Борис Васильев - Глухомань. Отрицание отрицания
Он ожидал сильного удара воды, но не предполагал, что он окажется столь мощным. На мгновение он потерял сознание, но когда ноги коснулись илистого грунта, волей заставил сознание вернуться. Оттолкнулся, вынырнул, но вместо воздуха вобрал полную грудь удушливого взрывного дыма, и снова пошел ко дну, уже ничего не соображая.
От верной гибели его спасли гребцы, сквозь дым и смрад разглядевшие его голову, когда Александр на миг вынырнул. Подгребли, Богославский нырнул, разыскал на дне обмякшее тело, вытащил. На берегу с трудом откачали.
— Живой, ротный? — с тревогой спросил Богославский.
— Бронепоезд… — еле пролепетал Александр.
— На дне!.. — хором ответили гребцы и расхохотались. — Полная хана бандитскому пугалу!..
Это было единственное слово, которое тогда прошептал бывший штабс-капитан. Он впал в полное бесчувствие, смотрел невидящими глазами и не отвечал ни на какие вопросы. Контузия была столь велика, что доктор, немедленно отправив его в лазарет, беспомощно развел руками, докладывая командиру батальона.
— Ни за что не могу поручиться.
— Лечи! — рявкнул Матюхин.
В лазарете Александра посетил сам Командующий.
— Поздравляю, — сказал он, коснувшись неподвижной руки бородатого героя унтера. — Ты награжден орденом Боевого Красного Знамени. Награду будут вручать в Москве.
Но вместо того, чтобы ответить «Служу трудовому народу!» или, по крайности, «Рад стараться!», больной сказал вдруг совершенно ясно и на отличном французском языке:
— Мерси, мон женераль.
Командующий был сам в недавнем прошлом поручиком царской армии, а потому расцвел в улыбке и неожиданно для всех поцеловал больного в губы.
— Поправляйтесь.
И вышел из лазарета.
Через месяц Александр выехал в Москву, где ему был вручен орден Боевого Красного Знамени. После торжественного вручения, когда было выпито по полстакана спирта и съедено аж по две копченых воблы, старший унтер-офицер Иван Колосов был направлен на Высшие Курсы стрелковых командиров, которые он и закончил «первым номером», как когда-то говорили в России. И назначен на Южный фронт командиром стрелкового полка.
Такую же боевую награду со следующим порядковым номером спустя полмесяца получил исполняющий обязанности начальника штаба стрелкового полка бывший прапорщик Владимир Николаев. Так уж случилось, хотя впоследствии от этой награды и обрушилась вся его дальнейшая жизнь.
29.
ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ
То, что было неизвестно героям этого романа.
То, что они постигали собственными страданиями, не зная, за что им эти страдания.
То, за что они боролись, не щадя собственной жизни и даже не подозревая, что борьба эта бессмысленна.
То есть то, что стало известно нам, хотя мы с привычным испугом помалкиваем об этом.
В конце прошлого века автора посетил преподаватель истории, приехавший в Москву откуда-то из Сибири на Съезд учителей. Это был немолодой худощавый человек со странно напряженным взглядом. Едва представившись, он начал говорить, говорить быстро, взахлеб, перескакивая с мысли на мысль. Передать весь его сумбурный монолог немыслимо да и не нужно. Необходимо хотя бы попытаться изложить его более или менее последовательно.
Итак…
В Четвертой главе своего политического Катехизиса, который всем предписано было изучать под названием «Краткого курса истории ВКПб, товарищ Сталин обошел стороной важнейший постулат диалектики Отрицание отрицания. Совсем не потому, что этот постулат предупреждал о конечности всего сущего, а потому, что это — единственное в своем роде предостережение о бесконечной повторяемости однажды включенного процесса.
Отречение Государя было лишь указанием на этот постулат, поскольку Николай Второй передавал власть по наследству согласно действующей Конституции. Если бы Учредительное Собрание не было разогнано большевиками, Россия получила бы законную власть, и цепочка отрицание отрицания не была бы запущена в бесконечную спираль.
Ее запустили крайние экстремисты-большевики. И тут же попали в беспощадное колесо продолжения самого процесса, высшей формой проявления которого является террор, как отрицание самой жизни. Истории известно имя человека, силой столкнувшего Россию на губительный путь отрицания, хотя по своему образованию и подготовке он не мог этого не понимать. А коль знал и не остановился, следовательно им владели силы, неподвластные разуму и расчету.
