Александра Маринина - Дорога
– Слушай, – обрадовался Родислав, – это хорошая мысль! Давай попробуем позвонить. Может, она подскажет, что делать, куда кидаться.
Разумеется, предполагалось, что звонить будет Люба. Им повезло, за эти годы знакомая Аэллы никуда не переехала и телефон у нее не изменился. Она вполне доброжелательно выслушала Любу, которая солгала, сказав, что речь идет о ее подруге, и пообещала найти возможность разузнать, как дела у Дениса.
Прошло еще два дня, прежде чем врач позвонила Романовым. Состояние мальчика все еще было тяжелым, лихорадочный период продолжался. В больнице сделали анализы и в стуле и в смывах из носоглотки обнаружили вирус полиомиелита, а в крови – антитела к этому вирусу. Назначена спинно-мозговая пункция, если она покажет повышенные лимфоциты, то диагноз подтвердится окончательно. Мальчика осмотрели специалисты – невропатолог, окулист, лор-врач, его постоянно наблюдают лечащий и дежурный врачи, ему ставят капельницы, делают инъекции, так что без внимания и помощи ребенок не остается. Невропатолог констатировал гипотонию, слабость мышц, отсутствие рефлексов, кроме того, у ребенка так называемый «синдром треножника» – характерный симптом поражения нервных корешков: для разгрузки позвоночника малыш лежит, опираясь на обе ручки, и все вместе взятое это не предвещает ничего хорошего. Больница, в которой лежит Денис, считается хорошей, специалисты в ней опытные, и будет сделано все, что необходимо в таких случаях делать.
Еще через день Родиславу позвонила Лиза, прорвавшаяся к телефону на сестринском посту, и с облегчением сообщила, что мальчику стало лучше, температура упала, он оживился, начал кушать, интересоваться игрушками, с удовольствием слушал сказку, которую ему рассказывали. Правда, он пока еще не встает – ножки ослабели и не держат, но зато голова и животик больше не болят.
– Вот видишь, – радостно сказал Родислав Любе, – эти врачи всегда ошибаются! Страху нагнали, запугали, полиомиелит какой-то придумали, а на самом деле это была обычная простуда, хотя и очень тяжелая. Тоже мне, эскулапы! Они бы еще сказали, что у ребенка болезнь Альцгеймера. Никому верить нельзя, все кругом безграмотные халтурщики.
Однако Люба, на собственных плечах вынесшая все детские болезни Коли и Лели, много общавшаяся с педиатрами и всегда во все вникавшая, не была настроена столь же оптимистично. Она потихоньку от Родислава снова обратилась к знакомой Аэллы за консультацией.
– Боюсь, оснований для радости у вас нет, – сказала та, проведя очередной раунд переговоров с невропатологом детской больницы, наблюдавшим Дениса. – Мы видим классическую картину течения болезни. У мальчика мышцы вялые, дряблые, невропатолог не может вызвать сухожильные рефлексы – ребенок не реагирует на иглу. То есть появились параличи.
– Так какой же диагноз? – спросила Люба.
– Паралитическая спинальная форма полиомиелита с вялыми параличами нижних конечностей.
– И что же будет дальше?
– Через некоторое время наступит определенное улучшение, тонус мышц восстановится, рефлексы появятся. Эти изменения будут длиться около двух месяцев. Если в этот период интенсивно работать с мышцами, то можно будет добиться еще большего улучшения.
– Что значит – работать? – уточнила Люба. – Что нужно будет делать?
– В первую очередь – массажи, затем лечебная физкультура и физиотерапия: электрофорез, диатермия, грязелечение, озокерит, парафин – в общем, все, что есть в этой больнице. Ну и витамины назначают, глютаминовую кислоту и прозерин.
– И что, если все это делать, то ребенок встанет на ноги и может полностью выздороветь?
– Ну, это крайне маловероятно, хотя случаи выздоровления бывают, – вздохнула врач. – Чаще всего речь может идти только о том, до какой степени больной сможет самостоятельно передвигаться. Если в течение двух лет функции не восстановятся, ребенка переведут на инвалидность.
– Вы не знаете, сколько еще Дениса продержат в больнице? – спросила Люба.
– Его не выпишут до тех пор, пока он не перестанет выделять вирус. Это примерно шесть недель. Что вас еще интересует?
