Турмуд Хауген - Сказочные повести
— Идун?.. — Флоринда провела рукой по холодному стеклу. Зато деревянная рама была, как всегда, теплая и в дереве угадывались слабые удары пульса, настолько слабые, что никто, кроме Флоринды, не услышал бы их.
— Идун? Ты возвращаешься домой?.. Слава Богу!.. Если б ты знала, как мне тебя не хватает. Сегодня я ни за что не отпустила бы тебя. О, Идун, отзовись…
Никто ей не ответил.
Флоринда отошла от зеркала с трепетом в сердце.
Она легла, понимая, что все постепенно приходит в равновесие, однако прежде, чем это произойдет, случится что-то невероятное.
«Сегодняшняя ночь будет особенной», — думал Николай, ложась спать. Кроме него, в доме никого не было. Родители еще не вернулись, но Николая это больше не заботило — он с нетерпением ждал ночи.
Он не спал, когда вернулся отец. Николай узнал его шаги, на этот раз они почему-то звучали мягче и добрей, чем обычно.
И когда вернулась мать, он тоже не спал, хотя было уже далеко за полночь. Ее шагов совсем не было слышно, лишь несколько раз тихо вздохнули ступени лестницы.
В пятом часу Николай заметил, что темнота в его комнате вдруг дрогнула, стала медленно таять и наконец исчезла.
Проступили стены, они переливались, их нельзя было разглядеть, и вдруг они вспыхнули каким-то необъяснимым светом. Комнаты больше не существовало. Николай по-прежнему лежал в кровати, но над ним висела круглая золотая луна. Небо было высокое, бескрайнее и синее, как вечернее море. Звезды были крупнее, чем бывают в Осло, и звездный свет переливался всеми цветами радуги.
Николай не видел, что там внизу: песок, трава или море. Он плыл в серебристом лунном пространстве.
Вдали показалась птица, она летела прямо к нему. Он уже видел ее раньше. Раскинутые крылья отливали синью. Легко взмахнув ими, ибис сел на высокий уступ, которого Николай раньше не заметил.
Плавным шагом подошел ангел. Одежды его слегка шуршали, длинные локоны золотились, серебряными звездочками поблескивал меч. Ангел был такой же гордый и воинственный, как и в первый раз. Ничего удивительного, что Николай тогда так испугался. Он снова почувствовал на себе сверлящий, обжигающий взгляд, однако была в этом взгляде и необъяснимая доброта. Глаза у ангела были синие, как озеро, в котором отражается летнее небо.
Ангел сел на скамью, незаметно появившуюся; возле уступа.
Потом пришла женщина, которую Николай видел за ткацким станком. Она была серьезна, но глаза улыбались. Женщина принесла с собой аромат жасмина. Она низко поклонилась Николаю, ибису и ангелу, а потом опустилась на колени в траву, которую Николай, к своему удивлению, заметил только сейчас.
И последним легко и неслышно подкрался черный зверь. Его мех был припудрен лунной пылью. Он явился словно из небесного пространства, и в его узких желтых глазах поблескивали золотистые искорки. Легко вспрыгнув на дерево, он улегся на ветке. И дерево это Николай тоже заметил лишь теперь. Первый раз он как следует разглядел зверя. Ягуар!
Неожиданно ибис взмахнул крыльями и запел странную мелодию. И тут же рядом с Николаем вместо ибиса оказалась девушка, которую он видел в прошлый вечер. Ягуар тихонько зарычал и ударил по дереву лапой, но девушка-ибис не обратила на него внимания.
— Хорошо, что мы смогли встретиться, пока не поздно, — услышал Николай в себе чей-то голос. Он сразу понял, что это сказала ткачиха.
— Мы хотели, чтобы ты сначала немного привык к нам, — объяснила девушка-ибис.
— Ты молодец, что больше не убегаешь от нас! — прогремел другой голос. Это был ангел.
— Мы еще не все в сборе, — прорычал ягуар. — Троих не хватает.
— Не знаю, что произошло в их времени, но, видно, что-то помешало им прийти, — прогремел ангел.
— Может, следует разузнать причину и помочь им? — предложила ткачиха.
— Перестаньте, — попросил Николай. — Я не понимаю, о чем вы говорите.
Он говорил громко, и все четверо повернулись к нему. Значит, они слышали и понимали его!
— Мы принадлежим истории и мифам, — начала ткачиха.
— Мы есть, и в то же время нас нет, — подхватила девушка-ибис.
— Пусть рассказы о нас кажутся вымыслом, мы все равно существуем, — прорычал ягуар.
— Мы явились из преданий, — загремел ангел так, что Николай почувствовал боль в голове.
Ткачиха встала и подошла к Николаю.
