Юрий Петкевич - С птицей на голове (сборник)
Старушка стала молиться перед иконами, а когда устала, протянула молитвенник сыну, и Яша читал дальше. Она опустилась на колени и часто крестилась; Яша положил руку ей на плечо, чтобы та внутренняя дрожь, которая овладела им, передалась через прикосновение. Когда голос устал, Яша снова отдал молитвенник маме, и она продолжала молиться, не вставая с колен. Яша не видел сбоку ее лица — лишь одну круглую и пухлую, как у ребенка, щечку, и, по-прежнему не убирая руки с ее плеча, ожидал чуда, затем другой рукой взял со стола холодную вареную картофелину — держал осторожно, чтобы не рассыпалась; на полуслове мать оглянулась, еще быстрее стала читать — и вдруг умолкла. Яше пришлось опуститься на колени, чтобы посмотреть ей в лицо. Она закрыла глаза и отщипнула картошки из его ладони, только до рта не донесла — по щекам потекли слезы.
Назавтра отец долго не просыпался, но болезненный румянец на его щеках угасал. Яша с матерью ходили вокруг на цыпочках, радуясь выздоровлению; однако, когда и на следующий день он не проснулся, старуха решила мужа побудить.
— Не надо его будить, — робко произнес Яша.
— Он же второй день ничего не ел! — воскликнула мама. — И что, — с изумлением, со страшной догадкой, прошептала, — что, он уже не проснется?
Яша вышел из дому и побрел по переулочкам, стараясь выбирать безлюдные. У развалин монастыря дети катались с обледеневшего холма на куске фанеры. И вот здесь, на окраине города, Яша встретил свою первую любовь, которую не видел много лет.
— Расскажи о себе, — попросила его Аня.
— Ты знаешь, — задумался Яша, — рассказать как есть — не хочу тебя огорчать, и мне остается развлечь тебя, что-нибудь припомнить, но в такое хмурое утро и это не хочется.
— Не молчать же, — заметила она.
— Нет, почему, можно и помолчать — почему бы и нет? Это даже лучше! — И Яша улыбнулся ей такой чистой робкой улыбкой после всего пережитого, о чем Аня не знала, что и она попробовала улыбнуться. Они поцеловались и после этого не совсем обыкновенного поцелуя действительно замолчали, и Яша не осмелился расспросить Аню про ее жизнь.
Черные засохшие стебли торчали из снега у стен монастыря и шуршали на ветру. Яша предложил слазить на колокольню, как раньше. Пробираясь сквозь бурьян, они прошли по собору, где вместо крыши сияло небо над головой, и, нашедши в стене щель, Яша протиснулся в нее, а Аня, растолстев, не смогла и расстроилась, но виду не подала и как бы между прочим заявила, что не желает испачкаться и обождет внизу.
По скользким, вылизанным подошвами ступенькам Яша поднялся на колокольню. Там уставились на него дети; рядом, под ногами, в куче валялись ранцы. Яша узнал тех ребят, которые катались с горки, а увидев взрослых, спрятались на колокольне.
— Что? Прогуливаете уроки? — начал Яша, и дети еще сильнее насупились. — Не бойтесь, — тогда прошептал он, — я сам был такой! — Ребятишки переглянулись между собой, подмигивая, а у Яши невзначай вырвалось: — Вы не представляете, как я хочу покататься на фанере!
Один из школьников, указав на него, покрутил пальцем у виска. Яша по ступенькам запрыгал вниз, и, пока выбрался из бурьяна на дорогу, Аня успела скрыться за поворотом. Снег на асфальте растаял, по нему расплывались радужные разводы от бензина, и Яше сквозь слезы показалось, будто перед глазами вертятся мыльные пузыри.
Яша не стал догонять свою первую любовь — все равно прошлого не вернуть, — потихоньку побрел вслед, невольно вспоминая, как много лет назад они расстались. С годами воспоминания должны становиться слаще, но этого не произошло, наоборот, от постоянного их неусыпного присутствия жизнь обнажалась, выворачивалась наизнанку, что предсказано было, когда приснился накануне последнего свидания ангел.
* * *Сколько мальчик ни звонил Ане, ее мама отвечала, что она в ванне; после одиннадцати отец Яши заметил, что так поздно нельзя звонить, и поинтересовался, сделал ли сын уроки. Яша не ответил — не потому, что не сделал их, а потому, что не хотел выдать отчаянного волнения внутри, какое скрывал, конечно, от родителей; впрочем, уже давно с ними разговаривать было не о чем: когда приходит первая любовь — со взрослыми становится не о чем разговаривать.
— Почему ты все время молчишь? — спросил отец.
Надо было что-то сказать, и Яша пробормотал:
— Потому что завтра выпадет снег.
