Майкл Муркок - Лондон, любовь моя
— Но вы же нашли нас! — рассмеялась Мэри. — Это не было иллюзией! — Теперь она чувствует себя в неестественно приподнятом состоянии духа.
Нахмурившись, Джоко Бейнс собирает чашки и ставит их в раковину.
— Это не совсем так, милая. Вот что странно. — Он снимает пиджак с крючка около двери. — Не хотите ли пройти со мной, выпить по стаканчику? Тут неплохой паб есть поблизости. Меня там знают.
Недоумевая, что же он еще хочет рассказать, и радуясь возможности побыть еще немного рядом с человеком, который спас ей жизнь и, что более важно, жизнь Хелен, Мэри соглашается.
Заперев дверь фургона, Джоко бормочет что-то о воришках.
— Сроду не запирал двери. А теперь лучше запереть, чем потом локти кусать. Не лучшее местожительство, скажу я вам. Я подумываю о том, чтобы приобрести машину, прицепить к ней фургон и уехать отсюда. Лондон ведь не родной мой город, пусть я и прожил здесь большую часть своей жизни. Я пришел сюда вместе с отцом из Хаддерсфилда. Пешком. Люди были добры к нам. Мы питались репой и картошкой с полей и всем, что подавали нам люди. И выполняли всякую работу. А потом папа нашел работу в Митчеме, на фабрике игрушек, и работал там, пока весь это район не заняли «Меккано».
Он уводит их за угол, в маленький мрачноватый паб с потрескавшимися бетонными стенами и алюминиевыми рамами, вставленными вместо старых дубовых так, словно паб только что пережил бомбежку. Они проходят следом за Джоко в единственный бар. Он усаживает их на покрытые трещинами красные пластмассовые скамьи. Над доской для игры в дарт Мэри замечает картину с изображением средневекового странника чосеровских времен и надпись, гласящую, что сей паб носит название «Ворота паломника».
залетела говорила я ему осторожнее надо идиот мопед вправду изменил его жизнь он и в булочной подрабатывал и на полставки в Лондонском театре у вокзала Ливерпуль-стрит знаешь он был построен на развалинах Бедлама можно представить что они там откопали
Джоко приносит им по полпинты светлого пива, а себе пинту темного и усаживается напротив. Он переводит взгляд с одной женщины на другую, на его изможденном лице вдруг появляется выражение полного восторга.
— Вы и не подозреваете, насколько… В общем, я чертовски рад увидеть вас обеих. Это было лучшее из всего, что случилось на этой треклятой войне.
— Вы собирались рассказать, как спасли нас, мистер Бейнс, — улыбается Хелен, радуясь его восторгу.
Джоко сосредоточенно пьет пиво.
— Не покажется ли вам бестактным, миссис, если я спрошу вас кое о чем? Нет ли у вас на спине шрама? Словно бы следа от ботинка?
— Да, у меня есть след от ожога. Пластическая операция не смогла его убрать. — Мэри опять чувствует, что задыхается. — Он похож на след, как будто кто-то на меня наступил. Но, мистер Бейнс, если вы собираетесь просить прощения…
— Это не мой башмак, милая. О нет! — Он решительно мотает головой. — У меня рак, прохожу лечение. Обнаружили пару недель назад. Думаю, не знак ли то был свыше? Если вы не против, я хочу прикоснуться к вам обеим. На счастье.
Со смешанным чувством Мэри протягивает руку. Поколебавшись, дочь следует ее примеру, после чего Джоко Бейнс почтительно касается сначала одной, а потом другой руки и, слегка покраснев, вновь усаживается на свой стул.
— Никогда ведь не знаешь, да? А в мире случилось уж не одно чудо. Моя жена тоже умерла от рака. Шесть месяцев, и ее не стало. А она была крупная, здоровая женщина. Более жизнелюбивая, чем я. Правда, правда. Вот так всегда и бывает. О чем я тут говорил?
— О том, как вы с Чарли Макдевитом вытащили нас из огня.
— Я бы так не сказал. Да, мы были там, в огне. Было жарче, чем в аду. Вы лучше меня знаете, что такое пожар. Мы не могли больше терпеть. Одежда на нас начала тлеть, и это был очень дурной знак. Если бы дым не уносило в сторону, а его чем-то как бы высасывало оттуда — то нам была бы хана. Так что мы выбрались из дома, где продолжали падать деревянные балки и доски. Одна стена рухнула буквально в футе от Чарли. Еле ноги унесли. А ребята, конечно, продолжали поливать дом водой. Но мы прекрасно знали, что никто не смог там уцелеть.
— Но я думала, что это вы спасли нас, — говорит Мэри, чувствуя некоторую разрядку напряжения. — Вы имеете в виду, что знаете, кто спас нас на самом деле?