Владимир Ильич Ульянов, сын попечителя народных училищ Симбирской губернии, более известен под фамилией Ленин. Ростом ниже среднего, на редкость некрасивый, он являет собой классический пример комплекса Наполеона и вполне допустимо, что он повторил бы размах великого полководца и государственного строителя, если бы не роковое стечение обстоятельств.
Красивый мальчик с мужанием терял детское обаяние, скорее внешне старясь, нежели взрослее. Избранная им адвокатская профессия была непродуманной ошибкой, поскольку он картавил, почему вскорости и оставил все мечты о карьере блистательного адвоката. А не самоутверждаться он не мог, и потому вскоре перешел на иное поприще, став видным деятелем социал-демократических кружков. Здесь картавое изложение не имело ровно никакого значения, а говорил он напористо и убежденно, и довольно быстро занял заметное место в рядах левых социал-демократов.
Его сослали в Сибирь, в село Шушенское. Здесь он с удовольствием занимался охотой, и однажды, по свидетельству его жены Надежды Крупской, в разлив пристал к островку, где и перестрелял всех зайцев, спасавшихся на этом клочке суши от наводнения. Крупская рассказывает, что пришлось день и ночь готовить пирожки с зайчатиной и одаривать ими всех вокруг. И этот «дед Мазай» существовал в Ленине всю жизнь: он упивался кровью, страданием и слезами несчастных перепуганных зайчишек.
Но главное не в этой отталкивающей черте характера: история не знает ни одного добряка-правителя, и тем не менее человечество ковыляет к лучшей доле, спотыкаясь, а то и падая по дороге. Главное — и самое трагичное для России — было то, что Ленин подцепил активный сифилис в той ссылке, почему и поехал не в Россию, а заграницу в попытке найти спасение от неминуемой и страшной участи сгнить заживо. Но и там врачи ничем не могли ему помочь, и он умер жалкой смертью полного идиота отнюдь не вследствие «отравленных пуль» Каплан, как разъясняла нам услужливая советская пропаганда.
Когда кандидат в наполеончики психологически, то есть, не разумом, а всем существом своим осознает крушение надежд, в нем просыпается затаенная жажда отрицания всего живого. Это прикрывается необходимостью классовой борьбы, трудностями периода или целесообразностью, и захвативший власть Ленин широко пользовался всеми этими объяснениями. Помните его хохот на Учредительном Собрании? Это было не торжество политического лидера, почувствовавшего близость победы. Это было торжество охотника, увидевшего остров, на котором пытались спастись от всероссийского потопа зайцы.
И началась охота. Ленин первым создал концлагеря, первым утвердил институт заложников, первым применил отравляющие вещества против собственного народа, первым ввел бессудные расстрелы, которые утверждались в лучшем случае «тройкой» заведомо преданных людей.
Так была включена первая ступень отрицания. Уничтожение жизни вообще, как таковой.
Этого Ленину было недостаточно. Необходимо было уничтожить душу народа, лишить его хотя бы загробной надежды на спасение. Эту надежду питала церковь тысячу с лишним лет.
Война, объявленная Советской властью церкви, была необыкновенна своей масштабностью, беспощадностью и последовательностью, почему и не имеет аналогов в истории человечества. Даже варвары и захватчики не поступали столь жестоко, а покорившие Русь татаро-монголы вообще не трогали ни церквей, ни монастырей, почему историки и утверждают, что ига, как такового, не существовало. Священнослужителей Русской православной церкви последователи большевиков топили и сжигали, распинали на церковных вратах и забивали ногами до смерти, а чудом уцелевших в этой повсеместной расправе ссылали в концлагеря. Храмы и церкви, мечети и синагоги взрывали и сжигали, а монастыри были превращены в застенки, потому что тюрем уже не хватало, Монахов и монахинь частью сослали в лагеря, частью разогнали, и нравственная мощь церкви была сведена к послушанию властям.
Иго Руси принесли большевики. И это знаменовало вторую ступень колеса отрицания.
Есть все основания предполагать, что идею НЭПа провел от имени Ленина Сталин. К тому времени душу Ленина уже отравил Сальери, и этот яд уничтожения во имя уничтожения окончательно восторжествовал в нем. А Сталин, лично получавший бюллетени о состоянии Вождя мирового пролетариата, уже планировал захватить единоличную власть, и ему не нужна была окончательно истощенная гражданской войной и бесконечными репрессиями голодная, озлобленная и безмерно отчаявшаяся страна. В такой стране трудно навести порядок, а потому ей необходима передышка перед очередной ступенью отрицания.
