Эрика Леонард Джеймс - На пятьдесят оттенков темнее
У меня пересохли губы. Мама родная! Если это не признание в любви, тогда что же? И плотину прорвало — из меня полились слова.
— Кристиан, почему ты считаешь, что у тебя темная душа? Я никогда бы не сказала. Печальная, да, возможно… но ты хороший! Я вижу это… ты великодушный, щедрый, добрый, и ты мне никогда не лгал. А я и не очень сильно страдала в тот раз от боли. Просто минувшая суббота стала для меня шоком. Или пробуждением, моментом истины. Я поняла, что ты щадил меня, что я не смогла быть такой, какой ты хотел меня видеть. Потом я ушла и вскоре осознала, что физическая боль, которую ты мне причинил, не идет ни в какое сравнение с болью потери, если мы расстанемся. Я хочу тебе нравиться, но это трудно.
— Ты нравишься мне всегда, — шепчет он. — Сколько раз я должен повторять это?
— Я никогда не знаю, что ты думаешь. Иногда ты такой замкнутый… как островное государство. Ты меня пугаешь. Вот почему я притихла. Потому что не знаю, какое настроение будет у тебя в следующий момент. За наносекунду оно переносится с севера на юг и обратно. Это сбивает меня с толку. И еще ты не позволяешь до тебя дотрагиваться, а мне так хочется показать, как сильно тебя люблю.
Он молчит в темноте, вероятно, не знает, что сказать, и я не выдерживаю. Отстегиваю ремень безопасности и, к удивлению Кристиана, забираюсь к нему на колени.
— Я люблю тебя, Кристиан Грей, — шепчу я, обхватив ладонями его голову. — Ты готов пойти на это ради меня. Я не заслуживаю такой жертвы, и мне очень жаль, что я не могу делать все эти штуки. Ну, может, со временем, я не знаю… однако я принимаю твое предложение, да, принимаю. Где я должна поставить свою подпись?
Он обнимает меня и прижимает к себе.
— Ох, Ана! — вздыхает он и утыкается носом в мои волосы.
Мы сидим, обняв друг друга, и слушаем музыку — спокойно журчащий фортепианный этюд. Она отражает наши эмоции, радостный покой после бури. Я уютно устроилась и положила голову ему на плечо. Он ласково гладит меня по спине.
— Я не переношу, когда ко мне прикасаются, Анастейша, — шепчет он.
— Знаю. Только не понимаю почему.
Он молчит, потом вздыхает и говорит вполголоса:
— У меня было ужасное детство. Один из сутенеров матери… — Его голос дрожит и замолкает, а тело каменеет. Он вспоминает какой-то невообразимый ужас и содрогается. — Я ничего не забыл.
У меня сжимается сердце, когда я вспоминаю шрамы от ожогов на его теле. О Кристиан! Я еще сильнее обнимаю его за шею.
— Она обижала тебя? Твоя мать? — У меня дрожит голос, а в глазах стоят слезы.
— Нет, насколько я помню. Но она меня почти не замечала. Не защищала от своего дружка. — Он хмыкает. — По-моему, это я заботился о ней, а не наоборот. Когда она в конце концов свела счеты с жизнью, прошло четыре дня, прежде чем кто-то забил тревогу и нашел нас… Я это помню.
Я не в силах сдержать возглас ужаса. Господи! К моему горлу подступает желчь.
— Хреново тебе пришлось, — шепчу я.
— На мою долю выпали все пятьдесят оттенков мрака, — бормочет он.
Я прижимаюсь губами к его шее, жалею, представляю маленького и грязного сероглазого мальчугана, растерянного и одинокого, рядом с телом мертвой матери.
Кристиан!.. Я вдыхаю его запах. Божественный, самый любимый запах на всем белом свете. Кристиан еще крепче обнимает меня, целует мои волосы. Я нежусь в его объятиях, а Тейлор гонит машину сквозь ночь.
Когда я просыпаюсь, мы уже едем по Сиэтлу.
— Эй, — ласково говорит Кристиан.
— Прости, — мурлычу я и выпрямляюсь, моргая и потягиваясь. Я все еще сижу у него на коленях, в его объятиях.
— Ана, я могу целую вечность смотреть, как ты спишь.
— Я что-нибудь говорила?
— Нет. Мы уже подъезжаем к твоему дому.
Неужели? Так скоро?
— Мы не поедем к тебе?
— Нет.
Я поворачиваюсь и смотрю на него.
— Почему нет?
— Потому что тебе завтра на работу.
— А-а-а… — Я складываю губы трубочкой.
— Ты что-то задумала?
— Ну, может. — Я немного смущена.
Он весело усмехается.
— Анастейша, я не собираюсь прикасаться к тебе, пока ты не попросишь меня об этом.
— Как? Не понимаю.
— Мне нужно, чтобы ты шла на контакт со мной. В следующий раз, когда мы займемся любовью, ты должна точно сказать мне, что ты хочешь. Точно и подробно.
Тейлор останавливается возле моего дома. Кристиан выходит из машины и открывает передо мной дверцу.
— Я кое-что для тебя приготовил.
Он открывает багажник и извлекает из него большую красиво упакованную коробку. Интересно, что это такое?
— Открой, когда поднимешься к себе.
— А ты не пойдешь со мной?
— Нет, Анастейша.
— Когда же я тебя увижу?
— Завтра.
— Мой босс хочет, чтобы я пошла с ним завтра в ресторан.
Лицо Кристиана делается строгим.
— В самом деле? Зачем? — В его голосе звучит скрытая угроза.
— Чтобы отпраздновать окончание моей первой рабочей недели, — быстро добавляю я.
— И куда же?
— Не знаю.
— Я могу забрать тебя оттуда.
— Хорошо, я сообщу тебе по почте или эсэмэской.
— Договорились.
Он провожает меня до входной двери и ждет, пока я выуживаю из сумочки ключи и открываю дверь. Потом он наклоняется и, держа меня за подбородок, проводит дорожку из поцелуев от уголка моего глаза до уголка рта.
У меня вырывается тихий стон, внутри все тает и млеет.
— До завтра, — шепчет он.
— Доброй ночи, Кристиан. — В моем голосе звучит желание.
Он улыбается и приказывает:
— Иди.
Я иду через вестибюль, держа в руках загадочную коробку.
— Пока, малышка.
Он поворачивается и грациозно, как всегда, возвращается к машине.
В квартире я открываю коробку. В ней вижу мой лэптоп MacBook Pro, «блэкберри» и еще одну прямоугольную коробку. Что же там? Я снимаю серебристую бумагу. Под ней — черный кожаный футляр.
Открываю футляр и обнаруживаю айпад. Рехнуться можно! На экране лежит белая карточка. Строчки написаны почерком Кристиана.
Анастейша — это тебе.
Я знаю, что тебе хочется послушать.
Музыка все скажет вместо меня.
Кристиан.Я получила микстейп Кристиана Грея, составленную им музыкальную композицию, да еще на роскошном крутом айпаде. Неодобрительно качаю головой, мол, слишком дорогой презент, а в душе довольна. Такой девайс есть у нас в офисе, у Джека, и я знаю, как он работает.
Включаю его и ахаю, увидев заставку: маленькая модель планера. Господи, планер «Бланик» Л-23 на стеклянной подставке стоит на письменном столе Кристиана. Вероятно, в его кабинете. У меня отвисает челюсть.
