Анна Борисова - Vremena goda
Сестру эту перевели ко мне недавно, и надолго она не задержится, я уж знаю. Работа с лежачими больными требует усидчивости и, так сказать, философски-созерцательного характера, а эта девушка из Ревеля слишком непоседлива. То ходит по комнате, то шелестит страницами журнала, то болтает по телефону. И тут опять, не просидев молча и десяти минут, стала кому-то названивать. Разговаривала в полный голос – кого ей стесняться, не аутиста же и тем более не меня.
Видимо, позвонила она мужу или любовнику. Впрочем, не знаю, сначала я не прислушивалась.
А потом она говорит:
– Сегодня пятое, так? Еще два дня и отпуск. Прилечу – поедем в Финляндию, на озера. Там в январе шикарно.
В январе? Пятое? Сегодня пятое января?
Я не особенно слежу за числами. В моем существовании календарь ни к чему, а даты не имеют никакого значения. Тем сильнее поражает меня это совпадение: как раз думала про цифры 0501, а они тут как тут.
Не могу объяснить, отчего у меня внезапно возникло ощущение – нет, уверенность, что круг замкнулся.
Нипочему. Просто в часах моего времени упала последняя песчинка.
Больше не хочу. Я сделала для вас всё, что могла. Сами виноваты, к черту вас всех. Нет, не так. Бог с вами со всеми. Оставайтесь, решайте свои проблемы сами. Без меня.
На мое лицо ложится холодная сухая ладонь. Пятница что-то почувствовал. Меж нами безусловно существует некая связь.
Что ж. Есть хоть кто-то, с кем я могу попрощаться.
Я отмаргиваю ему ресницами: «Больше не могу. Силы кончились. Ухожу. Прощай».
Тот, кто всё придумал
Сегодня Эмэн придумал плохо, очень неудачно придумал.
Эмэн придумал, что Ресничка объявляет, будто уходит.
– Ты не можешь уйти, пока я не разрешу, – сказал Эмэн вслух.
Это он когда-то так придумал: что с Ресничкой нужно разговаривать голосом. Такой порядок: Ресничка разговаривает ресничками, Эмэн разговаривает голосом. По-другому не полагается.
Ладонь снова защекотало. Симулякр расстраивал Эмэна. Взял и взбунтовался.
Эмэн всегда был, всегда есть и пребудет во веки веков, аминь.
Сначала Эмэн был посреди Ничего, Эмэн был Дух Бесплотный и летал над водами.
Всё это описано в Книге, которую Эмэн придумал давным-давно. Потом Эмэн придумал много всяких других книг, но та Книга – самая лучшая и самая главная.
Однажды Эмэн придумал создать Мир и стал понемногу его создавать из Ничего. Это было очень трудно и долго.
Что было Вначале?
Качание на невидимых водах. Чередование Тьмы и Света, Голода и Сытости. Песня «Dodo, l’enfant do, l’enfant dormira peut-être».[21] А больше Ничего.
И начал Эмэн с малого, и придумал Комнату. Там был Стол, был Торшер, была Стена, на Стене – Картина. И посмотрел Эмэн, и сказал: «Это хорошо». День Первый.
Потом Эмэн придумал Дом, и там было много комнат, и все разные. И посмотрел Эмэн, и сказал: «Это хорошо». День Второй.
Потом, в День Третий, Эмэн придумал Сад вокруг Дома, и это было самое лучшее из всего всего, потому что потом, в День Четвертый, Улица придумалась гораздо хуже, а Город получился совсем плохой и страшный. Но Эмэн все равно сказал: «Это хорошо», потому что в Мире должно быть и страшное – чтобы было, чего бояться и от чего прятаться. В Мире чем всего больше, тем правильнее.
Эмэн очень много всего напридумывал, даже больше, чем нужно, и потому однажды взял и всё лишнее отменил, замкнулся в Замке. Потому что Эмэну понравилось выражение «замкнуться в Замке».
По-другому Эмэна звали Господь Бог. Господь Бог – это Тот, Кто всё придумывает, всякие разные видения и разных тварей, а потом вынужден жить среди этого придуманного Им беспорядка, потому что придумывать вещи легко, а взять и распридумать их обратно удается нечасто.
Населил Эмэн свой мир симулякрами. Раньше Эмэн называл их «фантомами», еще раньше «анимашками», но потом, не очень давно, Эмэн прочитал в книге, которую придумал, красивое слово «симулякр» и понял, что оно правильнее.
Симулякров Эмэн напридумывал без счета. Это легко – бросил один взгляд, и симулякр уже ожил, дальше о нем можно не заботиться. Правда, потом его не истребишь, их много, они лезут со всех сторон. Многие навязчивые, мучают.
Когда-то Эмэн придумал такую доску с двигающимися картинками, названием телевизор, так в ней симулякры копошатся, как муравьи в муравейнике, которых Эмэн однажды придумал в Саду. Поэтому Эмэн однажды распридумал телевизор и больше про него не вспоминал, а сам замкнулся в Замке, где симулякры все считанные и новые придумываются довольно редко, а некоторых из прежних даже получается распридумать, и они больше никогда не возвращаются. Эмэн придумал для этого красивое слово: «умереть».
А то пятно Света, которое давным-давно пело «баю-бай, баю-бай», тоже было симулякром, который распридумался обратно и забылся. Тогда-то Эмэн и придумал, что замкнется в Замке.
Вообще с симулякрами вышло довольно интересно.
Раньше, давно, когда Эмэну еще не надоело придумывать Мир и увеличивать его в размерах, симулякры придумывались очень большие и сильные, и нечленораздельно гудели густыми голосами, и не понимали, чего Эмэн от них требует. Но постепенно Эмэн заставил симулякров понимать слова, и сами они научились говорить более или менее понятно. От этого симулякры становились слабее, начали сжиматься, и постепенно сделались одного роста с Эмэном, а некоторые даже меньше. Теперь проблем с ними не очень много.
Но проблемы есть. Потому что Эмэн придумал, что у него Болезнь Головного Мозга и не может распридумать это назад. Про Болезнь Головного Мозга Эмэн прочитал в одном из медицинских журналов, которые придумал, чтобы развлекать Ресничку. Болезнь называется «галлюцинирование». Красивое слово, удачно придумалось, но означает оно вещь нехорошую – навязчивые видения. Симулякры возникают в результате видений, и большинство этих видений ужасно навязчивые. Поэтому они – навязчивые видения.
Было еще одно красивое слово. Как же его… Вот ведь сам придумал, а забыл.
Давным-давно, когда симулякры были всё еще немного больше Эмэна, один из них, в белом халате, особенно навязчивый, долго приставал к Эмэну, всё мучил, задавал всякие вопросы. И однажды Эмэн вместо того чтобы игнорировать докучливую «анимашку» (это еще была эпоха «анимашек»), решил придумать, будто у них разговор. Эмэн взял и заговорил с галлюцинацией, как будто с самим собой. Всё ей рассказал: про придуманный Мир, про то и сё, и что сама анимашка в белом халате тоже придумана. «Ах вон оно что, – засмеялся анимашка. – Так ты у нас, значит, солипсист. Знаешь, кто это? Приверженцы философской теории, которая признает единственно несомненной реальностью лишь собственное сознание, а всё остальное для них – плод фантазии». Вот, вспомнилось слово: солипсист! Конечно, Эмэн его знал и без анимашки. Красивое слово. И философскую теорию для него Эмэн придумал тоже красивую.
