Кристина Камаева - Дарованный остров
«Если все пройдет успешно, — загадала она, — то действительно не имеет смысла держать Фаразона пленником. Он заслужил немедленного возмездия. Только пусть знает, от чьей руки умрет, пусть увидит свою смерть в лицо».
Рано утром все трое вышли из гостиницы. Мириэль и Юниэр подстраховали Лота, пока тот взбирался на маяк. Все было тихо, им никто не встретился и не воспрепятствовал. Потом они прогулялись по набережной, вдоль которой уличные торговцы расставляли свои лотки. С ними заискивающе здоровались и почтительно кланялись, но они никак не реагировали на приветствия и быстро шли вперед. Внизу, на море, работы давно начались, мастеровые вставали рано.
Два легионера присели под навесом уличного кафе и заказали зара. Время тянулось медленно. Юниэр не стал делиться дурными предчувствиями с друзьями. Внешне спокойный и расслабленный, он был на чеку, чтобы не пропустить сигнал тревоги. Солнце щедро рассыпало греющие лучи, и хотелось вздремнуть вопреки рассудку.
Громкая песня труб и звон литавр возвестили о том, что король выехал на прогулку задолго до того, как показалась колесница. Легионеры переглянулись, расплатились за напиток и встали у края мостовой. Колесница двигалась не быстро, но не потому, что лошадям было трудно тянуть за собой такую махину, а чтобы стражники, телохранители и музыканты могли поспеть за нею. Едва лишь процессия поравнялась с ними, легионеры прошмыгнули в строй, и другие солдаты спокойно подвинулись, восприняв их маневр, как нечто само собой разумеющееся. Теперь каждый их шаг тяжело ударял о мостовую, повинуясь ритму, заданному строем солдат. В ушах гудело от громыхающих за спиной инструментов, а волнение все нарастало по мере приближения к маяку, где они оставили Лота.
«И раз, и два, и еще», — считала Мириэль, чтобы не сбиться. По непонятной причине ее охватил озноб, и даже зубы отбивали дробь. Хорошо, что в этой лавине звуков никто, кроме нее, этого не слышал. «Но ведь пора, так, еще шаг, еще… Пора, Лот! — они подходили все ближе. — Ну же, миленький! Заснул ты там, что ли?» Они шли уже вровень с маяком, но стрелы не летели. Все легионеры в строю смотрели прямо в затылок друг другу, но принцесса не выдержала и отыскала взглядом Юниэра. Нетерпением и ненавистью пылал ее васильковый взор. Она легко вспыхивала и негодовала, если ей не удавалось сразу то, что она задумала. Их план срывался. Юниэр отвел глаза и посмотрел вверх, на темное окошко маяка. «Так вот, где таилась угроза! Вот, где подкарауливал коварный враг!» — Забыв про осторожность, Юниэр бросился к башне. Тогда и принцесса поняла, что с эльфом, должно быть, случилось что-то неладное, и вырвалась из строя, едва не опрокинув своих марширующих соседей. На этот раз легионеры заметили их внезапное бегство, и ряды смешались. Но король, глядевший в морскую даль и рисовавший заветные земли в своем воображении, не обратил внимания на возникшую сутолоку. Легионеры выровнялись и зашагали дальше.
Юниэр, а за ним Мириэль почти взлетели на высокий маяк. «Пусть бы он просто замешкался, ну, пожалуйста!» — взмолилась Мириэль, а слезы уже катились градом. В каморке, где сторож должен был поддерживать пламя всю ночь, чтобы корабли не сбились с пути или не натолкнулись на скалы во тьме, и откуда должен был стрелять Лот, они увидели эльфа, который стоял спиной к ним, как будто опершись на подоконник от усталости. Но тяжко недвижным был он, а его серый плащ набух и побурел от крови. Упав на колени перед ним, Мириэль издала нечеловеческий крик, ее сердце разрывалось от горя и боли. Крик утонул в шуме труб и литавр. Юниэр подхватил тело Лотлуина. На лице эльфа застыло выражение простодушного недоумения, словно он сам так и не поверил до конца в свою смерть. У Юниэра ком подкатил к горлу. Ему и прежде приходилось видеть мертвых, но осознать, что умер Лот, было трудно. Всегда веселый, жизнерадостный непосредственный Лот, чье бытие в мире казалось гимном жизни, вдруг умер…. Это было нелепо, не нужно, несправедливо! Такие, как Лот должны жить вечно.
Мириэль рыдала в полный голос: «Нет, только не ты, только не ты», — различил он слова в ее стенаниях.
— Мирэ! Мы должны вынести его отсюда, — сказал он сквозь слезы.
— Кто убил его? Кто посмел? — всхлипывала Мириэль. — Где он? Где прячется? — Но зря она обыскивала каморку и швыряла о стены предметами, которые попадались ей под руку. Убийца не дожидался их на месте преступления.
— Да, увезем его отсюда, Юниэр! Увезем к нашим. Может, еще можно вернуть его? Конечно, они помогут! — убеждала она себя. Теперь они наконец-то могли двинуться прочь из проклятой башни. Обернув тело Лотлуина еще одним плащом, Юниэр спустился первым, принцесса за ним. В душе ее бушевал шторм, и она ненавидела весь мир.
