Артур Хейли - Колеса
— Куда ушел?
— Пришли несколько парней. И забрали его.
— Давно это было?
— Сразу после того, как вы ушли, мистер. — Мэй-Лу повернула голову. И они увидели, что она плачет.
— Послушайте, — сказал Бретт, — если вы сможете описать их, мы предупредим полицию.
Леонард Уингейт покачал головой. Он знал, что они опоздали. Вообще-то он с самого начала понимал, что было слишком поздно. Знал он и то, как теперь поступят он и Дилозанто. Повернутся и уйдут. Как уходят многие в Детройте. «Как отступили от Меня священники и левиты».
Бретт молчал.
— И как же вы теперь? — спросил Уингейт Мэй-Лу.
— Как-нибудь перебьемся, — ответила она, закрывая крышку коробки.
Бретт сунул руку в карман, но Уингейт жестом остановил его.
— Я сам, — проговорил он.
Уингейт вынул все деньги, какие у него были в кармане, и вложил их Мэй-Лу в руку.
— Мне очень жаль, — сказал Уингейт, повернувшись к ней. — Это, конечно, пустяк. Но я хочу, чтобы вы знали: мне действительно очень жаль.
Выйдя на улицу, они обнаружили, что правая дверца машины висит на петлях, стекло разбито. Оба пальто, лежавшие на заднем сиденье, исчезли.
Леонард Уингейт привалился к крыше автомобиля и уткнулся лицом в согнутый локоть. Когда он поднял голову, Бретт увидел, что в глазах у него слезы.
— О Господи! — вздохнул Уингейт. И воздел руки к черному ночному небу. — О Господи! Какой же это жестокий город!
Труп Ролли Найта так и не нашли. Он просто исчез.
Глава 31
— Речь-то ведь идет не обо мне, а о вас, — сказал Адам Бретту Дилозанто. — Но я не был бы вам другом, если бы не сказал, что, по-моему, вы слишком спешите и допускаете огромную ошибку.
Время близилось к полуночи, и все пятеро — Адам, Эрика, Барбара, Бретт и Уингейт — сидели в квартире Бретта. Уингейт с Бреттом приехали из города всего полчаса назад. Настроение у всех было подавленное. Когда они обсудили историю с Ролли Найтом, Бретт объявил, что намеревается уйти из автомобильной промышленности и завтра же подаст официальное прошение об отставке.
Адам никак не мог успокоиться:
— Но ведь через пять лет вы можете возглавить центр моделирования!
— Было время, — сказал Бретт, — когда я только об этом и мечтал. Мечтал стать таким, как Херли Иэрл, или Билл Митчелл, или Джин Бординэт, или Элвуд Энджел.[17] Поймите меня правильно. Я считаю, что все они были великие, а некоторые из них остались великими до сих пор. Но не мое это дело — вот и все.
— Есть, по-видимому, и другие мотивы, не так ли? — заметил Леонард Уингейт.
— Да, конечно. Я считаю, что автомобильные магнаты, занимающиеся долгосрочным планированием в собственных интересах, палец о палец не ударили, чтобы как-то улучшить жизнь тех, кто на них работает.
— Возможно, раньше так оно и было, — возразил Адам. — Но теперь… Теперь все изменилось или быстро меняется к лучшему. Это бросается в глаза буквально каждый день — в отношении хозяев к существующим проблемам, в чувстве ответственности перед покупателем, в качестве выпускаемых нами автомобилей, в контактах с правительством, в признании самого факта существования потребителей. Сейчас это уже совсем иной бизнес, чем, скажем, два или три года назад.
— Хотелось бы верить, что это именно так, — заметил Бретт, — хотя бы потому, что вы в этом убеждены. Но я, к сожалению, не могу, и в этом не одинок. В общем, не хочу я больше гнуть спину.
— И чем же вы займетесь? — спросила Эрика.
— Если хотите знать правду, — сказал Бретт, — то я и сам не знаю.
— Я не удивлюсь, — проговорил Адам, — если вы ударитесь в политику. Если это будет так, то можете не сомневаться: я не только отдам за вас свой голос, но и внесу свой вклад в кампанию за ваше выдвижение.
— И я тоже, — сказал Уингейт. Странно, что только сегодня вечером он зримо ощутил качества Бретта, позволяющие ему руководить людьми, и задумался, как долго он еще будет заниматься конструированием автомобилей.
Бретт ухмыльнулся:
— В один прекрасный день это обойдется вам обоим в кругленькую сумму! Вот попомните.
— Но прежде всего, — вставила Барбара, — он будет писать. Даже если я буду вынуждена приковать его цепью к мольберту и кормить с ложечки. И если для этого мне придется работать за двоих.
