Марина Ахмедова - Дневник смертницы. Хадижа
Не могу спокойно сидеть — внутри растет беспокойство. Я недостойна того, чтобы стать возмездием для неверных. Я слишком труслива. Почему они выбрали меня? Аллах, когда я просила Тебя прекратить мою жизнь, я не знала, что Ты меня так быстро услышишь.
Мне хочется упасть на колени и молить Аллаха продлить мою жизнь. Когда я подошла к этой черте, за которой начнется вечность, я не хочу ее переступать. Я знаю, что в вечности — в сто, в тысячу, в миллион раз лучше, чем здесь. Но я все равно почему-то не хочу переступать эту черту. Так уже было со мной, когда я уезжала из села в город. Сначала я мечтала о городе, рвалась в него, но когда до моего отъезда оставались дни, я захотела, чтобы эти дни не заканчивались. Почему я такая — сама не знаю, чего хочу? Аллах может наказать меня за это. Всевышний Аллах выбрал меня. Кто я такая, чтобы не подчиниться Его выбору?
Все равно у меня есть еще несколько дней. За эти дни может многое измениться.
В обед вернулись мужчины. Я не понимаю, что происходит. Они закрылись на кухне и о чем-то шепотом говорили. О чем, мне было не слышно. Аида, когда накрывала им на стол, еле двигалась. Что-то с ней происходит. Со мной тоже творится непонятное — мне хочется спать, кажется, как только положу голову на подушку, сразу провалюсь в сон. Я пыталась заснуть, но меня как будто крутило, мысли как птицы летали в голове. Я не могла лежать, я не могла сидеть на одном месте. Я вставала и начинала ходить по комнате. Ходила и ходила кругами. В комнате мало мебели и много места. Я ходила и шептала про себя молитвы, но они больше не успокаивают меня.
Выбор Аллаха пал на меня. Я, а не другая, должна стать орудием мести. Обо мне узнают все. И я даже представляю, как вытянется лицо Анны-Ханум, когда она узнает, кем я стала. Обо мне будут сочинять песни. Обо мне будут читаться аяты во всех мечетях. Я могла бы прожить незаметно на земле свои шестьдесят или сколько-то еще лет и умереть так же незаметно. Никто и не вспомнил бы обо мне. Но Аллах решил избавить меня от забвения — его выбор пал на меня. Они отняли у меня Махача, я отниму у них их жизни. И не будет ни одной мечети, в которой бы не читались аяты о моей невиновности.
Как неприятно носить в себе мертвого ребенка. Я постоянно представляю, как он, созданный из сгустка крови и капли спермы, разрушается во мне. Лучше умереть, чем носить мертвого ребенка. Я никогда не любила его, потому что он слишком быстро умер.
Я шепчу про себя слова, которые меня спасали в последние дни, но кажется, я их повторяла слишком часто, и они перестали действовать. Так и раньше бывало, если понравившуюся песню я слушала много раз. Когда я слушала ее в первый раз, у меня сердце замирало от красоты мелодии. Но когда я начинала слушать ее в пятый или десятый раз, то даже переставала ее слышать.
Но я все равно шепчу эти слова, стараясь вернуть им прежнюю силу. Чего я боюсь? Меня ждет рай. Разве можно бояться выйти из зимы и оказаться в цветущем саду? Только дурак может этого боятся.
— Ты явилась поводом того, что Аллах ниспослал этой общине такое облегчение, — повторяю я. — Затем Всевышний Аллах с высоты семи небес оправдал тебя, отведя клевету нечестивцев. И нет ни одной мечети, в которой поминают имя Аллаха, чтобы в ней днем и ночью не читались аяты о твоей невиновности.
Аллах, я ни в чем не провинилась перед тобой! Что я сделала? Воровала бабушкин сахар? Слушалась шайтана? За это ты всегда наказывал меня?
— Оставьте меня! Оставьте! Клянусь, я хочу быть преданной забвению и навсегда забытой! — шепчу я, сжимая что-то в руке. Открыла ладонь — это зажигалка Махача.
Аллах, Ты снова посылаешь мне знак! Я должна исполниться той же решимости, что и муж мой Махач перед смертью. Аллах, поистине, Твои доброта и милосердие не знают границ.
* * *
Они принесли мне платье — черное, с закрытым воротником. И черный хиджаб. Мои руки тряслись. Я поспешила надеть это платье. Его материал не облегает спину, не греет меня.
Аслан отвел меня в комнату и посадил на пол, накрытый ковром, возле чистой стены. Сам сел напротив. Рядом с ним сидел Юсуф. Он смотрел на меня остановившимся взглядом. У него в руках была маленькая видеокамера. Сначала мне даже показалось, что они пьяные — так медленно они двигались и говорили. Но потом я поняла, что это невозможно, и попросила у Аллаха прошения за свои мысли.
— Лучшие из лучших уходят первыми, сестра, — сказал Аслан.
— Этот мир стоит того, чтобы его покинуть, — добавил Юсуф.
— Но мы все равно скорбим, что лучшие уходят от нас, — сказал Аслан.
— Они нужны Аллаху, — добавил Юсуф. — Он сам призывает их.
— И мы радуемся от всего сердца, от всей души за наших лучших братьев и сестер — выбор Аллаха пал на них, — сказал Аслан.
— Но, с другой стороны, и скорбим, ведь они покидают нас, — добавил Юсуф. — Хотя внутри — истинная радость за нашего брата или сестру.
— Мы будем молиться за тебя Аллаху с трепетом души, чтобы наша сестра всегда ждала нас в раю, — сказал Аслан.
Он протянул мне листок. Строчки прыгали перед глазами — так дрожала рука, в которой я держала этот листок.
— Почитай несколько раз, запомни и повтори, — сказал Аслан. — Ты станешь примером для своих сестер. Они вечно будут воспевать твой подвиг.
Я видела буквы, но не понимала их. Язык не хотел шевелиться.
Мне разрешили пойти на кухню, выпить воды. Я пошла на кухню, постояла возле окна. Не знаю, что я там видела. Может быть, ничего.
— Я, может быть, хотела бы стать орудием мести через месяц или через неделю, — еле сказала я, вернувшись.
— Сестра! — Аслан поджал под себя ноги. — Аллах выбрал этот день для возмездия. Иман опускается и поднимается. Не позволяй иману опуститься, а слабости взять над тобой верх.
Я повторяла слова, написанные на листке. Я слышала свой голос, но не узнавала его. Он как будто приходил откуда-то с улицы.
— Аллах окажет милость тому, кто готов продать себя, чтобы угодить Аллаху. Сегодня Он дал нам такую возможность, которой завтра у нас может не быть. И если мы сегодня откажемся, Аллах может не вернуть нас на ту ступень имана, на которой мы уже были. Сестры и братья, продавайте свою душу Аллаху, чтобы угодить Аллаху, чтобы Его слово стояло превыше всего на этой земле, чтобы устрашить врагов Аллаха, которые унижают мусульман. После меня придут другие братья и сестры, чтобы отдать свою жизнь ради Аллаха.
Я часто запиналась и молчала, потому что мне не хватало воздуха. Слова, которые я говорила, получались слабыми. Голос уходил назад в горло.
Юсуф вынул из-за спины спортивную сумку и достал из нее широкий кожаный пояс, к которому черным скотчем была приделана полукруглая штука.
