Стив Тольц - Части целого
Я тепло улыбнулся, и по выражению моего лица он не отличил бы меня от журналиста.
— Как жизнь, Денг? — пропел я.
— Мы знакомы? — удивился он.
— Все нормально? У тебя есть все, что требуется?
— Отвяжись.
Он понятия не имел, что через неделю станет миллионером. Забавно.
— Ты счастлив здесь, Денг? Не сердись, если я скажу, что это место — дыра.
— Что тебе надо? Я вызову полицию.
Я обогнал его, наклонился и сделал вид, что поднимаю с земли десять долларов.
— Не ты обронил?
— Не мои, — огрызнулся Денг, вошел в дом и захлопнул перед моим носом дверь.
Будет хорошим миллионером, подумал я, словно мои миллионеры (так я их мысленно называл) обязательно должны отличаться честностью.
Вторым сиднейским миллионером — миллионершей — стала учительница биологии. Такого уродливого лица мне, пожалуй, не приходилось встречать. Увидев его, я чуть не закричал. И почувствовал, как сквозняки из тысяч дверей лупили в эту мерзкую физиономию. Она не заметила, как я вошел в класс. Я сел за парту в заднем ряду и глупо улыбнулся.
— Кто вы?
— Вы давно здесь преподаете, миссис Грейви?
— Шестнадцать лет.
— За это время вы часто заставляли учеников глотать мел?
— Никогда.
— Но они жаловались в Комитет по вопросам образования.
— Ложь!
— Я здесь для того, чтобы это выяснить.
— Вы из Комитета по вопросам образования?
Миссис Грейви уставилась на меня, словно решила, что я обман зрения. Я поискал глазами обручальное кольцо, но ее палец представлял собой ничем не украшенную плоть. Я встал и направился к двери. Мысль, что деньги — единственная вещь на земле и на небесах, способная доставить миссис Грейви радость, подействовала настолько угнетающе, что я чуть не отказался от визита к третьему сиднейскому миллионеру, но преодолел себя и, сознавая, что других занятий все равно нет, привалившись к похожему на поставленный вертикально гробик шкафчику в раздевалке, открыл досье.
На обложке значилась мисс Кэролайн Поттс.
Не помню, чтобы я часто задыхался от удивления, как это показывают в кинофильмах, но искусство на то и искусство, чтобы утрировать действительность. Но в данном случае все произошло именно так, и я могу свидетельствовать, что люди действительно способны задыхаться от удивления. Это не ложь. При виде ее имени я задохнулся с подтекстом и скрытыми смыслами. Подтекст: смерть брата. Неудовлетворенное желание. Удовлетворенное желание. Потеря. Тоска. Невезение. Упущенные возможности. Скрытые смыслы: она овдовела или разошлась со своим русским мужем. Не затерялась в Европе и много лет жила в Сиднее.
Боже!
Мысли возникали не в определенном порядке, а нахлынули разом — я не мог отличить, где кончалась одна и начиналась другая. Все говорили разом, как члены большой семьи за обеденным столом. Здравый смысл мне подсказывал, что на небольшой площади могли жить двадцать, а то и тридцать Кэролайн Поттс — не такое уж редкое имя — не Пруденс Кровосос и не Хэвенли Лопата. Что подумал Эдди? Что это одна из многих Кэролайн Поттс? Но я отказывался верить, что это не та самая, ибо во время личного кризиса обнаруживается именно то, во что веришь, а я, оказывается, во что-то еще верил, и это что-то было то, что я клубок ниток, а жизнь — играющая со мной кошачья лапка. Разве могло быть иначе? Вперед! — требовал внутренний голос. Вперед!
По дороге в такси я перечитал досье раз десять. Эдди не расщедрился на подробности. Я узнал лишь следующее: Кэролайн Поттс, сорока четырех лет, библиотекарь, имеет сына Терренса Белетски шестнадцати лет. Имеет сына! И его имя — Терренс. Терри! Дьявольщина! На меня словно вылили ушат холодной воды. Она назвала сына в честь Терри. Словно этому сукину сыну и без того мало почестей!
Невероятно!
Кэролайн жила в доме без домофона, так что можно было беспрепятственно войти в подъезд и подняться по обшарпанной лестнице к двери квартиры. Я подошел к номеру 4А, не задумываясь, что у Кэролайн вызовет большее потрясение — мой вид или перспектива стать через неделю богаче на миллион долларов. Я нетерпеливо постучал, и мы взялись за старое излюбленное занятие — возбужденно орать друг другу.
— Кто там?
— Я.
— Кто это я?
— Не поверишь, даже если скажу.
— Марта!
Я сразу потерял хладнокровие: после стольких лет разлуки она так быстро узнала мой голос.