— Раз уж мы заговорили о том, кто кого будет кормить, — сказал Бретт, — я надумал открыть маленькое частное конструкторское бюро.
— Уверен, что ваше бюро очень скоро превратится в процветающую фирму, — заметил Адам. — Но и вкалывать вам придется покрепче, чем до сих пор.
— Вот этого-то я и боюсь, — вздохнул Бретт. И все-таки, подумал Бретт, он будет сам себе хозяин, отвечать только за себя. Именно к этому он больше всего и стремился, так же как и Барбара. Бретт окинул ее взглядом, полным любви, которая переполняла его душу. Какие бы испытания ни выпали им в жизни, Бретт твердо знал, что вдвоем они все преодолеют.
— Ходят слухи, — обращаясь к Адаму, заметила Барбара, — что вы тоже намерены расстаться с компанией?
— Где же это вы услышали?
— Право, не знаю. Кто-то говорил.
Адам подумал, что в Детройте нелегко хранить тайны. Видимо, Перси Стайвезент или кто-то из близких ему людей не умеет держать язык за зубами.
— Ну, так это верно? — не отступалась Барбара.
— Я действительно получил предложение, — сказал Адам. — И какое-то время всерьез подумывал его принять. Но решил отказаться.
Вчера или позавчера Адам позвонил Перси Стайвезенту и сообщил ему, что не видит смысла в поездке в Сан-Франциско. Он посвятил себя автомобилю и останется верен ему.
Адам понимал, что в автомобильной промышленности многое оставляет желать лучшего, но значительно большее казалось совсем неплохим. Ведь чудо современного автомобиля заключается не в том, что он иногда выходит из строя, а в том, что он в большинстве случаев исправно служит человеку. Не в том, что он стоит дорого, а в том, что при всех использованных в нем удивительных достижениях конструкторской и технической мысли он стоит так дешево. Не в том, что по его вине возникают пробки на дорогах и происходит загрязнение воздуха, а в том, что впервые в истории он подарил свободным мужчинам и женщинам то, к чему они больше всего стремились, — свободу передвижения.
Поэтому для ответственного дизайнера, который стремится разумно организовать свою производственную деятельность, нет и не может быть более привлекательной сферы приложения усилий.
— На одни и те же вещи мы смотрим по-разному, — сказал Адам Барбаре. — Во всяком случае, я свой голос отдал Детройту.
Некоторое время спустя Трентоны простились и уехали.
* * *От Уэст-Мэпл до озера Куортон совсем недалеко. Пока они ехали, Адам сказал:
— Сегодня вечером ты почти все время молчала.
— Просто я предпочитала слушать, что говорят другие, — ответила Эрика, — и думать про себя. Кроме того, мне хотелось, чтобы мы были только вдвоем и никто не мешал мне что-то тебе сказать.
— Тогда ты можешь сделать это сейчас.
— Знаешь, у меня такое впечатление, что я беременна. Поэтому веди машину осторожнее. Не дергай резко!
— Хорошо еще, — проговорил Адам, сворачивая в какой-то проезд, — что ты не сказала мне об этом в час пик да еще на самом оживленном шоссе.
— А что это за проезд?
— А разве это так важно, черт возьми? — воскликнул Адам. Он заключил Эрику в свои объятия и нежно ее поцеловал.
Эрика от волнения едва подавила в себе приступ смеха и чуть не расплакалась.
— В Нассау ты был со мной как тигр. Видимо, там все и произошло.
— И очень хорошо, — прошептал Адам, подумав про себя: для них обоих это, наверное, самое большее, о чем только можно мечтать.
Некоторое время спустя, когда они продолжили свой путь, Эрика сказала:
— Интересно, что скажут на это Грег и Кэрк? У тебя ведь двое взрослых сыновей, а тут еще в семье вдруг появится младенец.
— Для них это будет большая радость. Потому что они любят тебя. Точно так же, как и я. — Он дотронулся до ее руки. — Я завтра же позвоню им и обо всем расскажу.
— Похоже, — проговорила она, — мы с тобой вдвоем можем еще кое-что создать.
«Это верно!» — подумал он вне себя от радости. Ведь его жизнь обрела теперь новый смысл.
Сегодня у него есть Эрика и полная смысла жизнь.
А завтра и во все последующие дни в мыслях у него будет «Фарстар».
Примечания
1
Здесь: неукоснительно (фр.).
2
В скандинавской мифологии — зал, где пируют погибшие в сражениях.
3
Смысл существования (фр.).
4
Крепость Европа (нем.).
5