— Мы пришли к тебе, в твое время, потому что нам нужна твоя помощь. Нас всего семеро, и легенда каждого связана с определенным драгоценным камнем. И эти камни единственные в своем роде.
— Женщины, которым они принадлежали, вложили в них свое сердце. Луна приняла их сердца, а взамен наделила камни особой силой, — сказала девушка-ибис.
— Луна щедра. Если человеку приходится трудно, она отдает ему свою силу. Между человеком и луной всегда сохраняется равновесие, — прорычал ягуар.
Однако никому не известно, что таит время. Человек не властен над своей жадностью, и стремление повелевать другими было одинаково во все времена. Луна — это мечты и тоска, фантазия, вымысел и отвага. Надо обладать смелостью, чтобы выйти из дома в полнолуние, ибо в полнолуние все выглядит иначе, — гремел в голове у Николая голос ангела.
Опять заговорила ткачиха:
— В семи драгоценных камнях, которые теперь называются царскими, собрана огромная сила. Мы четверо, что пришли сюда, и те трое, которые еще придут, каждый из своего времени и своей легенды, связаны с этими камнями.
— Теперь их называют царскими, — повторила девушка-ибис и встала на утесе. Ее черные волосы, как прежде крылья, отливали синью. — У каждого из этих камней своя долгая история. Но все их следы ведут сюда.
Ягуар сел на ветке, хвост его свесился вниз, он поднял голову и сказал, обращаясь скорее к луне, чем ко всем остальным:
— Луна в опасности. Ее собственный свет постепенно гаснет. Царские камни могут дать луне новую силу. Мы пришли за ними.
— И ты, Николай Сверд, должен нам помочь! — прогремел ангел.
— Но у меня нет этих камней! — в отчаянии воскликнул Николай. — Моя прабабушка Флоринда говорит, что ее отец подарил ей царские камни, которые он получил в дар от царя. Вам лучше спросить у нее, хотя она тоже не знает, что с ними случилось потом.
— Мы пришли к тебе, Николай, — продолжал ангел, — потому что все знаки говорят, что отвести нас к этим камням можешь только ты. Завтра истекает срок. Завтра пойдут седьмые сутки, с тех пор как лунный свет начал гаснуть. Завтра до полуночи мы должны вернуть луне ее силу.
— Но я… я даже не знаю, где их искать. Я ничем не могу помочь вам… Что же нам делать?
— Мы еще вернемся к тебе! — Теперь голос ангела доносился издалека.
Николай поднял голову и увидел, как они, все четверо, постепенно удаляются от него. Переливчатый блеск потускнел, луна погасла, вновь проступили стены, и темнота сделалась непроницаемой. От ночного посещения не осталось никаких следов.
Николай сидел в кровати. «Что же мне делать? — думал он. — Как помочь луне?»
Глава 23
— Климена была дочерью Хиласа, богатого чиновника в Афинах. Ей было семнадцать лет, и она была счастлива, потому что любила Акамаса и они должны были пожениться. Но все вышло по-другому… — начал Дай-Ши.
Он помолчал глядя в огонь, который в этот вечер горел ярче, чем накануне. «Может, его развели так сильно, чтобы отогнать злые силы, которые посещали лагерь в последние дни», — думал Дай-Ши, не переставая удивляться, что ему довелось увидеть Проходящего сквозь зеркало.
Он поднял глаза на светловолосого. Как и вчера, войдя в палатку, не сказал ни слова и сел в свое кресло, положив ногу на ногу. Потом сложил ладони и уперся в них подбородком.
Шляпа сползла ему на затылок, но светловолосый не замечал этого. Его лицо открылось Дай-Ши почти целиком. Чужеземец был бледнолицым, холодную белизну его кожи не мог согреть даже теплый отблеск огня. Узкое, длинное лицо. «В своей стране он, должно быть, считается красивым», — думал Дай-Ши, которому лицо светловолосого казалось чуждым и непривычным — такие люди почти не встречались на этой окруженной горами равнине.
Сегодня светловолосый к вину не прикасался.
— На Крите правил царь Минос. У него был сын, которого он очень любил. Но сына Миноса убили в Афинах завистливые молодые люди, которые не могли смириться с тем, что юноша с Крита победил их на состязаниях, — продолжал Дай-Ши.
— Царь Минос поклялся отомстить и пошел на Афины войной. Афины не ждали нападения, и оказались легкой добычей для Миноса. Он так обратился к побежденному им народу:
«Вы убили моего сына, самое дорогое, что у меня было. С ним вы убили мое будущее. Я поклялся жестоко отомстить за его смерть. Вы получите мир, но с одним условием: раз в девять лет вы будете присылать ко мне на Крит семь юношей и семь девушек, дабы они своей кровью искупили смерть моего сына».
