Ирина Касаткина - Одинокая звезда
– Ничего плохого она о тебе как раз не думает. Наоборот, она думает, что ты меня очень сильно любишь, – потому и не сдержался. Но она считает, что, поскольку это касается нас обоих, нам надо вместе решить, как быть дальше.
Димочка, я хочу того же, что и ты. Но не сейчас. Ты же понимаешь, какие могут быть последствия?
– Понимаю, – потупился Дима. И вспомнил Иру. Ох, не дай бог!
– Леночка, все будет, как ты скажешь. Я сам больше – ни-ни! Обещаю и клянусь!
– Димочка, вот представь: мы сдаем все экзамены, поступаем в институт и в августе едем в студенческий лагерь на море. Мама говорит – там так чудесно! И все у нас будет. Будем жить в одной палатке. Целый месяц вместе. И даже, если потом – малыш, ничего страшного. Мама говорит – вырастим.
Дима даже глаза зажмурил от этой сияющей перспективы. Неужели возможно такое счастье? Эх, дожить бы.
– Доживем! – заверила его Лена. – Всего каких-то четыре месяца. Сейчас главное – не сорваться. Дима, я все годы шла к этой медали, будь она неладна. Но теперь надо сделать последнее усилие. Да и тебе – столько надо поднять! В математике ты еще более-менее. А физика? Ты же ее ухватил только чуть-чуть, самый хвостик. В механике, я уверена, ты – по нулям. А электродинамика? Расчеты цепей – ты имеешь о них представление?
– Ни малейшего, – признался он.
– Вот видишь! А термодинамика? Все эти задачи на тепловой баланс. А на газовые законы? Их же – тьма! А у тебя – апрель, май, июнь – все! Экзамены!
Мама говорит – конкурс будет бешеный. Пять-шесть человек на место. Это значит, из пяти проходит только один. Представляешь? Надо знать лучше остальных четырех. А из нашей школы на этот факультет идут почти все. Даже Венька с его тройками знает физику лучше тебя. Но ведь туда – не только из нашей школы стремятся. Половина ребят из физматшколы тоже идут на этот факультет.
– А они чего туда прутся? Шли бы в свой университет.
– Факультет больно хороший. Нравится.
– Ох, Лена, если ты хотела меня напугать, то своего добилась. Что же мне делать? Я уже дрожу.
– Заниматься! А что еще остается? Давай разделим всю программу на количество дней до июля – и каждый день, будем проходить определенный кусок. Заодно и я с тобой повторю. А то вдруг не сдам математику на пятерку – тогда мне все сдавать.
Да и учиться на первом курсе будет легче.
– Давай сегодня и начнем, – загорелся Дима. – Бог с ними, с каникулами. А то я чувствую – не успею.
– Давай! Пойдем ко мне. Только… знаешь, Дим. Если ты вдруг почувствуешь, что… что не можешь… без этого – ты мне скажи. Ладно? Я тогда соглашусь. Только не бросай меня. Я тебя очень люблю! – я не смогу без тебя.
– Лена, да ты что? Леночка, как тебе в голову могло такое прийти? Чтоб я?! Тебя?! Бросил?! Да я без тебя не могу жить! Выбрось эти мысли из головы. Ты все правильно решила. Ты у меня – самая красивая, самая умная, самая лучшая девочка на всем земном шаре! И во всей Галактике. А целовать тебя можно? Хоть иногда?
– Можно, – засмеялась Лена. – Только осторожно!
– Нет, ну я же обещал.
– Тогда пойдем. Дел у нас с тобой – невпроворот.
Когда они распределили по дням все, что им предстояло повторить, то пришли в тихий ужас. Только одной физикой надо было заниматься не меньше, чем по два часа ежедневно. А остальные предметы? Их ведь никто не отменял.
Вечером Ольга сообщила им новость: во всех крупных городах страны с этого года вводится тестирование – по предметам вступительных экзаменов. Оно будет называться единым государственным экзаменом – ЕГЭ. В их городе тестировать выпускников будут университет и металлургический институт – но утверждает результаты Москва.
Все участники тестирования получат сертификат с набранными баллами – и смогут его сдать в приемную комиссию желаемого вуза вместо вступительного экзамена. У кого больше баллов, тот и будет принят.
– Со временем, – пояснила Ольга, – вступительные и выпускные экзамены будут заменены такими тестами. Закончил школу, прошел тестирование, послал в выбранный институт свой сертификат – и жди результата. Можно даже сразу в несколько. Здорово, правда?
– А зачем это придумали? – спросил Дима.
– Чтобы вы не мучились два летних месяца. И чтобы все блатные дела свести на нет. А то на вступительных такое творится! В газетах пишут: деньги крутятся, сравнимые с бюджетом страны.
– Чтоб у нас блатные дела да на нет? – не поверил Дима. – Сильно сомневаюсь, Ольга Дмитриевна. Подделают эти сертификаты – только так.
