Михаил Веллер - Ноль часов
23
Замполит наслаждался жизнью — или, что то же самое, бездельничал. Разнообразя формы безделья, иногда он принимался ковырять в носу, с удовольствием глядя в иллюминатор. На берегу толстые, хорошо одетые люди выковыривали кирками не то траншею под теплоцентраль, не то окоп. За ними надзирал худой и плохо одетый человек с красной лентой на шапке и винтовкой на плече. Воздав должное кипению столичной жизни, замполит возвращался взором и мыслью к дежурной теме. Тема была озаглавлена в разворот конторской книги: «Моральное состояние экипажа и работа по его повышению». Он раскрашивал виньетки букв фломастерами из семицветного набора. После особенно живописной загогулины он втягивал глоток очень сладкого черного кофе, сдобренного спиртом, и прижмуривался. Как человек, понимающий смак службы, вызов к командиру он воспринял благодушно.
Командир и старпом со знаменитым олигархом по центру сидели за столом как экзаменационная комиссия или трибунальская тройка.
— Алло! Я. Могу. Перезвони через час, нет, через два. Все, обнимаю, — сказал председательствующий. — Здравствуйте, подполковник, садитесь ближе. Что? Да, извините, капитан второго ранга. Так. Значит, работник, в смысле офицер, вы исправный, нареканий по службе нет.
— Позвольте мне, — рубанул воздух ладонью Ольховский. — Слушай внимательно и пока молчи. Принято решение аттестовать тебя в президенты. Кандидатура обсуждена и согласована. Дела сдашь потом, не к спеху.
— В президенты чего? — удивился замполит.
— России! — сурово сказал Колчак. — А ты думал?
Замполит хлопнул глазами и переждал головокружение. Под ложечкой у него задрожало. Сквозь виски, с обратной стороны глаз, трассером пролетела телеграмма: «Не может быть тчк». И вдогонку: «я сплю тчк», «крыша поехала вскл», «у них крыши поехали вскл», «убьют мнгтч», «пиздец мнгтч», «а хули впрс», «вот это да тчк» и замыкающей, большими буквами: «вот это карьера три вскл». Через паузу прошла последняя депеша: «мама тчк». Он встал на занемевших ногах (в венах побежали нарзанные иголочки), кашлянул и одернул тужурку.
— Когда? — нетвердо каркнул он.
Опомнился, опал, скис:
— Уф-ф-ф-ф… Что вы. Куда. Не могу. Вы даете. Ё-моё.
— Почему?
— Не справлюсь.
— С чем?
— Вообще не справлюсь.
— Почему?
— По уровню. Не дорос. Не дошел еще по лестнице.
— Этот аргумент поберегите для виселицы, — посоветовал Березовский.
— Тебя, тля, не спрашивают, — ласково сказал Колчак. — Тебя ставят на место, где ты нужен.
— Кому?
— Кому надо, тому и нужен. — Колчак покосился на Березовского. — Считай, что всем. Поход на картошке проволынил? Концертом на День флота решил отделаться? Пора впрягаться по-настоящему. Лямку тащить. Чтоб служба медом не казалась. Хватит отчеты раскрашивать.
— А… политуправление флота? — спросил замполит.
— Согласовано, — быстро ответил Березовский.
— Н-ну?! — рявкнул Колчак.
— Коля, не волнуйтесь, дайте мне, — сказал Ольховский. — Володя, стране нужен молодой энергичный президент. Если это будет старший офицер с «Авроры», — ты представляешь, сколько симпатий, сколько доверия это вызовет? Нас, слава Богу, все знают, и заслуги наши все знают. Причем — не карьерист, не новый Пиночет, не командир корабля, который затеял военный переворот, а нормальный, скромный капитан второго ранга. Службист, исполнительный, образованный, интеллигентный (последнее слово он произнес так, будто гладил замполита по голове). Это будет твой лучший вклад в наше общее дело.
— А иначе зачем мы все это затеяли? — сказал Колчак. — Конец — делу венец. Свой человек в Гаване. В смысле в Кремле. Есть власть — есть все. Сделаем как надо.
— Происхождение? — спросил Березовский.
— Из крестьян, — отрапортовал замполит. — Сын сельского юриста.
— Это как?.. — удивился Березовский.
— Ну, отец много лет был в колхозе, но еще — заседателем народного суда.
— Отлично! Отлично. То, что надо. Из крестьян — аграрии и деревня наши. Сын юриста — ЛДПР тоже должна поддержать. Молодец!
— Вообще-то когда я родился, они уже в Ленинград переехали, — виновато сообщил замполит. — Так что я вообще-то городской, вроде.
— Вообще замечательно! — оживился Березовский. — Ленинградцев в стране любят… в отличие от москвичей. Хранилище культуры, воспитанность, колыбель трех революций, люлька, как говорится… будет и четвертая, ха-ха. Подключим Боярского, Розенбаума, Лихачева… что — умер? Да, правильно, черт. Ничего. Чубайс — ленинградец, попробуем нащупать общие точки на этом… Степашин ленинградец, связи в МВД… черт, все не привыкну говорить петербуржец.
— Квартира, машина, дача, оклад, охрана, загранпоездки, — перечислил Ольховский. — Чин — главнокомандующий. После окончания срока — персональная суперпенсия и куча предложений на роскошные синекуры.
Перед замполитом поплыл, исчезая, кадр из «Мира животных», где кто-то тонконогий и тонкорогий слабо дрыгался в зубах у ловкого и ухватистого.
— Совесть, — догадался Березовский. — Перестаньте. Вы никуда не рвались. Вас пригласили, попросили, назначили, заставили, оценили, уговорили, убедили. Работа есть работа. Так. Смотрите дальше. Образование — что заканчивали? М-да… Что-о — и юрфак ЛГУ заочно? Гениально. Сколько курсов? А-а… Ничего. Ерунда. Формальность. Сделаем. Ленинградец должен быть интеллигентом, ваш командир правильно отметил. Проведем церемонию, мантия, шапочка, ректор, сделаем вас почетным профессором Петербургского университета… м-м, профессура поморщится, но на массы это произведет впечатление… так, надо чуть подумать. Так что все в порядке… как вас? да, Володенька… Нет, это не годится. Надо привыкать к солидности, к дистанции, никакого амикошонства. По отчеству. Как? Вот так лучше. Владимир Владимирович. Неплохо. Владимир Мономах, Красное Солнышко, Ульянов… м-м… Нет, неплохо. И инициалы, как Брижжит Бардо. Или Внутренние Войска. Владимир Владимирович, пройдитесь, пожалуйста, по комнате. А? Да, по каюте.
Замполит дважды прошел из угла в угол. Он был в понятном обалдении. Но постепенно в голове начинало как-то устаканиваться.
— Что за походка, черт, почему вы так странно как-то ходите? Будто на каждом шаге эспандер в кулаке жмете.
Годами вырабатывавший моряцкую развалочку замполит обиделся.
— Ладно. Поработаем. Черт. Некогда. Ничего. Сунем в телевизор какую-нибудь… м-м… заслуженную балерину, пусть скажет комплимент про особенности… м-м… мужественную особенность вашей походки. Все запомнят. Индивидуальная черта.
— Рост вот у меня… — замполит виновато развел руками.
