Катя Миллэй - Океан безмолвия
Столько всего сместилось с того дня, как я уехала отсюда. Просто пока я не могу понять, в какую сторону. У меня такое чувство, что я начинаю жить заново в… какой? В третий раз? В четвертый? Откуда мне знать? Я лишь надеюсь, что та жизнь, которую начинаю с сегодняшнего дня, наконец-то будет складываться как надо.
Я останавливаюсь, когда мы доходим до его пикапа, но Джош, не замедляя шага, направляется к моей машине. Прислоняется к водительской дверце, но открывать ее даже не думает. Выглядит он так же, как всегда. Последние два часа я смотрела на него, но мы толком не разговаривали. Если я что-то ему и говорила, то, как правило, какие-то ничего не значащие пустяки. Мой голос для всех здесь в новинку, и весь вечер у меня рот не закрывался. Я говорила со всеми, кроме Джоша. Сам он почти все время молчал, но не сводил с меня глаз. Наблюдал. Ждал, что я исчезну.
Он кладет ключи в карман, берет меня за руку и привлекает к себе. Я думала, он поцелует меня, но он не целует. Заключает в свои объятия, прижимает к груди, так крепко, что, мне кажется, мы сливаемся воедино. Я вдыхаю его запах и знаю, что он делает то же самое, хоть я этого и не ощущаю.
— Ты вернулась, — шепчет он в мои волосы с благодарностью и изумлением в голосе. Это не вопрос, поэтому я не отвечаю. Да и что на это можно сказать?
И вот тогда он спрашивает… Задает вопрос, который мне суждено слышать до конца своих дней…
— Ты как, нормально?
Только теперь, пожалуй, впервые в жизни он меня не раздражает. Потому что я наконец-то со спокойной душой могу честно ответить на него.
— Нет.
— Но все будет хорошо? — Джош чуть отстраняется, ровно настолько, чтобы видеть мое лицо. Наши губы почти соприкасаются, и мне не хочется, чтобы их разделяли слова.
Я не киваю. Не говорю, что надеюсь на это. Впервые с того дня, как я, радостная, думая, что весь мир у моих ног, вышла из дома, напевая сонату Гайдна, я обрела уверенность хоть в чем-то. Нет, я еще не оправилась. Может, и совсем еще не оправилась. Но у меня все будет хорошо. Я уверена.
— Да, — говорю, и в этом моем коротком ответе заключены сотни «да». Да, я вернулась. Да, я люблю тебя. Да, мне нужна твоя любовь. Да, я оправлюсь. Может, не сегодня, не завтра, не на следующей неделе. Но да, однажды я проснусь, и все будет хорошо. Да.
А потом он целует меня. Поначалу робко, чего-то ожидая. Но зачем? Я целовала бы его вечно. Я буду целовать его вечно. Я знаю это так же хорошо, как свое собственное имя. Мое лицо в его ладонях, он бережно держит его, как всегда. И с каждым прикосновением его губ я все острее сознаю, что он дарит мне и что я дарю ему, и чего это будет стоить нам обоим.
И впервые не испытываю страха.
Слезы проступают из самой глубины моей души, но я их не сдерживаю и не вытираю. И не перестаю целовать Джоша. Это и его слезы, и я уступаю их ему, вместе с ними исторгая из себя свои последние сожаления. Сожаления, что я копила для него, из-за него, ради него, сожаления обо всех наших ошибках. Свои худшие сожаления.
Джош прерывает поцелуй, ощутив вкус моих слез. Просто смотрит на меня, словно мое лицо скажет ему, откуда они взялись, чем вызваны. Может, и скажет, но я жду, что он сам спросит. Ожидаю увидеть смятение или осторожность в его глазах, но напрасно. Пальцами он вытирает с моего лица последнюю слезинку. Произносит:
— Черной дряни нет.
И я улыбаюсь.
— Ответь мне на один вопрос, — говорит Джош спустя месяц после моего возвращения. Я сижу на стуле в его гараже, делаю домашнее задание, а не древесину обрабатываю. Можно было бы заниматься и в доме, в комнате с кондиционером, но мне больше нравится в гараже. Ради того, чтобы посидеть в гараже Джоша Беннетта, вдыхая запах опилок, можно и попотеть.
— Я уже все рассказала, Джош. По-моему, вопросов больше не осталось.
— Всего один. — Он кладет отвертку, останавливается напротив меня, прислоняется к верстаку. Вытягивает ноги, так что его ботинки касаются моей обуви.
Я захлопываю учебник, силясь не улыбаться, ибо я знаю, что грядет. Вопрос, которого я ждала от него с того самого дня, когда заблудилась и оказалась возле его дома посреди ночи, хотя тогда он еще и сам не знал, что у него возникнет этот вопрос.
— Что ты видела, когда умерла? — Джош робко улыбается, будто стыдится своего любопытства. — Полагаю, это было не Море Спокойствия.
Глядя на него сейчас, я уже сомневаюсь, что это было не оно.
— Куда ты перенеслась? — Он чуть понижает голос, с лица исчезает даже тень улыбки.
Пристально смотрит на меня, будто не уверен, что вправе об этом спрашивать, и даже не уверен в том, что хочет узнать ответ. Я почти слышу рассказ его деда, почти вижу, как его слова посеяли бурю сомнений в голове Джоша. Вокруг меня всюду огни, инструменты, древесина… и ботинки парня, которого я хочу видеть вечно. И если б мое Море Спокойствия существовало в действительности, оно было бы здесь, в этом месте, рядом с ним.
Я отвечаю не сразу. Мне нужна минутка, чтобы посмотреть в его лицо прежде, чем я открою свой последний секрет.
А потом отвечаю:
— В твой гараж.
От автора
В первую очередь я благодарю Бога.
Нет слов, чтобы выразить признательность двум людям, которые принесли самую большую жертву на алтарь этой книги, — двум моим дочерям. Благодаря вам я с улыбкой встречаю каждый день; вы обе — величайшие достижения всей моей жизни. Спасибо, что дали мне время немного пожить в своем воображении, хотя в этот период я мало играла с вами и слишком часто кормила вас полуфабрикатами. Клянусь, я не люблю Джоша Беннетта больше, чем вас.
Спасибо моей маме — за то, что умело внушала мне чувство вины, за сеансы психотерапии по телефону, за то, что бесплатно нянчилась с моими детьми, за то, что дала мне возможность пережить отрочество и за то, что всегда была мне другом. Я люблю тебя. И еще благодарю моих сестер. Спасибо.
Я выражаю благодарность родителям моего мужа. Они подарили мне неделю, за которую я успела много написать, и своего сына, который оказался абсолютно поразительным мужчиной.
Я крайне признательна специалисту в области СМИ и рецензенту Кэрри Беннефилд. Спасибо за твои комментарии и энтузиазм. А главное — за то, что не сдала меня полиции, когда я преследовала тебя.
Я благодарна Фреду Либэрону за то, что он всячески поддерживал меня с тех пор, как я оставила ему свое первое сообщение в Twitter.com. Спасибо тебе за советы и теплые слова, за то, что не подшучивал надо мной, объясняя, как найти сообщение на Фейсбуке. Я говорила абсолютно искренне, когда сказала, что все должны быть такими же потрясающими, как ты. Я благодарна вам, Дженнифер Робертс-Холл и Келли Мурхаус. Дай бог, чтобы каждый писатель имел таких почитателей своего творчества. Вы стали для меня настоящими друзьями.
