Андрей Жвалевский - Типа смотри короче
С одной стороны, Катька ревёт — её жалко. А с другой, Саша ей не двоек поставил, он хотел как лучше… И вообще — ябедничать нехорошо!
— Мама, ябедничать нехорошо?
Мама слегка опешила и сбилась с мысли.
— Нехорошо, конечно, — ответила она и продолжила про то, что нужно быть собранной и тогда «точнобудешьвсёуспевать…».
Уже в машине, глядя, как плачет, отпотевая, боковое стекло, Маша снова спросила. Не выдержала.
— Мама, а если что-то знаешь, но не говоришь, это значит врёшь?
Мама опять сбилась с мысли и насторожилась.
— У тебя что-то случилось?
— Нет. У меня ничего не случилось, — сказала Маша и уткнулась носом в окно.
Вокруг носа тут же начал расплываться «надышанный» кусочек.
— Когда как, — осторожно ответила мама. — Если от того, что ты не говоришь, кому-то плохо. У тебя точно ничего не случилось?
Кому-то плохо. Катька ревёт. А если Маша скажет правду, то реветь будет Саша. А он… Он… Не то чтобы нравится Маше… Маша считает, что вся эта любовь — глупости. И выдумки. Но оттого, что Саше будет плохо, выть хочется…
— Мам, у меня голова болит, я не могу сегодня танцевать, — решила Маша.
— Ну здрасьте, мы уже приехали! — обиделась мама. — Иди! Надо было меньше на диване лежать!
Маша вышла, хлопнув дверцей, и потащилась ко входу в ДК. Некстати вспомнила про разлетевшуюся на кусочки льдинку. «Как моё сердце!» — подумала Маша, но тут же пришла в себя.
— Тьфу, это ж надо такое придумать! — Машка взбодрилась, встряхнула головой и побежала на тренировку.
На обратном пути мама спешила и поэтому молчала. Молчала, даже когда её на полном скаку остановил «гаишник», радостно размахивая своей полосатой палкой. Маша уже приготовилась по губам прочитать все, что мама постесняется при ней сказать вслух… Но мама только крепче сжала губы и остановилась.
— Нарушаете, гражданочка! — весело сообщил в открытое окно молоденький сержант. — Что ж вы так? Ребёнка везёте, а нарушаете?
— Домой хочу, — улыбнулась мама, — поздно уже.
— Ну так тише едешь — дальше будешь! И деньги платить не придётся! — радостно сообщил гаишник. — А теперь вот придётся пройти в машину и оформить!
Мама вздохнула и начала отстёгивать ремень.
— Мам, попроси, он тебя отпустит, — заныла Маша, — тебя ж всегда отпускают! Или пусть на месте…
— Не хочу, — отмахнулась мама, — сегодня не хочу. В конце концов, я нарушила правила, он честно меня остановил. А я вот сейчас пойду и честно заплачу штраф. По квитанции.
— И кому ты что докажешь? — крикнула Маша, но её чуть не сдуло ворвавшимся в машину сквозняком.
Мама вернулась минут через двадцать. Кинула на полочку квитанцию и аккуратно вырулила на дорогу.
— И тебе не жалко? — спросила Маша, кивнув на бумажку.
— Не-а, — улыбнулась мама, — противно перед ними унижаться, просить… Штраф заплатила — совесть чистая. Оч хорошо!
И в этот момент Маша приняла решение.
Сашка, когда узнал, что она его видела, стал пунцовый. Сначала стал её пугать. Потом просить. Потом пообещал выдурить у сеструхи её старый телефон, который лучше Машиного нового…
Маше было одновременно страшно, и стыдно, и смешно.
— Короче, Саш, я тебе рассказала, теперь ты сам решай, что с этим делать. А моя совесть чиста.
Сашка ещё долго орал ей что-то вслед, но Маша, кроме облегчения, уже ничего не испытывала.
На последнем уроке пришла классная и сказала, что администрация школы приносит свои извинения Кате. Потому что тот, кто подставил оценки в журнал, сам во всём признался.
— Кто? — выдохнул класс.
— Не важно, — отмахнулась учительница и ушла.
А после уроков Маша видела, как пунцовый Саша стоял перед Катей, а она била его портфелем по голове.
А потом они ушли вместе. И Саша нёс Катин портфель. А Катя отряхивала его куртку от снега.
И у Маши в горле стоял огромный комок.
«Я ведь могла не говорить…» — подумала она. А потом вспомнила вчерашнее гнетущее состояние на душе и поняла, что не могла. Не могла не сказать.
«Тем более, что в любовь я всё равно не верю!» — вспомнила Маша и с хрустом раздавила каблуком ещё одну ни в чём не повинную льдинку. Вдребезги.
Сила привычки
Витька всю ночь ворочался, потому что понял: надо подойти к Лере — и в лоб!..
В смысле — в глаза!
В смысле — сказать!
Потому что… (Тут Витька заворочался особенно усердно.) Потому что он в неё влюблён.
На душе стало сразу сладко и тягуче. И как будто в кино на 5D. Ну, когда кресло ещё так вот ходит.
Витька сходил на кухню и выпил весь графин отфильтрованной воды. Вернулся.
Решимость окрепла и стала колом в груди. Он скажет! Вот так вот подойдёт и…
Нужен был текст. Просто «Я тебя люблю»? Витька попытался несколько раз повторить это про себя. Потом шёпотом. Потом графин отфильтрованной дважды (второй раз уже прямо в Витьке) воды попросился наружу.
Спуская воду, он не удержался и произнёс вслух:
— Я тебя люблю!
Прозвучало хрипло и неубедительно.
Выйдя из туалета, Витька наткнулся на папу, который таращил глаза на дверь.
«Всё слышал! — догадался Витька. — Надо отмазаться!»
— Это по вентиляции! — объяснил он. — У нас же слышимость!
Папа продолжал таращиться.
— Я говорю, послышалось! — сказал Витька чуть погромче.
Папа вздрогнул, проснулся и, пробурчав что-то про места общего пользования, которые не личные, а общие, скрылся в туалете.
Витька переложил подушку и лёг, как обычно не любил — головой ко входу.
«Надо как-то по-другому, — с тоской подумал он. — Стихи, что ли, написать?»
Стихи упорно не писались, зато зачем-то вспомнился третий класс, когда они с Лерой однажды здорово подрались на перемене. Она была худенькой и маленькой, ещё ниже его, но рюкзаком отделала капитально! Витька подумал и решил, что его чувство родилось именно тогда. А укрепилось в четвёртом классе, когда он повадился дергать Леру за косичку — она сидела прямо перед ним.
«Во время было!» — вздохнул Витька с завистью к самому себе.
Будильник и две мамины попытки его растолкать он проспал, поэтому в класс влетел с опозданием. Весь первый урок мучительно думал, но ничего лучше классического «Ятебялюблю!» не сообразил.
И, как специально, на первой же переменке Лера отбилась от стайки одноклассниц и притормозила у окна — увидела что-то на улице. Витька, затаив дыхание, подкрался к ней сзади…
Лера была очень красивой даже с затылка.
Даже этот нелепый хвостик у неё торчал, как самое прекрасное… что-нибудь.
