Наталья Нестерова - Портрет семьи (сборник)
— Откровенно говоря, — признался Андрей, — мне сейчас не до искусства. — (И даже не до эротических утех.) — Чертовски хочется есть.
— Мне тоже, — сказала Марина. — Кроме кофе, ничего сегодня не видела.
— Значит, ужинаем! Вы какую кухню предпочитаете?
— Ту, что поближе.
В ресторанчик, спрятанный среди многоэтажных новостроек, они потом еще несколько раз специально приезжали, познакомились с хозяином-узбеком. Плов он готовил — объедение, с пальцами проглотишь.
И культурная программа у них тоже состоялась. Ходили на театральные премьеры (билеты по астрономическим ценам, но Андрей не жадничал), на новые американские и отечественные фильмы. После — ресторан, ужин и непринужденная беседа. Андрею быстро стало ясно, что руководить парадом, то есть развитием отношений, будет Марина. Он не рохля и не трусит перед женщинами. Но такая! Без ее соизволения, молчаливого согласия, попытаться поцеловать — значит выставить себя похотливым козлом. Терпение, терпение и еще раз терпение? Ты хочешь, чтобы я был весь из себя мужественно-сдержанный? Пожалуйста. Но и намеки на то, что я не теоретик-импотент, требуются? Предоставим. На одном из спектаклей про ведущую актрису он сказал:
— Непонятно, кто достоин большего соболезнования: женщины, превращающие свою грудь в силиконовые дыни, или мужчины, которых эта бутафория возбуждает.
Марина одобрительно хмыкнула. Биологически ей было двадцать семь лет. Интеллектуально — много больше. Умная, начитанная (Андрей заметно отставал), ироничная, по любым стандартам физически восхитительная, она точно знала, чего хотела. Чего? Это Андрея волновало более всего. Он включился в игру пионерских ухаживаний, терпеливо сносил повышение собственного культурного уровня, на большее, чем целование ручки при встрече и прощании, не посягал. И с каждым днем убеждался: получить Марину — значит выиграть самый главный в жизни приз. Попросту говоря, влюбился по уши.
Его терпение и выдержка были вознаграждены через два месяца, за которые самым большим завоеванием было то, что они перешли на «ты».
Ужинали в ресторане, и Маринка как бы между прочим спросила:
— Ты ведь так никуда и не съездил на рождественские каникулы?
— Не получилось. В исторический день нашего знакомства к твоим менеджерам не стал заходить, боялся напугать их своими горючими слезами досады, бросился на улицу.
— А на самом деле?
— Мне позвонили, нужно было срочно ехать на работу. Потом мы получили большой и срочный заказ, все равно бы путевку пришлось сдавать.
— Как ты отнесешься к идее поехать вместе со мной на неделю в Таиланд?
— В каком качестве? — замерев, уточнил Андрей.
— Не поверишь. В качестве моего заместителя. Отрабатываем элитные маршруты для випов и должны сначала все испытать и увидеть сами. Оплачивает та сторона, тебе поездка ничего не будет стоить.
— Мне слышится или ты действительно меня уговариваешь?
— Поломайся еще минуту, и поедет настоящий заместитель.
— Ни в коем случае!
Таиланд — сказочная страна. Во всяком случае, именно такой им ее показали. Крокодиловые питомники, буйная растительность, теплый океан, плавание на яхте, отличные блюда из морских гадов. Андрей был не против, если бы его с Мариной любовное сближение произошло на сеновале. Но в шикарном отеле, на королевской постели — тоже романтично. Принимали их по высшему классу, деловые вопросы Марина решала между прочим. После пламенных ночей она стала еще желаннее. Рухнувшая преграда показала Маринку новой — простой, проказливой и веселой. Во время знаменитого тайского массажа, когда две девушки, уставившись на Андреевы ступни сорок шестого размера, зажимали рты и хихикали, Маринка хохотала вместе с ними. Андрей чувствовал себя Гулливером, взглядом спрашивал Маринку: ведь я везде гигант? «Еще какой!» — кивала она.
Их роман, продолжившийся в Москве, — мечта каждого холостяка. Никакой принудиловки и обязаловки. Вместе проводили выходные, причем культурная программа заметно скукожилась, иногда виделись среди недели. Андрей мог позвонить и притворноскорбным голосом проканючить:
— У меня развивается болезнь. Называется спермотоксикоз.
— Поняла, знаю отличное лекарство.
— Приедешь сегодня?
— Хорошо, но жарить стейки…
— Нешто я могу допустить кого попало к священному очагу?
Марина познакомила его со своими родителями — акт особого доверия, и Андрей не забывал, когда увозил Марину из дома, купить ее маме цветы. Но когда он (честно говоря, без особой настойчивости) предложил Марине переехать к нему, она сморщилась и неопределенно развела руками. Мол, еще рано об этом заикаться. Подобное положение дел Андрея вполне устраивало.
Обычно интрижки и романы Андрея развивались по одинаковой схеме: от его первого очарования отщипывалось. Была влюбленность и постепенно таяла, от нее, как от шматка мягкой глины, отщипывались кусочки, пока не оставались крохи. Наваливались скука, пресыщение и досада из-за претензий девушки и ее требовательности.
Возможно, он походил на петуха Ваську. Был такой у бабушки. И она постоянно грозилась отправить Ваську в суп. Потому что этот зараза упорно топчет курицу неделю, а потом клюв от нее воротит, не заскакивает на старых несушек. Васька прожил до птичьей старости, бабушка, как ни ругалась, а все ему прощала за красивое утреннее пение.
С Мариной впервые в жизни не отщипывалось, а, напротив, прибавлялось. Что-то, трудно формулируемое словами, росло и крепло, без насилия и давления подводило к судьбоносному решению — надо жениться.
И тем больнее было нежелание Марины понять его проблемы, хотя бы просто выслушать, ее резкая и безапелляционная реакция, ее ядовитые клейма: «скотина» и «мерзавец» — в момент, когда у Андрея душа открылась и просила о милости. Хотя с другой стороны, только идиот мог делать брачное предложение, когда девушка в яростном гневе.
Идиотом Андрей себя и ощущал.
Глава 8
Бесприданница
Маринина колючесть, взыскательность и осторожность в отношениях с мужчинами объяснялись просто — горьким опытом.
Она росла умной и красивой девочкой у прекрасных родителей, которые стремились дать единственному ребенку все самое лучшее, что могли добыть инженер и биолог, сотрудники научных институтов. Лучшее — прежде всего школа. Специальная, английская, в центре Москвы, конкурс — как в театральный институт. Но конкурс — только для незнаменитых или небогатых родителей. Маринку взяли, потому что в шесть лет она бегло читала и складывала в уме двузначные цифры. Полтора часа в транспорте до школы, полтора часа обратно, так все одиннадцать лет, каждый учебный день. Марина училась отлично и была самой симпатичной среди сверстниц.
