Йоханнес Зиммель - Любовь — последний мост
Филипп, подойдя к ним, думает о том, что это для Клод момент полного счастья и безграничного отчаяния. Она счастлива, потому что Серж вернулся, и насмерть перепугана тем, что услышала от них с Максом. Два чувства словно слились в состоянии счастливого отчаяния.
Наконец, она отпускает Сержа. Его обнимает Филипп, которому сразу становится ясно, до чего тот устал — он держится буквально из последних сил. На глазах у Сержа появляются слезы, когда он тихо, едва слышно произносит:
— Филипп, друг мой…
Макс Меллер направляется к двери.
— Я помешал вашей беседе, месье! — выдавливает из себя Серж. — Пожалуйста, извините меня! Я позвонил тебе домой, Клод, и когда никто не ответил, попытал счастья в «Бо Риваже», и администратор сказал мне, что вы здесь, наверху, в номере… Я не мог больше ждать ни минуты, мне так захотелось увидеть вас всех сразу, немедленно, и я поднялся к вам… Извините меня, месье, — сказал он по-французски. — Если вам нужно поговорить, я подожду внизу, в холле…
— Что вы, к чему это! — возразил Макс Меллер, пожимая ему руку. — Меня зовут Макс Меллер. Я старинный приятель Филиппа. Я много слышал о вас, месье Молерон. Я, разумеется, сейчас оставлю вас и перейду в свой номер.
— Нет, нет, нет! — Серж пытается удержать Меллера. — Ни в коем случае, месье Меллер! Это я уйду! Меня здесь никто не ждал…
Макс усадил высокого, крепкого мужчину в кресло, будто перед ним был ребенок.
— Вы так долго отсутствовали, — сказал он. — Мне все известно. И вот вы вернулись. Видите, как они оба счастливы вашему возвращению. До встречи! — и он идет к двери.
— Спасибо, Макс, — говорит ему вслед Клод.
Дверь за ним захлопывается.
Клод садится рядом с Сержем на диван, гладит его руки, плечи и говорит, чуть ли не задыхаясь, как раньше:
— Мотек! Мотек! Я так тебя искала… Боже мой, как же я тебя искала… повсюду… Один из наших друзей из «Оджи» сказал, что видел тебя в Риме… ну, я и полетела сразу в Рим и искала тебя там… повсюду… столько времени. Мы не можем без тебя, Мотек, это невозможно!
— Поэтому я и вернулся, — говорит Серж. — Потому что и я не могу обойтись без вас. Я попытался тогда, в Ивуаре, уйти… как самонадеянный дурак…
— Перестань ругать себя! — с чувством произносит Филипп. — Нам про тебя все понятно, — он улыбается. — Мы тебя понимаем, но не советуем еще раз с нами такие шутки шутить!
— Да, мы понимаем тебя, — поддерживает Филиппа Клод. — Да, но как же нам быть? Мы ничем тебя не обижали и не обидим, Мотек, — никогда, слышишь! Веришь ты нам или нет?
— Конечно, верю, — Серж, как и Клод, понемногу успокаивается. — Я все понимаю. Теперь я понимаю все… Я перегнул палку, когда ушел от вас… Это было чересчур… для нас всех… Знаете, каково мне пришлось… одному? Я решил было не возвращаться. Никогда. Только ничего у меня из этого не вышло. Вы для меня все равно что последний мост. Никогда больше я не поступлю так, как в Ивуаре, клянусь. Давайте будем вместе и будем любить друг друга, каждый по-своему, как умеет, как ему сердце подсказывает! Я постараюсь сделать все, чтобы от моей любви в вашей жизни было больше тепла. Так оно будет лучше и для меня — только не нужно ничего усложнять и ничего такого выдумывать… Все может получиться. Как вы думаете, может, а? — и он со страхом переводит взгляд с Клод на Филиппа.
— Что тут думать! — говорит Клод. — Ты остаешься с нами, и никогда больше нас не оставишь — поклянись, Мотек!
— Я обещаю.
— И мне тоже! — просит Филипп.
— И тебе тоже, — Серж жмет руку Филиппу. И смеется — очень коротко, будто смеется первый раз в жизни.
Они обнялись, и Клод смеялась и плакала одновременно, и целовала их обоих, и они оба целовали ее, а за окном на улице лило как из ведра.
Крупные капли били в окно, как градины. Все трое только сейчас заметили, что начался ливень, хотя тучи давно собирались над озером. Ливень был такой сильный и плотный, что все огни в городе и на другом берегу озера стали неразличимы. Ветви старого каштана сильно раскачивались на ветру, и Филипп видел, что Серж едва держится на ногах от усталости.
— Сейчас каждому из нас не повредит рюмка коньяка! — предлагает Филипп.
Он подходит к столику с напитками, берет бутылку и наливает понемногу в коньячные бокалы, протягивает их Сержу и Клод, все они обмениваются улыбками и сдвигают бокалы, говоря: «Ла хаим!»