— Полагаю, что знаю. Боже правый, милая, после той первой попытки мы уже не могли подобраться к этому месту. И никто не мог. Но мы по-прежнему думали, что видели там, в самом сердце огня, человеческую фигуру. Мы и до этого один или два раза видели подобное. Иногда мертвые тела поднимает жаром. И кажется, что они танцуют. Многие видели такое во время Блица. Нет, мы с Чарли не спасли вас, милая. Хотя и пытались сделать все, что возможно. — Смеясь, он снова мотает головой и опустошает стакан. — Но ты ведь знала это и без меня, а?
Хелен встает, чтобы заказать еще выпивки. Джоко благодарен ей.
— Вот что я называю современной молодой леди! — говорит он Мэри с одобрением. — Ты должна ею гордиться.
— Я и горжусь. Но кто-то ведь должен был нас спасти, мистер Бейнс. Вы уверены, что не знаете, кто это был?
— Кто как не сам Господь Всемогущий? — Он пожимает плечами.
Вернувшись, Хелен распределяет пиво. В дальнем углу паба какой-то старик эксцентрично, едва ли не наугад ударяет по клавишам пианино, левой рукой просто маршируя вверх и вниз по черным клавишам, а правой выводя какую-то смутно узнаваемую мелодию. Джоко Бейнс между тем начинает говорить со все большим пылом.
— Вы стали легендой Северного Лондона. Я говорил со многими бродягами, которые передавали эту историю в той или иной версии, но я единственный из очевидцев, кто все еще жив. Я своими глазами, милая, видел, как ты сделала это. Чарли Макдевит и я, мы оба видели. И парни из регулярной бригады. Мы не могли поверить своим глазам. Мы были уверены, что ты мертва, хотя своими глазами видели все, что происходит. А ты просто вышла из этого дома. Вряд ли в нем остался хоть один кирпич, хоть одна доска, которые не были бы охвачены пламенем. А ты просто вышла из него, прижимая к груди младенца. Ты была хрупкая, маленькая, почти такая же, как сейчас. Ты сама была девочкой. Но платье твое было цело. И только на спине обгорело. В форме следа от ботинка. Казалось, что огонь не причинил тебе никакого вреда. Это напоминало рассказ о Седрахе, Мисахе и Авденаго в огненной печи. Пламя у тебя за спиной было похоже на трепещущее крыло цвета розы. Ты вышла оттуда, девочка. Помнишь? Твои ножки ступали по дорожке, как по полю маргариток. А когда дошла до нас, язык пламени за твоей спиной погас, твое платье тлело. Словно кто-то оставил на тебе горячий утюг. И кожа на том месте покрылась волдырями.
Почесывая подбородок, Джоко Бейнс смотрит на двух остолбеневших женщин, словно удивляясь их молчанию. И вновь смущается.
— Это было не единственное чудо во время Блица. — Он пытается их успокоить. — Не поймите меня превратно. Я ни на что не претендую. Чего только не происходило во время войны! Каких только ужасных вещей не происходило! Например, однажды мы выловили у Семи Сестер полицейских, утонувших в канале. Чуть не все отделение. Не сами же они полезли в воду! Но то, что случилось с вами, было единственным чудом, свидетелем которого был я сам. Вот почему я помню все совершенно отчетливо. Я сказал Чарли, что это выглядело так, будто одно дитя вместе с другим были брошены в самый ад, а затем выпущены обратно. «Она вышла из адской пасти нетронутой», — вот как определил это Чарли. И он подтвердил бы все это, если бы был сейчас здесь. Боже, да вы обе бледны как привидения. Сама-то ты помнишь хоть что-нибудь?
— Я не верю… — начинает Мэри.
— И я не уверена, что все поняла. — Хелен кладет ладонь на руку матери. — Вы говорите, что мама вышла из огня столь жаркого, что вы не рискнули к нему приблизиться? Простите, мистер Бейнс. Я поняла, что вы были в той команде, что нашла нас?
— Она держала вас в руках, мисс. Запеленатую. Крепко прижимала к груди. Вы обе должны были погибнуть. Но вы даже не обгорели. Вот и все, что я говорю. Вот и все, что я видел. — Едва ли не обидевшись на ее расспросы, Джоко пожимает плечами. — Подозреваю, что это была просто случайность, но мы думали, что это было чудо.
— А что произошло потом? — Мэри наклоняется вперед, чуть не пролив свое пиво. — Я потеряла сознание, да?
— Ты не потеряла сознание, милая, пока не прибыла «скорая помощь» и врачи не взяли у тебя ребенка. А потом ты как бы просто опустилась на груду камней. Тебя посадили в машину вместе с ребенком, а ты все что-то говорила. Записали твое имя и все такое прочее. Твой возраст. Посмотри на себя. Разве нет чего-то еще необъяснимого?
Оглядываясь вокруг, словно ища, куда убежать, Мэри чувствует, что опять попала в Страну грез. Когда солнечные люди пытаются затеряться среди смертных и веселятся в пабе вместе с ними, их всегда сопровождает такое особенное сияние. Красивее и не бывает как ангел ты же не шлюха гадала ему в прачечной пока шел дождь если я и это переживу значит повезло еще секунда и все было бы хорошо вылитый лорд Дерби ворота но они закрыты давай снимай штаны или я
