Менахем Тальми - Из "Яффских рассказов" (8 рассказов)
— Да не может быть! — воскликнули мы.
— Век воли не видать, — отвечает Сасон.
— Ну, и что же дальше? — спрашиваем мы.
— Постучал в дверь, она спросила: "Кто там?" Он говорит: "Это я, Марко". Она сняла цепочку с двери, приоткрыла ее и спрашивает: "Что ты принес мне, а, Марко?" Он отвечает: "Большой подарок, который тебе очень нравится".
— Вот так, — резюмирует Сасон. — Затем я поднялся на крышу и успел выкурить полпачки сигарет, пока Марко вручал вдове свой большой подарок. Услышав, что он возвращается, я встал посреди крыши, закрыл глаза, вытянул руки перед собой и потихоньку двинулся вперед. Ну, лунатик в натуре! Видели бы вы, как этот прохиндей сдрейфил, когда я таким манером пошел на него. Тут я его прихватываю, и вы понимаете, за какую часть его анатомии… Он у меня в руках почти лишился чувств.
— Да ну?! — не верим мы.
— Слово даю, братаны, — отвечает нам Сасон. — Потом я его спрашиваю: "Эх, Марко, Марко, и где это ты был, а?"
— По делам, — отвечает мне он.
— По делам у вдовы, а? — спрашиваю я его.
— А разве это не благое дело — утешить вдову? — спрашивает он.
— Это на сто процентов благое дело, — говорю я ему, — и за это, когда ты подойдешь к райскому саду, Владыка мира лично откроет перед тобой его врата и скажет: "Добро пожаловать, уважаемый из праведников, входи к нам, праведник!" Однако почему одновременно нужно так пугать собственную жену? С сегодняшнего дня, если захочешь совершить благое дело, иди любой дорогой, но только не по крыше, договорились?
В тот же день Салмон посылает жене Марко маленькую белую таблетку от головной боли. Сасон передает женщине эту таблетку и говорит:
— Добавь ее в субботнее блюдо, которое ты готовишь для Марко. Он съест и излечится от своей болезни.
— Как это может быть? — спрашивает женщина. — Мне говорили, что не существует в мире лекарства от лунатизма.
— Это правильно, ни у кого нет такого лекарства, но у Салмона есть все.
Женщина добавила таблетку в субботнее блюдо, и действительно, с тех пор Марко прекратил вставать лунными ночами и подниматься на крышу…
— Вот это да, — признала жена Марко в разговоре с Сасоном, — ваш Большой Салмон разбирается не только в людях. Он и в медицине понимает. Вы только посмотрите, как одной маленькой таблеткой он излечил моего Марко от лунатизма.
Почему Хачура не запирает дом на ключ
(Перевел Александр Крюков)
Поздно-поздно вечером, когда в кафе у Грека обсудили уже абсолютно всё и говорить больше просто не о чем, заходит разговор о старой Хачуре, и в очередной раз спрашивают: «Скажите, откуда у этой старухи деньги, а?»
И действительно, откуда?
Хачура старая, наверное, ей лет восемьдесят. Не работает, мужа нет, нет детей, которые бы ее содержали, и тем не менее, когда кто-нибудь попадает в трудное положение и ему нужно стрельнуть несколько тысчонок[18] до конца месяца, Хачура его выручит. А когда у кого-нибудь свадьба или бар-мицва, кто дарит самый роскошный подарок? Старая Хачура. А когда кого-нибудь из нашего квартала провожают в последний путь, не дай нам Б-г, кто приносит на могилу самый большой и самый красивый букет? Старая Хачура. У нее уже нет зубов, чтобы съесть что-нибудь вкусное, и она вся исхудала, чтобы покупать новую одежду, но деньги на подарки у нее есть всегда.
Всякие ходят рассказы, откуда у нее деньги. Есть одна история, как некогда, лет двадцать назад, братва вломилась в банк на Иерусалимском бульваре[19], ну и постреляла немного на улице, чтобы народ разбежался. Прохожие действительно сдрейфили, залезли под столики уличных кафе, попрятались в подъездах домов, в общем, кто куда. Хачура сиганула, словно кошка, в кузов грузовичка, стоявшего возле банка, и притаилась там, дрожа. А не знала старая, что попала-то как раз в машину бандитов, куда они и бросили мешок с бабками, когда выбежали из банка. Потом они запрыгнули в кабину и понеслись как угорелые, и тут дорогу им перегородила повозка с арбузами. И пока они крыли возницу («Ты… такой-сякой… Быстро убирай свою такую-сякую телегу, пока мы тебя не тра-та-та…»), а он отвечал им: «Да кто вы сами такие, тра-та-та…» — а они ему: «Быстро отодвинь свою тра-та-та повозку, пока мы тебе не тра-та-та…» — а он им: «А пошли вы в тра-та-та… видал я вас в тра-та-та…» — и пока они вытаскивали «узи», чтобы дать очередь над ухом у лошади, и она так рванула на тротуар, что арбузы полетели во все стороны…
Так вот, пока они там разбирались, старая Хачура успела сбросить мешок с деньгами на тротуар и выбраться из кузова. А когда пикап унесся, она подняла мешок, проворчав: «Как же гадко ругаются эти негодяи», и направилась к ближайшей автобусной остановке, чтобы вернуться домой.