– Не подделают – у них будет несколько степеней защиты. Как у денег.
– Тогда прямо на тестировании будут ответы подсовывать. Кому надо. Или вариантами торговать. Найдут способ.
– Откуда у тебя такой скептицизм, Дима?
– Мне мама рассказывала, что в вузах творится. Думаете, те, кто на экзаменах зарабатывает, успокоятся? Да никогда! Что-нибудь придумают.
– Не знаю. В нашем вузе все по-честному.
– Н у, может, только в вашем. Да и то… я уверен – вы не все знаете.
– Нет, знаю! Я столько лет была председателем экзаменационной комиссии. У нас экзамены прозрачные.
– Да, про ваш все так говорят. Но зато про другие… Особенно про мед и юрфак. И про торговый. Там – только плати. Это правильно, когда экзамены, как вы говорите, прозрачные. Только так и должно быть. Я бы даже журналистов на них пускал. И телевидение. Пусть все видят, как сдают, как баллы выставляют. Чтобы не за закрытыми дверями. И ответы – только компьютеру.
– Где же столько компьютеров взять? На всех не хватит.
– Ну, может, потом? Надо построить отдельный Центр тестирования – большой такой, многоэтажный. И пусть не все сразу сдают, а, например, в течение месяца. Вариантов заданий можно же составить много. Пришел, получил тест, пообщался с компьютером – и ушел. А потом забрал результат – и отнес в институт.
– А что, Дима, идея хорошая. Я ее на августовских совещаниях озвучу. Головка у тебя светлая, молодец!
Дима просидел у Лены допоздна. В девять позвонил Оленин:
– Я тебе домой звонил-звонил, а твоя мать сказала, что ты у Ленки. Помирились?
– Да мы и не ссорились. Саша, дела ваши плохи. Все равно надо к врачу. Правда, там у них делают эти, как их, ну… мини. Если срок небольшой. За деньги. Но ее родителям все равно обязаны сообщить.
– Ладно, дай адрес. Попробую заплатить врачу – может, обойдется. Если бы эта дура поменьше ревела. А то ходит – глаза красные, нос распух. Уже ее родители обратили внимание. Надо, пока каникулы, с этим решить, а то у нее медаль может погореть, – тогда нам вообще хана.
– Что случилось? – Во время их разговора Лена держала ушки на макушке. – Это Оленин? Он об Ире?
– Он меня просил никому не говорить. Но раз ты все слышала… Только, пожалуйста, никому.
– Конечно, Дима! Значит, Ира хочет избавиться? А потом вообще может не быть детей. Она хоть об этом знает?
– Понятия не имею. Он просил узнать – я узнал. А что им остается? Ирку же родители убьют, если пронюхают, – да и ему не поздоровится.
– Ой, как мне ее жалко! Ира его так любит – еще с детского сада. Она за ним всю жизнь хвостиком ходила. Когда они бывали в ссоре, пряталась за деревьями, только бы его увидеть. Оставила бы ребеночка. Ведь первенец! Они оба такие красивые, и малыш у них, наверно, был бы хорошенький-прехорошенький. Дима, уговори их оставить.
– Лена, да ты что? Кто ж меня послушает? Сашка меня знаешь куда пошлет? Нет уж, уволь! Пусть сами решают свои проблемы. А то можно такого насоветовать – потом не будешь знать, куда деваться. Ох, как неохота уходить, а надо. Темно уже. О, опять звонят! Определенно, это мои.
– Да иду, иду! – закричал он в трубку. – Что делали? Занимались, естественно. Что значит, чем? Мама, что за вопросы? Физикой, в основном. Ну, мне не веришь, Лену спроси или Ольгу Дмитриевну. Ладно, я же сказал – иду!
Все каникулы Дима с Леной трудились с утра до вечера. За эти десять дней Дима узнал столько, сколько, наверно, не изучил за последний год. Лена умела так объяснить, что самые трудные разделы становились понятными, – оставалось только удивляться, как до него все это не доходило раньше.
– Понятно? – каждый раз спрашивала она, объяснив какое-нибудь очередное правило Ленца.
– Ежу понятно! – восклицал Дима. Он где-то слышал эту фразу. – Ты объясняешь даже лучше Марины. Хотя она тоже очень хорошо объясняла. Вам с ней надо идти в пед – вам же цены нет, как педагогам. Вы – национальное достояние!
Тут он заметил, что лицо Лены погрустнело, – и мысленно выругал себя. Зачем он вспомнил про Марину? Она же не может спокойно слышать это имя. А может, она его ревнует? Так это же здорово! Значит, любит по-настоящему.
– Леночка, – участливо спросил он, – ты чего запечалилась? Что-нибудь не так?
– Про Марину подумала. Как она живет? – не представляю. Ведь надо же каждый день вставать, ходить, что-то делать. За что ей такая мука? И я тому виной.
При этих словах Дима просто воздел очи к небу. Да сколько же можно себя казнить! Нет, Лена, определенно, из породы самоедов.