— Да, чтоб ты канула в небытие, продажная Эа! — твердила Мириэль, и ей казалось, что ни один человек не достоен жить в мире, если Лот мертв. Оглянувшись на злосчастный маяк, Мириэль выплеснула на него мощный заряд своей ненависти. Крепкая башня треснула, закачалась и рухнула на набережную. Только после этого принцесса последовала за Юниэром в тот переулок, где Дориан должен был ждать их.
На набережной начался переполох. Вся процессия, сопровождающая выезд короля, успела миновать то место, куда угодила рухнувшая башня. Всполошились прохожие и уличные торговцы, увертываясь от осколков камней, летевших во все стороны. Никто так и не узнал, отчего упал маяк. Ар-Фаразон был страшно возмущен и проклинал строителей, из-за которых стало опасно ездить по городу. Того и гляди, на тебя упадет какая-нибудь башня. Он распорядился, чтобы все маяки в Нуменоре проверили и укрепили. Этим дело и кончилось. Король так и не узнал о том, какой опасности ему удалось избежать в этот день.
В толпе зевак неподалеку от рухнувшей башни были Слютко и Громилло Выдрыч, и с ними третий, с которым братья держались очень почтительно. Жрец нарядился обыкновенным бродягой, широкополая шляпа скрывала его лицо. Он расхохотался от души, когда разъяренная принцесса обрушила маяк.
— Почему мы не схватим их всех, господин? — поинтересовался Слютко.
— Не спеши. Зачем портить себе удовольствие? — ответил жрец. — Охота только начинается.
Со скорбными вестями, а не с победой примчали кони заговорщиков к холму Оромет, где дожидались их нетерпеливые элендили. Смерть Лотлуина поразила всех и наполнила сердца горькой печалью и жаждой возмездия. Юниэра беспокоило также то, что погони за ними не было, следовательно, враг задумал новую хитрость, и будет нападать исподтишка и неожиданно.
Принцесса обезумела от горя, никто не смел приблизиться к ней, чтобы успокоить. Она твердила, что Лота необходимо вернуть. А кто-то из Верных подлил масла в огонь, предложив сделать это ей, поскольку она обладает магической силой. Успокоили ее Айрен и Дориан.
— Не думайте, что Лотлуин умер, принцесса. Вы же знаете, что дух его попал во владения Ирмо, где забываются все даже самые неизбывные печали, где исполняются все заветные желания, где сон и явь сменяют друг друга незаметно, где каждый день наполнен впечатлениями такой силы, что с ними не сравнится ни одно из земных переживаний.
— Вы не понимаете! Лот любил эту жизнь и не хотел умирать. Он должен был остаться с нами.
— Он не забудет нас и будет встречать всех в Лориэне. И любить вас будет по-прежнему, принцесса. Власть Ирмо такова, что он может окружить обитателей садов Лориэна образами самых близких друзей и любимых.
— Это всего лишь иллюзия!
— О, нет! Поверьте, ему там хорошо, принцесса. Он воспринимает все, как реальность, и счастливые видения наполняют его благодатью. Нежная Эсте исцелит его раны и скорби. Ниенна омоет чистой слезой все его потери, тревоги и страхи. Целебные воды озера Лореллин снимут усталость прожитых лет. И когда душа его станет легкой и чистой, отдохнувшей, сияющей новизной, как первоцвет весной, он сможет вернуться в наш мир, если захочет. Не плачьте о нем, принцесса. Мы все очень любили его, и нам больно расставаться с ним. А он ушел в лучший мир. Так давайте проводим его со светлым чувством.
Мириэль притихла. Легче стало на сердце и у Юниэра после рассказов о прекрасном Лориэне.
— Помнишь, — обратился он к Мириэль, — как Лот говорил о заветном уголке, где все могут жить, не зная забот, не страшась врагов и напастей, где можно только любить и наслаждаться бытием? Теперь он как раз попал в такое место. Его мечта исполнится.
— Да, наверное, так, — тихонько кивнула принцесса, лицо ее смягчилось, — пусть обязательно сбудется мечта Лота. Он так этого достоин!
Айрен и Лиэль отмыли от крови тело Лотлуина, закрыли страшную рану у него на горле так аккуратно, что не осталось и шрама, натерли его ароматными травами, любовно причесали золотые кудри и обернули в легкую белую ткань. Мужчины изготовили длинную узорную ладью из ясеня, а напутствия в последний путь вырезали эльфийскими рунами. Весь день подходили к эльфу его собратья и элендили, прощались. Ночью не спали, сидели у костров и тихо пели, и была эта ночь хороша и исполнена светлой грусти. И хотя Андуниэ больше не была их землей, никто их не потревожил. На следующий день, когда все было готово, эльфа уложили в ладью, отнесли к морю, осторожно спустили на воду и подтолкнули вперед. Изящная ладья, медленно покачиваясь, поплыла вдаль по солнечной дорожке в заветный Валинор.
