Анна Борисова - Vremena goda
Люк вызвал виновницу к себе в кабинет. Сидел за своим широким палисандровым столом суровый и грозный. Проштрафившаяся санитарка трепетала, как травинка, и нервно егозила на краешке стула. Классическая прелюдия к порнофильму про строгого начальника, готовящегося отшлепать овечку-секретаршу. Распекая Валду, он уже представлял, как они будут развлекаться этой игрой, как он будет слегка постегивать ее ремешком по пухлой попке. А потом можно поменяться ролями: она – медсестра из тюремной больницы, а его подозревают в сексуальных преступлениях, и вот лежит он, скованный, а она берет у него образец спермы для судмедэкспертизы… С такой дивной партнершей можно всякого накуролесить, это было видно по чертикам, прыгавшим у нее в глазах.
В конце Люк сжалился, сменил гнев на милость. Ладно, сказал, вечером приходите ко мне в Эрмитаж, я объясню вам, как делается антипролежневый массаж, чтобы такое больше никогда не повторилось.
Она опустила глазки.
– Хорошо, доктор. Обязательно приду.
Всё отлично поняла. Люк с трудом сдержался, чтоб не потащить ее на диван прямо сейчас. Но это было бы свинство, гурманы так не поступают.
Вечером у себя он принял ее в совсем иной обстановке. Мягкий свет, ласковая музыка. На столе устрицы и шампанское, коньяк и шоколад.
И говорил Люк с гостьей не по-начальнически, а по-домашнему.
Предложил, когда не на службе, обращаться друг к другу по имени и на «ты».
Сохраняя авторитетный вид, стал объяснять про массаж. Сначала сугубо теоретически, с использованием терминов. Потом предложил продемонстрировать, как это делается практически. Поскольку массаж бы антипролежневый, Валде пришлось лечь на диван.
– Туфли сними, ноги вытяни, расслабься. Блузку лучше снять, а то показывать неудобно. Ты ведь в лифчике? Ну и отлично… Начнем с переворота и спины… Берешь пациента вот так, одну руку сюда, другую сюда, очень нежно, как младенца, и переворачиваешь на живот… Нет-нет, ты мне не помогай, не напрягай мышц… Вот так. Теперь ноги. Чтобы пациент расслабился, рекомендую начинать с растирания ступней…
Она замурлыкала от удовольствия. Всё шло идеально. Люк чувствовал, как в нем разгоняется кровь, но сдерживался. Зачем торопиться?
– Очень хорошо. Другой вариант – можно сделать релакс-массаж спины. Я расстегну бюстгальтер? Мешает.
Прав Ромен Гари, больше всего женщины любят, когда им чешут спинку, думал Люк, лаская чудесную белую кожу мадемуазель Валды, перешедшей от мурлыканья к урчанию.
Собственно, пора было приступать к основным процедурам. Хватит прелюдий.
Он перевернул разомлевшую красавицу, одной рукой накрыл обнажившуюся грудь, другой обнял за плечо, потянулся поцеловать…
И вдруг Валда мягко остановила его, уперла ладонь ему в грудь.
– Нет, Люк. Ты очень интересный мужчина, но я не могу. Я честная женщина.
Он так поразился, что даже ничего не сказал. Только моргал, глядя, как она поднимается, приводит в порядок одежду, надевает туфли. Через несколько мгновений Люк остался в комнате один – с разинутым ртом и превосходной эрекцией, обошедшейся безо всякой виагры.
Почему-то первое, о чем он подумал в эту горькую минуту – вспомнил, что как раз в нынешнем его возрасте Ромен Гари застрелился. Вроде бы из-за того, что перестал пользоваться у женщин былым успехом. Очевидно, писателю массаж спины тоже не очень-то помог…
Стреляться Люк не стал, а вместо этого выдул один все шампанское и потом, сколько смог, коньяку.
Утром проснулся черт знает во сколько, с чугунной башкой, деревянной глоткой, трясущимися руками. Кое-как умылся, засел у себя в кабинете и тупо пялился в монитор, когда пришла главная сестра и сообщила, что в КАНТУ только что скончался многолетний пациент, господин Жиль Мерсье.
– Отмучился, бедолага, – спокойно сказала Изабель. – Четырнадцать лет овощем, бр-р-р. Акт сейчас подготовят, а труповозку я уже вызвала.
И, не проявляя никаких эмоций, заговорила об обычных, повседневных делах.
А у Люка руки затряслись еще сильней.
Вот, значит, как? После сокрушительного фиаско Жизни триумфальная атака Смерти!
Жиль Мерсье умер…
А какой был энергичный, самоуверенный, высокомерный, когда принимал Люка на работу! Сказал, что после несчастья с Мадам вынужден взять на себя продолжение ее научных изысканий и потому очень рассчитывает на своего нового заместителя. «Весь круг забот по практическому управлению резиденцией ляжет на ваши плечи, мой дорогой Шарпантье. Вы уверены, что справитесь?»
И потом Люк видел начальника нечасто, тот с утра до ночи просиживал в лаборатории или в палате у Мадам – запирался там и пытался какими-то одному ему ведомыми способами вернуть старуху к жизни. Кажется, он был очень привязан к своей патронессе. Весь персонал глубоко чтил директора за такую преданность. Но позднее Люк предположил, что дело тут было не только в преданности. Должно быть, доктор Мерсье чувствовал, что его самого ожидает та же участь…
Вскоре в повадках шефа обнаружились странности. Он стал заговариваться, не узнавал сотрудников или принимал их за кого-то другого. Глаза горели диковатым блеском. Иногда Мерсье вдруг начинал пританцовывать или, наоборот, всхлипывать. То пребывал в вялом и апатичном состоянии, то вдруг преисполнялся эйфорической активности. Люк даже заподозрил, не сидит ли директор на наркотиках. Аномальность его поведения весьма напоминала симптоматику блокирования реабсорбции дофамина, что нередко случается с застарелыми наркоманами.
После долгих колебаний Люк поделился своими сомнениями с департаментом здравоохранения, и оттуда инициировали внеплановую проверку состояния здоровья всего персонала – якобы в целях соцмедстрахования. Однако при осмотре у доктора Мерсье не было обнаружено ни следов от инъекций, ни изменений на слизистой оболочке носовых полостей, характерных для эксцессивных кокаинистов. Подозрение было снято.
Загадка, впрочем, скоро разъяснилась. Однажды утром директор не вышел из своей служебной квартиры. К нему долго стучали, названивали по телефону, в конце концов взломали дверь и нашли его лежащим в прострации, с признаками лихорадочного бреда. «Вы кто? Это она вас прислала? – лепетал бедняга заплетающимся языком, в ужасе глядя на своего заместителя. – Чтоб я отдал ей склянку? Но там пусто! Я все выпил! Честное слово!» И так далее, в том же духе. А потом совсем отключился и в сознание больше не приходил.
Томография головного мозга не выявила инсульта, но обнаружила картину, обычно наблюдаемую у больных четвертой стадии альцгеймера с далеко зашедшими дистрофическими процессами в области мозга, выраженной атрофией мозговой коры. Редкий случай ранней, скоротечной альцгеймерной деменции.