— Куда ты будешь поступать после школы? — поинтересовался отец, пытаясь вызвать сына на серьезный разговор, при этом сам нечаянно улыбнулся.
— На клоуна, — не задумываясь ответил Яша, побежал скорее в свою комнату, разделся и лег, но уснуть не мог.
И все же под утро мальчика сморило. Ему приснился райский сад; от гудения пчел не слышно, как едет на самокате ангел, запыхался — огромный, толстый, в джинсовых шортах и при галстуке; одной рукой держит руль, в другой эмалированное ведро, с которым бабушка ходила доить корову. Ангел стремительно и бесшумно, как по воздуху, подъезжает, бросил ведро на землю и помахал затекшей рукой. «Здесь на всех хватит!» — пообещал. Яша узнал в ангеле президента, которого каждый день показывают по телевизору, и даже не удивился — будто каждый день общался с ним, когда этих президентов, как и ангелов, просто так, в жизни, никто ни разу не встречал. Лицо у президента как бы подсвечивалось снизу, мальчик опустил глаза — в эмалированном ведре снег и бриллианты! От восхищения Яша проснулся. Посмотрел на будильник: в темноте на циферблате не видно стрелок; взял часы — и в руке заведенный механизм прозвенел.
Мать уже суетилась на кухне, приготавливая завтрак. На плите закипал чайник. Отец тщательно брился перед зеркалом. Умываясь, Яша чуть не подпрыгивал, предчувствуя какую-то радость, но, глядя на родителей, на их озабоченные лица, спросонку не мог осознать, что это такое может быть. Он надел самую лучшую рубаху, новые брюки и натер до блеска ботинки, затем отодвинул штору и выглянул в окно, но снег ночью не выпал, чего мальчик ожидал с нетерпением.
Он сел за стол и за завтраком вдруг вспомнил про свою любовь. Как только родители ушли на работу, бросился к телефону и стал набирать номер.
— А, это ты, — подняла Аня трубку, — обожди, я чищу зубы. — Он слышал, как шумит вода, рядом с трубкой тикали часы; мальчик приложил к уху свои на руке и тоже послушал; вот зашлепали тапочки — она не шла, а бежала к телефону. — Как хорошо, что ты позвонил! Давай встретимся не в десять, а в одиннадцать…
После того как услышал ее, Яша не мог доесть завтрак и уже не мог оставаться дома. В школу не пошел, а шлялся по городу, то и дело поглядывая на часы, но время остановилось, и мальчик догадался: вот-вот пойдет снег.
Они встречались на остановке трамвая. Над путями на колоннах громоздилась, закрывала небо крыша; у колонн они и встречались. Яша приехал очень рано и решил пройтись по парку. У ручья лес не шелохнулся — в природе все обмерло, как бывает поздней осенью. Яша вдруг отчетливо почувствовал, что в последний раз здесь, и его радость куда-то подевалась. С деревьев последние листья слетели, под ногами замерзшие колеи на дороге и соломенного цвета трава по сторонам, а дали сизые, далекие. Нужно уже было поворачивать, и он побрел назад.
Еще долго торчал у колонн, наблюдая, как из трамваев одни пассажиры выходят, а другие толкаются, спешат занять места. Скоро наступило полдвенадцатого. Яша уже не надеялся, что его любовь приедет, но оглядывался на каждую девушку. Он оглядывался и не заметил, как Аня неожиданно появилась перед ним. Лицо у нее так густо было намазано кремом и напудрено, что за этой маской, которая сладко, приторно пахла, в разрезах жирно подведенных век с ресницами, как колючая проволока, — померкли глаза.
— Я не узнал тебя, — вздрогнул Яша.
Из-за туч показалось солнце, и небо засияло предзимней звонкой голубизной, снег так и не выпал, на подстриженных газонах зеленела трава, и с Аней хорошо было идти, ощущая в руке ее ладошку. Они направились по дорожке к парку, и Яша хотел уже рассказать, что приснился ангел; тут Аня заплакала и выдернула руку, чтобы смахнуть слезы.
— Не плачь, — сказал Яша. — Тебе хорошо гулять со мной?
— Да, — ответила она.
— Ну и не надо ни о чем думать, — сказал он. — Посмотри, какой сегодня день!
— Да, — подтвердила Аня, вытирая слезы, — день прекрасный, только мне еще тяжелее, чем тебе, поверь.
— Ты всегда можешь сказать, что тебе не хочется со мной гулять.
— Но я не хочу этого говорить.
Тут Яша стал целовать ее сладкое под кремом лицо.
— На нас смотрят, — оглядывалась Аня.
Целуя ее, Яша прошептал:
— Хорошая.
Аня опустила глаза.
— Не такая я и хорошая.
Яша сразу обо всем догадался, но что же ему тут было делать?
— Я хочу поговорить с тобой, — начала Аня.
— Ну говори скорее! — взмолился Яша.