– Я пока не знаю, – призналась Люба. – Вы позволите мне позвонить вам, если у меня будут еще вопросы?
– Конечно, звоните.
Люба положила трубку и ушла в ванную стирать. В принципе стирка была не срочной, Люба планировала ее на пятницу, но ей необходимо было уединиться, чтобы подумать. Родислав дома, он в комнате смотрит футбол, на кухне Леля угощает пришедших в гости подружек чаем с домашним тортом, а куда деваться Любе со своими горестными мыслями? Ведь если она уйдет в комнату дочери или отсутствующего Николаши, это сразу же будет замечено и вызовет множество вопросов: что случилось, не заболела ли она? А в ванную никто не сунется во время стирки.
Что же ей делать? Как сказать Родиславу о том, что его маленький сынишка, вероятнее всего, останется на всю жизнь инвалидом, нуждающимся в постоянной помощи? И как повести себя в этой ситуации? Уже сейчас первой предложить Родиславу подумать о том, как и чем они могут помочь Лизе и мальчику, или подождать, пока муж сам дозреет до этой мысли? А если он не дозреет? Ведь совершенно очевидно, что, имея на руках ребенка, который сам не ходит, Лиза вынуждена будет уволиться и жить на детские пособия, и тут уж ста рублей, которые ей выдает каждый месяц Родислав, точно не хватит. Придется подумать об увеличении суммы дотации. Господи, сколько же это будет продолжаться? Конечно, Денису, как инвалиду детства, положена будет пенсия, но ведь врач сказала, что вопрос об инвалидности будет решаться только через два года, значит, еще два года придется полностью содержать Лизу и двоих детей. Снова копейки считать… Только-только они вздохнули чуть свободнее – и опять все сначала. Впору бросать работу на заводе и идти в кооператоры, может, хоть так денег удастся заработать.
Так как же поступить с Родиславом? Очень велик соблазн сейчас промолчать, дать ему порадоваться какое-то время, пока Денису лучше, ведь врач пообещала, что улучшение будет длиться около двух месяцев, потом все равно Родик обо всем узнает и еще успеет расстроиться и погоревать. Но, с другой стороны, через несколько дней, когда пройдут параличи, нужно будет активно включаться в спасение ребенка, и здесь нельзя будет упускать ни одного часа, а на Лизу полагаться нельзя, она человек ненадежный. Люба хорошо представляла себе, что такое советская больница, и понимала, что выполнение каждого назначения нужно контролировать, нужно буквально по пятам ходить за медсестрами и напоминать, чтобы сделали массаж, укол или физиопроцедуру. Нужно носить в больницу продукты, потому что кормят из рук вон плохо. Нужно как-то решить вопрос с восьмилетней Дашей, которой, поскольку она находилась в тесном контакте с заболевшим братом, сделали однократную прививку и велели двадцать дней сидеть дома на карантине. Сейчас девочка находится у Лизиной подруги, но ведь подруга работает, с кем ей оставить ребенка после прививки? И потом, одно дело взять чужого ребенка на два-три дня, и совсем другое – на шесть недель, пока Лиза с сыном в больнице. Пройдет двадцать дней карантина, и девочку придется возить в школу, которая находится вовсе не там, где Лизина подруга живет, оставлять на продленке, а после работы забирать. Кому нужны такие хлопоты? Нужно хотя бы денег этой подруге дать, с какой стати она будет шесть недель кормить девочку? Нужно искать выход на главврача больницы, чтобы Денису назначили все процедуры и тщательно их выполняли. Или по крайней мере найти возможность заплатить всему персоналу, включая санитарок, чтобы были внимательными и добросовестными. Деньги, конфеты, бутылки со спиртным… Спиртное взять негде, антиалкогольная кампания обернулась тем, что водку, например, для поминок можно было купить в нужных количествах, только предъявив свидетельство о смерти, а в обычном порядке в одни руки давали лишь две бутылки, и то если хватит терпения выстоять огромную очередь. Все то, что когда-то приносила Аэлла, давно разошлось на подарки или в качестве универсального платежного средства. В общем, с оплатой услуг персонала тоже предстоит изрядная морока. Но всем этим нужно заниматься, и начинать следует прямо сейчас, не дожидаясь, когда пройдут два месяца улучшения и Родислав узнает горькую правду. Значит, придется ему сказать о разговоре с врачом, и как можно скорее, оттягивать неприятный момент нельзя.
