Дзюнпэй Гомикава - Условия человеческого существования
Сквозь ватную завесу сна он слышал, как врач сказал:
— Соедините меня с госпиталем. Завтра утром мы его отправим.
Часть четвертая
Первым впечатлением Кадзи, когда он очнулся, было ощущение окружавшей его со всех сторон белизны. Высокий белый потолок и совсем рядом стена, тоже белая. Все вокруг казалось неуютным, но просторным и чистым. Ничего этого в казарме не было. Потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, где он. Кадзи хотел приподнять голову, чтобы осмотреться, но голова, точно чужая, не слушалась. Он мог только чуть повернуть ее, не отрывая от белой подушки. В помещении на некотором расстоянии друг от друга стояло около дюжины коек. На койках лежали и сидели люди в белых халатах. У всех наголо обритые головы. Кадзи слышал их голоса, но смысл слов не доходил до сознания. Постепенно кое-как оформилась мысль, что здесь, очевидно, госпиталь и что сам он чем-то долго болел, а теперь наконец выздоравливает. Он не мог сказать, сколько дней провел в забытьи. Смутно припоминалось только, что его, кажется, на носилках вынесли из казармы. Дальше наступал полный провал.
Кадзи попытался восстановить в памяти все, что произошло, и вдруг раньше всяких других воспоминаний его обожгла мысль, что он попал в госпиталь вместе с ефрейтором Ёсидой. Нет, это ему только кажется. Ёсида умер. Потом мелькнуло смутное чувство, будто он много и напрасно страдал во имя какой-то пустой и бессмысленной цели. И вдруг мутным потоком нахлынула тоска, завладев всем его измученным болезнью существом.
Кадзи с удивлением обнаружил, какие худые стали у него руки, и долго, пристально разглядывал их. Надо было дойти до такого вот, чтобы получить наконец передышку. Но все равно передышка, и это несло блаженное, неизведанное чувство освобождения.
А если б ему предложили на выбор: быть здоровым и сильным, как прежде, или наслаждаться этим покоем? Прикрыв глаза рукой, он задумался. Этот неожиданный отдых имел особый смысл в его жизни, он уготован ему заранее. Приятно было так думать.
Но ведь в пограничной зоне не было армейских госпиталей. Значит, его отправили куда-то далеко? Он покосился ни соседнюю койку. Она была пуста, — что-то зловещее мерещилось в белизне простынь.
Кадзи закрыл глаза. Разом навалилась усталость, тупая как боль. Теперь ему стало мучительно жаль самого себя. Какой бессмысленный поединок! И завершился он в конце концов поражением Кадзи. Эти последние полгода он держался только своей выносливостью. А теперь тело и душа измучены, это предел. Кадзи похож на сухой лист, гонимый ветром. Ни одной здоровой жилки, кажется, не осталось в его исстрадавшейся плоти…
Кто-то коснулся его лица. Кадзи открыл глаза.
Милое веснушчатое лицо над ним улыбалось. Медсестра поздравила его; теперь дело пойдет на поправку, сказала она и стала ласково выговаривать, какой он был трудный больной, как он не давал колоться…
Кадзи ничего не помнил.
— Когда вас привезли, я, признаться, испугалась, как бы не пришлось вас нести прямиком в морг… — сестра бросила взгляд на соседнюю койку.
— Я бредил?
Кадзи смотрел на сестру тем глубоким, изучающим взглядом, какой бывает у выздоравливающих после тяжелой болезни.
Она улыбнулась.
— Я расслышала только два имени: Синдзе и еще Митико…
Белый потолок внезапно исчез, вместо него Кадзи увидел перед собой болото. И Синдзе, исчезавшего во мраке ночи. Удалось ему добраться до «обетованной земли»? Сообщение о побеге неминуемо попало в официальное донесение. Конец честолюбивым мечтам капитана Кудо, так стремившегося выслужиться перед начальством! Кто знает, может, Синдзе и рассчитывал в худшем случае хотя бы на это?
— Видно, крепко вы к ней привязаны… — сестра понизила голос. — Жена или любимая?
— Любимая жена. — Кадзи улыбнулся. — Когда меня выпишут?
— После крупозного воспаления легких надо полежать. Бывают осложнения. А у вас к тому же было еще и воспаление брюшины…
— Кто ходил за мной?
— Об этом не стоит тревожиться, — лицо сестры сразу приняло строгое выражение. — И, пожалуйста, постарайтесь не волноваться.
Кадзи машинально кивнул. Конечно, это она ходила за ним. Он испытывал и неловкость и — сильнее неловкости — какое-то теплое чувство к ней, будто к близкому человеку.
— Спасибо вам…
— Что вам принести? Хотите чего-нибудь?
Кадзи закрыл глаза. На месте этой женщины он теперь представил себе Митико.