— Где ты пропадал, Мотек? — спрашивает Клод.
Серж качает головой.
— Ну, скажи, Мотек! Ты был в Риме?
— И там тоже.
— И там тоже?
— Где я только не был, — говорит Серж. — И куда бы я ни попал, всюду было ужасно! Мне не хочется говорить об этом, особенно сейчас, когда вы меня простили…
— Простили? — Филипп подступает совсем близко к нему. — Выбрось эти мысли из головы, слышишь! Мы опять вместе, и, значит, все будет хорошо.
— Да, — Клод переводит взгляд с Филиппа на Сержа, — все будет хорошо.
— Все и так хорошо, — говорит Серж. — После того, как я переступил порог этой комнаты, все сразу стало хорошо.
— Вот и славно, — радуется Клод. — Вот и славно, Мотек!
Он встает с места, расправляет плечи, и в его зеленых глазах опять появляется знакомый и привычный блеск, он смеется — громко и долго.
— Сядь ты! — говорит ему Клод.
— Нет, — отвечает он. — Сейчас душа моя успокоилась: вы здесь, а я с вами рядом. И теперь я пойду.
— Куда, Мотек, куда?
— Домой.
— Никуда ты сейчас не пойдешь, Мотек! Оставайся здесь!
— Я… я больше не могу, Клод, — говорит он. — Меня больше ноги не держат… Перелет, а потом еще поезд… нет, мне самое время прилечь, отдохнуть.
— Так в чем же дело? Ложись на мою кровать, — предложил Филипп.
— Ты не понял, — говорит Серж. — Мне надо побыть одному. Как раз сейчас, когда я знаю, что вновь обрел вашу дружбу.
— Куда ты пойдешь в такой ливень? Посмотри, что творится…
— Я тебя понимаю, Мотек. Но Филипп прав: этот жуткий ливень…
— Я на машине… Поеду домой и высплюсь всласть. Завтра буду как новенький. Приезжайте завтра ко мне завтракать…
— Это ты к нам приезжай! Ну, в нашу квартиру, — тут же уточняет Клод.
Серж смеется.
— О’кей, о’кей! Но вечером я вас приглашаю в «Ла Фаволу», идет? На шикарный ужин! И чтобы ты опять была в белом платье, а мы с Филиппом в смокингах. Ты опять повяжешь нам бабочки…
— Да, Мотек, да!
— Но ваш друг… Вам наверняка нужно еще обсудить с ним что-то важное.
— И даже очень важное, Мотек. Сейчас ночь. Мы с ним продолжим нашу беседу. А завтра Макс улетает к себе в Ниццу.
— Где твоя машина? — спрашивает Филипп.
— На улице Альп, это сразу за монументом герцога, а отсюда рукой подать…
— Рукой подать! — Филипп выглядывает в окно. На оживленном перекрестке с его светофорами и «зебрами» машины так и разбегаются в разные стороны. Их много, очень много…
— На улице Альп движение не такое сильное, там я быстро проеду. А завтра мы весь день будем праздновать — начиная с самого утра, с завтрака, и так целый день. И послезавтра тоже. Ох, и отметим же мы нашу встречу!
— Возьми, по крайней мере, это! — Филипп бросает ему свой светлый плащ, который взял из шкафа. — Не хватало тебе еще подхватить воспаление легких! — и он помогает Сержу надеть плащ и поднимает его воротник. Тот улыбается, целует Клод на прощание и идет к двери, а там еще раз оглядывается.
— Это был самый счастливый день в моей жизни, — говорит он. — Спасибо, мои дорогие!
И дверь за ним закрывается.
— Чтобы теперь ни произошло, — говорит она, — мы снова вместе. А еще у нас есть Макс.
— Да, — соглашается Филипп. — Мы с ним все обсудим. Он найдет какое-то решение для нас. Умнее его я человека не знаю.
Они подходят к большому окну, и Клод распахивает его — но очень ненадолго, потому что дождь так и хлещет. Ей приходится закрыть окно.
— Вон он, — говорит Филипп.
Они видят, как Серж приближается к перекрестку, обходя машины. На темном фоне четко выделяется светлый плащ Филиппа. Серж в одиночестве стоит на «зебре», мимо проезжают легковые машины и такси, пешеходов поблизости нет — еще бы, в такую погоду! И вдруг один за другим раздаются два выстрела. Сержа отбрасывает в сторону, он падает на спину и остается лежать. Он не шевелится.
— Мотек! — кричит Клод.
Она бежит к двери, бросается к лифту, за ней Филипп. Они спускаются в холл, где тоже были слышны выстрелы, там люди что-то горячо обсуждают, а консьерж вызывает полицию. Они оба выбегают под дождь и протискиваются между машинами, остановившимися у перекрестка, чтобы попасть на «зебру», где, раскинув руки, лежит Серж. Глаза его открыты, дождь бьет его по лицу.
— Мотек! — надрывно зовет его Клод.