Кэролайн открыла дверь, и я снова задохнулся — природа почти не коснулась ее пальцем. Затем я понял, что это не совсем так, — коснулась и наделила более массивной задницей и грудями, лицо слегка раздалось вширь, волосы, как говорится, были не в идеальном порядке, но она все еще оставалась красивой, ее глаза по-прежнему светились из глубины. Глядя на нее, я почувствовал, что наше свидание в Париже случилось только вчера, а пролетевшие с тех пор восемнадцать лет — всего лишь нелепо затянувшийся день.
— Господи, только посмотрите на него! — воскликнула Кэролайн.
— Я старик.
— Ничего подобного. Лицо нисколько не изменилось.
— Еще как изменилось.
— Подожди — у тебя новое ухо.
— Еще делали пересадку кожи.
— Здорово!
— Волосы выпадают.
— А у меня разнесло задницу.
— Ты все еще красива.
— Ты ведь пришел не для того, чтобы это сказать?
— Нет.
— Я прочитала твою фамилию в газете.
— И почему не пришла ко мне?
— Собиралась! Но после стольких лет сомневалась, что ты захочешь меня видеть. И кроме того, на фотографии тебя обнимала женщина — молодая и красивая.
— Это Анук.
— Она не твоя жена?
— Даже не подружка. Домработница. А что с твоим мужем?
— Мы развелись. Я думала, ты все еще в Европе.
— Я про тебя считал то же самое.
— Слушай, мы ведь договаривались встретиться через год после той ночи в гостинице — помнишь?
— Я был здесь, в Австралии. Ты ведь не станешь утверждать, что приходила?
— Если хочешь знать, приходила.
— Господи!
— Я не могла поверить, когда услышала имя Терри. О нем снова заговорили. А потом поняла, что это с твоей подачи. Что это за чушь, в которой ты участвуешь?
— Это не чушь.
— Ты собираешься сделать каждого австралийца миллионером.
— Ты права, это чушь!
— Что тебя толкнуло на подобную глупость?
— Сам не знаю, — ответил я. — Постой, ведь ты же среди победителей.
— Мартин!
— Я серьезно. Именно поэтому я сюда и пришел.
— Ты подтасовал результат.
— Нет. Имена выбираю не я.
— Не шутишь?
— Нисколько.
— Что мне делать с миллионом долларов?
— Подожди. В досье сказано, что у тебя есть сын. Где он?
— Умер. — Слово хоть и слетело у нее с языка, но, казалось, звучало откуда-то издалека. Кэролайн прикусила губу, и ее глаза наполнились слезами. Я мог читать на ее лице мысли, как субтитры. Рассказать тебе сейчас? Я попытался облегчить ей задачу и, гадая, как все случилось, избавить от необходимости рассказывать грустную историю от начала до конца. Так: подростки умирают, либо наложив на себя руки, либо погибают в аварии, сев за руль после пьянки, либо в результате аллергии на арахисовое масло. Что больше всего подходит в данном случае?
— Выпил и разбился на машине? — произнес я и увидел, как побелела Кэролайн и едва заметно кивнула. Мы долго молчали, не в состоянии закупорить память в бутылке. Горе — не слишком подходящая сущность для воссоединения.
Мне стало не по себе от того, что я не познакомился с ее сыном. Я все еще любил Кэролайн, и, наверное, мне бы понравился ее мальчик.
Она подошла и вытерла мне глаза рукавом, а я и не почувствовал, что заплакал.
Из ее горла вырвался печальный звук, словно голос крохотной флейты. В следующую минуту мы сжимали друг друга бедрами — так я нашел пристанище в ее объятиях и еще более теплое в ее постели. Потом мы делились своими тайнами и изобрели способ фальсифицировать историю, игнорируя факты. Главным образом говорили о настоящем. Я поделился с Кэролайн планами получить место в парламенте и в самые кратчайшие сроки — рак не оставлял мне много времени — произвести почти полную перестройку общества. А она рассказывала о мертвом сыне.
Является ли мать ушедшего на тот свет ребенка по-прежнему матерью? Существуют такие слова, как «вдова» и «сирота», но нет слова для обозначения родителей умершего чада.
Шли часы. Мы занялись любовью во второй раз. Не вызывало сомнений, что наша молодость, а с ней телесная свежесть канули в Лету и каждый из нас нес на себе следы времени и горестей, но мы видели, что годы гнули нас заботливо, и наши обрюзгшие лица и тела носили отпечаток наших общих душевных травм. Мы договорились больше никогда не расставаться, и, поскольку никто не подозревал о наших отношениях, не стоило опасаться, что возникнут подозрения, будто я подтасовал результаты отбора кандидатов в миллионеры. Мы решили хранить нашу связь в тайне до церемонии оглашения результатов, а затем без шума пожениться в лабиринте. Короче, день прошел с толком.