— Если можно, принесите духи. Немножко…
Какие духи? Все равно. Ему нужны не духи, а то неуловимое, что живет в их аромате, смутное, о чем он так стосковался.
— Хорошо, — поправляя одеяло, шепотом пообещала сестра. — Я принесу вам духи.
Кадзи лежал с закрытыми глазами. Ради того чтобы наслаждаться этим блаженным покоем, стоило очутиться на больничной койке.
2Койки стоят в два ряда. Между ними проход метра в три. Для того чтобы преодолеть это пространство, приходится напрягать все силы. Ухватившись за железную спинку кровати и отирая со лба пот, Кадзи улыбается жалкой, беспомощной улыбкой. Просто не верится, что когда-нибудь ноги станут слушаться его, как прежде.
К спинке напротив привязана бирка: «Рядовой 1-го разряда Тангэ». Лицо бледное, но выглядит Тангэ бодро. Приподнявшись на койке, он некоторое время наблюдает за упражнениями Кадзи, потом тоже улыбается.
— Зря мучаешься. Придет время — поднимут. И на работу еще пошлют. Спешить некуда, себе же в убыток.
— Больных на работу? — удивляется Кадзи.
Тот со своей койки внимательно оглядывает Кадзи.
— Новобранец?
— Да. А вы?.. А вы, господин солдат первого разряда, — поправил себя Кадзи, — давно в армии?
— Третий год.
Третий год службы — и не ефрейтор! — думает Кадзи. — Определенно неспроста. Опять вспоминается Синдзе. Внешне Тангэ ничуть не похож на Синдзе. И все-таки он чем-то напоминает его.
— Третий год? Вы намного опередили меня! Чем вы болели?
— Аппендицит, перитонит… — махнул тот рукой. — Но теперь уж скоро вытурят.
Тангэ подвинулся, освободил место рядом.
— Садись, потолкуем.
Кадзи еще не знает, как себя вести с этим человеком.
В глазах Тангэ тоже мелькает настороженность.
— Сайпан сдали, слышал?
— Нет… — у Кадзи перехватило дыхание. Как что-то далекое, припомнились толки о высадке американского десанта на этом острове. С тех пор, оказывается, прошло всего три недели. Пока он, как безумный, кружил по болоту и валялся здесь в бреду, на фронте опять произошла катастрофа…
— Вот тебе и «нерушимая линия обороны», — горько усмехнулся Тангэ. — Теперь противник сможет спокойно бомбить Японию.
— Да, дело идет к развязке, — пробормотал Кадзи.
— Сказал тоже! — набросился на него солдат с соседней койки. — Наши нарочно заманивают противника к Окинаве! Понимать надо! — голос звучал бодро. Только растерянный взгляд не вязался с этой решительной интонацией.
Тангэ усмехнулся.
— Еще бы, в Японии на это и рассчитывают. А когда падет Окинава, станут говорить, что нужно заманить противника в Японию…
— Что ж, по-твоему, нас побьют?
— Поживем — увидим, — улыбнулся Тангэ. — Пока не даемся — драпаем.
— Черт бы вас побрал с такими разговорами! — Солдат резким движением откинул одеяло и уселся на койке. — Этим образованным забавно, когда их собственную родину бьют! Насмехаться готовы! Эй, ты, новенький, ты тоже из таких? — беспокойный взгляд остановился на Кадзи.
— Я и не думаю насмехаться. — Кадзи бросило в жар, на бледном лице выступили капельки пота. — Что же тут смешного? Части, расположенные в Маньчжурии, когда-нибудь тоже пустят в дело, и на нашу долю достанутся те же радости, что на Сайпане.
— Нет, оба вы насмехаетесь! — губы у солдата скривились, он вскочил и вышел.
Кадзи встревожено взглянул на Тангэ.
— Не обращай внимания. Плеврит он подхватил, ну и рассчитывает на отправку в Японию, демобилизоваться надеется. Так что, если американцев не остановят на Окинаве, это ему нож острый!
— Ну, до Окинавы пока еще далеко… А что, отсюда можно вырваться в Японию?
— Туберкулезных, кажется, иногда отправляют. Но только у этого ни черта не получится. Выпишут и как миленького отправят обратно в часть. Так же, как и меня.
— Нас всех теперь перебросят на Южный фронт.
— Ну что ж, — в голосе Тангэ не было уныния. — Перебросят — и там постараемся уцелеть.
— Это как же? — не понял Кадзи.
— А я почем знаю? — Ответ прозвучал резко, но в глазах Тангэ светилась улыбка. — Нет у меня привычки загадывать на будущее, ничего от моих загадок не меняется…
Кадзи посмотрел на узловатые пальцы Тангэ. Ростом Тангэ поменьше Кадзи, а руки крупнее. Рабочие руки.
— Вы до армии чем занимались, господин солдат первого разряда?
