испариной, и он медленно стирает с него своей сильной рукой бусинки пота. Не очень-то просто дать оценку этому молодчику! Кармели и Тируан… Да, вот два человека, чьи жизни — одна и та же проторенная дорожка, на которой они вязнут, один — в богатстве, другой — в бедности. А Нуйи — нет, он, пожалуй, не такой. Славная морда у этого молодца, денежки которого так скверно пахнут. Нуйи? Это тележка с навозом, ожидающим, когда его разбросают. Не хватает также вил, и я хотела бы ссудить его ими. Как я хотела бы ссудить его ими!.. Вот именно! К черту предрассудки чистых, сгорающих от стыда перед девизом нечистых: «Цель оправдывает средства». Ведь и в Священном писании полно милых историй о том, как боженька собирает негодяев, чтобы сделать из них святых! Ах, Нуйи!.. Он не вызывает во мне отвращения. Странно! Почему я сразу стала относиться к нему с этакой воинственной симпатией? Мне решительно нравится эта сильная неторопливая рука.

Эта рука протягивается и хватает мою кисть.

— Вот чертова статуя! — говорит Серж. — Ты похожа на Жанну д'Арк с площади Пирамид, только лошади не хватает. На какие мрачные мысли навожу я тебя в данный момент?

Меня вдруг начинает разбирать смех.

— Рядовой, под моими знаменами вы сможете стать капитаном.

— Чего, чего?

Мой стул делает прыжок вперед. Я оборачиваюсь и свирепо уточняю:

— Промышленности, старик, промышленности.

* * *

Женщины нас не интересуют. Направимся к группе Беллорже — Ренего, хотя в принципе я оставила ее на закуску. Короче говоря, перейдем от тех, кто печется о материальных благах и оспаривает их у других, к тем, кто печется о других и оспаривает их у материальных благ. Не побоимся прервать беседу, наверное, очень серьезную.

— Поскольку мне приходится ездить на метро шесть-семь раз на дню…

Оказывается, эти господа говорят вовсе не о значительных вещах. Кажется, они обеспокоены повышением тарифа на городском транспорте. Особенно пастор… Ну, конечно! В этом нет ничего удивительного. Всем известно, что люди, для которых альтруизм — профессия, остерегаются праздных разговоров на возвышенные темы и предпочитают беседовать между собой о тех неприятных мелочах повседневной жизни, с которыми они сталкиваются на каждом шагу. Я кладу руку на плечо Луи Ренего — в моей памяти он остался худощавым, скрытным мальчиком, который ни с кем не играл.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*