Это старая история, а есть и посвежее. Однажды, когда в стране избрали очередного президента, старая Хачура купила его портрет в позолоченной раме и собиралась повесить себе на стену. Хотела забить гвоздь, бац — а в стене и дыра. Хачура засунула в нее руку и вытащила тяжелую коробку, которую, видно, спрятал еще прежний хозяин-араб. Открыла крышку — Б-г ты мой! — а коробка полна золотых монет, драгоценностей и бумажных денег, всего на два или три миллиона лир. С того времени, как только ей нужны деньги, подходит старая к стене, снимает портрет президента («Извините, ваше превосходительство», — бормочет она при этом), достает из коробки несколько монет, какой-нибудь рубинчик и пару купюр — и нет проблем.
Как только этот рассказ разошелся по Яффо, начали лихие люди пытать счастья. Стоит Хачуре ненадолго уйти куда из своего маленького дома, забираются к ней лихоимцы, простукивают стены, сдвигают мебель, роются в шкафу, даже вскрывают плитку на полу, — так вскружили всем голову рассказы о богатстве Хачуры. Когда всё это ей надоело, Хачура отправилась в кафе Грека, встала у стола, за которым сидел Большой Салмон со своей компанией, и начала плакать.
— Не могу больше, — жаловалась Хачура, — всё переломано, стены пробиты, пол вскрыт. Каждый раз, когда возвращаюсь вечером домой, кто-то выбегает из моего двора. Скажите мне вы — что делать?
— Да ничего особенного, — говорит ей Салмон, — наклонись, я скажу тебе на ухо.
Наклонилась Хачура, а тот что-то ей и нашептал.
— Да благословит тебя Аллах! — благодарит его старая и уходит.
Спустя дня два она берет маленький чемоданчик, запирает дверь дома и прощается с соседями: «Что б вы мне были здоровы, а я на недельку-другую отправляюсь погостить к сестре в Тверию». Затем идет на остановку 42-го автобуса и едет на Центральный автовокзал. Крутится где-то целый день, а вечером, чтобы ее никто не видел, незаметно возвращается и поднимается в квартиру Сасона, который уже сидит на балконе вместе с Салмоном. Этот балкон как раз выходит во двор, где стоит маленький дом Хачуры. Сидишь наверху и всё внизу видишь. Так они тихонько сидят в темноте, грызут орешки, пьют кофе и посматривают — что же произойдет.
Сидят час, полтора, видят — кто-то начинает нарезать круги вокруг домика Хачуры. Сасон перегибается через перила, чтобы лучше разглядеть, и говорит: «Это сын Абрама-возчика». Вскоре мальчишка тихонько свистит кому-то в темноту, и кто же появляется? Сам Абрам-возчик. Папаша и сынок подходят к окну кухни, и младший, встав старшему на плечи, забирается внутрь через форточку. Изнутри открывает входную дверь и родитель заходит.
— Ах, он, паршивец, — вздыхает старая Хачура. — Когда у этого сопляка была бар-мицва, я спросила у его папаши: что мальчишке подарить? «Скрипку, — говорит этот обормот, — скрипку, чтобы он играл своему отцу по вечерам, когда усталый и раздраженный своей работой и лошадью я возвращаюсь домой». Ну, купила я скрипку — не новую, но в хорошем состоянии. И вот, вместо того чтобы играть и слушать музыку по вечерам, эти двое отправляются бомбить квартиры. О-хо-хо! Да чтоб они треснули!
Полчаса пробыли Абрам-возчик и его сын в доме Хачуры — простукивали стены, двигали мебель, вскрывали пол. Потом мальчишка тихонько выходит во двор, смотрит направо, смотрит налево и говорит отцу: «Ну, пойдем».
Отец и сын, забрав свои инструменты, уходят со двора.
— Скажи, Салмон, — спрашивает Хачура, — вы вот так дадите им уйти после того, как они изуродовали мне стены и пол в доме?
— Сиди себе тихо, — отвечает ей тот. — Все счеты сведем в конце.
Они продолжают сидеть на балконе, грызут орешки, пьют кофе. По прошествии часа во двор въезжает пикап. Из него выходят двое, идут к двери домика и начинают возиться с замком.
— Один — это Бахубута, — говорит Хачура, — второго я не знаю.
— Это его приятель, — добавляет Сасон.
Приятели тем временем входят в дом. Включив фонарик, начинают двигать мебель, простукивать стены в комнате, потом переходят в ванную. Трудятся без роздыху.
