Катрин Панколь - Белки в Центральном парке по понедельникам грустят
— О’кей… Никаких сладких речей!
— Нужно одно: чтобы ты нашла аргументы, которые смогли бы убедить мецената, польстить ему, дать понять, что благодаря тебе он попадет в мир искусства. Люди, у которых много денег, любят думать, что у них к тому же полно талантов и художественного вкуса. Представь свои витрины скорее как выставку, чем как просто явление в мире моды…
— Знаю-знаю! — перебила Гортензия. — Я уже развила неоспоримую аргументацию для интеллигентного лоха и собиралась опробовать ее на тебе. Теперь остается только перенаправить удар.
Он улыбнулся, его позабавила ее терминология.
— Понимаешь, Филипп, я-то не легкомысленная, я просто легкая… Легкая снаружи и яростная внутри! Меня ничто не остановит.
— Рад это слышать.
Она приехала в «Либерти» к Николасу. В суматохе офиса он показался ей куда красивее, значительнее, привлекательнее, чем недавно в кафе. Даже почти загадочным. Она остановилась в удивлении, взглянула на него с симпатией. Он не обратил на это внимания, настолько был погружен в свои заботы: ему удалось найти фотографа, который согласился поработать бесплатно.
— Он настолько плох?
— Нет, просто хочет сделать книгу про моду… Он китаец, ему сложно с визой, он не может запросто поехать в Милан и Париж, а без этого ему никак… Так что его воодушевила идея поработать для француженки, тем более студентки колледжа искусств и дизайна имени Святого Мартина, поэтому будь с ним помягче.
— Я не собираюсь его кусать! Можно подумать, я монстр какой-то…
— Он ждет в коридоре.
Гортензия отпрянула.
— Тот волосатый карлик ростом метр десять, что стоит на лестнице?
— Так не следует говорить! Это отличный фотограф, и он нам сделает замечательные снимки — абсолютно даром! Так что будь повежливей…
Гортензия подозрительно посмотрела на него.
— Ты уверен, что он годится?
Николас вздохнул.
— Гортензия, ты правда считаешь, что у тебя есть время обсуждать каждое мое решение? Нет. Так что доверься мне.
И ввел в кабинет Чжао Лю, который с воодушевлением пожал им руки. Он восхищенно смотрел на Гортензию, пожирая глазами такую невероятную красавицу на полметра выше его, и постоянно повторял «it’s wonderful, it’s wonderful» в ответ на каждое сказанное ею слово.
Вечером, возвращаясь домой, Гортензия чувствовала себя совершенно разбитой, но счастливой. Денек выдался хороший, крибле, Филипп познакомит ее с богатеньким лохом, крабле, она нашла фотографа, бумс, они выбрали двух долговязых элегантных манекенщиц, которые согласились работать ради славы. Крибле-крабле-бумс, проект обретал форму.
Жан Прыщавый одиноко сидел в полумраке гостиной. Смотрел телевизор, положив ноги на низкий столик. Скорее дремал перед включенным экраном. Вечно этот парень какой-то сонный. «До чего пофигист, а?» — подумала она, разглядывая его.
Узнав об отъезде Сэма, они сразу дали объявление на сайте gumtree.com. И тут же повалили посетители. Явилась парочка лесбиянок, привет, мы две миленькие лесбиянки, ищем комнату в симпатичной квартирке, вас не смущает, что мы лесбиянки? Нет? Превосходно. Мы еще немного нудистки. Мы любим ходить по квартире голышом и еще очень любим, чтобы на нас смотрел мужчина, когда мы… это… вас такое не шокирует? Особенно если он индеец. Среди вас, случайно, нет индейца?
Студентка, изучающая юриспруденцию, в сандалиях и длинной плиссированной юбке, обошла всю квартиру, приговаривая: «Как же здесь грязно! Нет, как же здесь грязно!..» Она достала из кармана платочек и протирала дверные ручки, прежде чем к ним прикоснуться.
А еще этот, который даже не удосужился прийти и ответил на объявление по Интернету:
«Я был счастлив узнать, что у вас в комнате есть большой шкаф, но мне он не понадобится, потому что я стопроцентный гей. Я большой модник и одежду выбрасываю после того, как разок надену. Вы не указали в вашем объявлении, геи вы или нет, потому что если среди вас есть хотя бы один гей, меня бы это устроило. Мне двадцать пять лет, я родом из Мали, в Лондоне живу уже четыре года. Недавно разошелся со своим другом. Вам не помешает, если я буду приводить домой парней? Мне нужно хорошенько покувыркаться, чтобы забыть о нем. У меня есть очень красивая ткань из моей страны, которую можно повесить или расстелить в гостиной. Еще у меня есть коллекция порножурналов, которые я с удовольствием дам почитать. Ответьте, если вас заинтересовала моя кандидатура, парни!»
Питер недовольно кривился. Снимал круглые очочки, протирал и изрекал, что это даже не смешно. Они отвергли целый ряд кандидатов, которые предлагали переехать к ним с крысой, хорьком, питоном и попугаем, несколько вегетарианцев, девушку в парандже и еще одну, которая ела только индийскую еду и никогда не мылась.
Когда появился Жан Прыщавый, его приняли сразу. Он избавил их от лунатиков, эксгибиционисток и сластолюбивых уроженцев Мали.
Гортензия решила, что ей неохота ни будить Жана, ни заводить с ним культурную беседу. Она скользнула в свою комнату, чтобы подумать о том, сколько всего нужно успеть.
Еще нужно написать заявку для Филиппа…
Жан Прыщавый в миру звался Жан Мартен.
Жан Мартен не спал. Жан Мартен смотрел телевизор.
Когда Гортензия вошла, он закрыл глаза и открыл их, как только она повернулась к нему спиной.
Стерва.
Он с ней разделается. Он еще не знал как, но эта девчонка заплатит ему за все.
Прежде всего за то, что она такая злобная гадина, а потом — за всех, кто обращается с ним как с ходячим прыщом и зловонным уродом. Его личный ад начался в четырнадцать: именно тогда появился первый гнойный прыщ. Сперва появилось легкое воспаление, которое разрасталось, превратилось в красную бляшку, бляшка росла и надувалась, внутри образовалась белая головка, наполненная гноем, и гной этот потек, заражая другие участки кожи и покрывая лицо цепочкой пламенеющих кратеров. До четырнадцати лет обычного мальчишку тискали, целовали и ласкали все женщины в их семье. На него заглядывались кузины, соседские девчонки и одноклассницы. Не потому, что он был хорош собой, он был даже скорее какой-то «несуразный», зато он был единственным сыном мсье и мадам Мартен, фабрикантов нуги в Монтелимаре, семейного предприятия, которое передавалось от отца к сыну с 1773 года. В этом году нуга стала символом города, специализацией мирового значения. Монтелимар, столица нуги, три тысячи тонн каждый год. Жану Мартену достанется все производство, как до него — его отцу, деду и прадеду, он будет ездить на «мерседесе», жить в красивом семейном особняке и женится на девушке из хорошей семьи. Может, стратегический союз с другой такой же известной семьей фабрикантов нуги? Жан Мартен был завидным женихом…
