Виталий Павлов - Герцеговина Флор
Музыка умолкла, и Сергей довел девушку до стола, галантно поклонился и поцеловал руку. Почему-то Лора залилась румянцем. Она привыкла к тому, что в Герцеговине Флор мужчины всегда целуют ей руку после танца, но этот поцелуй ей показался каким-то особенным.
Лора еще несколько раз танцевала с Сергеем и каждый раз с замиранием сердца ждала того момента, когда он прикоснется своими губами к ее руке. Ее приглашал Марк Борисович и, несмотря на свою хромоту, тоже танцевал очень хорошо и тоже целовал ей руку. Ночь пролетела незаметно.
В опустевшем зале, кроме официантов, убирающих посуду, остались Марк Борисович, Лора и сидящий за клавишными инструментами длинноволосый музыкант. Он внимательно разглядывал Лору.
- Вот, Боря, это — та самая девушка, о которой я тебе рассказывал, — сказал Марк Борисович.
- Угу, — ответил Боря и взял мажорный септаккорд.
- Я тебе скажу честно, ей нужно только сделать современную программу, и это будет полный обвал. Народ будет висеть на люстрах!
Еще один аккорд, теперь — минорный.
- Что ты этим хочешь сказать, Боб?
Музыкант пожал плечами.
- Так, короче, давай, если хочешь, пусть она споет.
Еще один аккорд и отрицательное покачивание головы.
То есть как — нет? — возмутился Марк Борисович. — Мы же договорились о прослушивании?!
- Прослушивание отменяется, — сказал Боб.
- Это еще почему?! Боб, так дела не делаются! Мы ехали, девушка волновалась, готовилась…
- Но прослушивания все равно не будет, — тихо ответил Боб.
У Лоры глаза наполнились слезами. Кроме собственного разочарования, ей было обидно и за Марка
Борисовича, который выглядел очень уставшим и подавленным.
- Хорошо, раз так, я ухожу из программы!
- Нет-нет, что вы! Ни в коем случае! Никогда! Зачем это?! — вступила в разговор Лора.
Музыкант сидел с таким видом, будто все происходящее не имело к нему никакого отношения.
- Ты обязан ее прослушать!!! — перешел на угрожающий крик Марк Борисович. — Обязан!!!
- Господа, — спокойно сказал Боря, — я же вам сказал, что никакого прослушивания не будет. — Он закрыл клавиатуру, выключил усилитель и стал закрывать инструмент чехлом. — Прослушивания не будет, мы берем девушку без прослушивания…
Марк Борисович даже сел от такого неожиданного поворота:
- Но погоди… А зачем же… А почему же…
- Но ведь ты сам не давал мне ничего сказать. Заладил — прослушивание, прослушивание… Увидимся завтра, часиков в семь устраивает? — И Боб элегантно поцеловал девушке руку.
Тут снова откуда-то сверху, возможно даже с небес, полилась музыка, и счастливая Лора и обалдевший Марк Борисович заскользили в танце по сверкающему паркету танцплощадки.
Остаток ночи, проведенный в машине, а потом в своей постели, Лора провела почти без сна. Когда ей удавалось задремать, она видела себя на сцене, в свете прожекторов, ожидающей того момента, когда надо вступить и запеть, но как раз этого ей и не удавалось сделать. То ошибался оркестр, то брала не ту ноту она, и каждый раз девушка просыпалась и лежала, понимая, что это только сон, а вот наяву ей предстоит гораздо более трудное испытание. И это не имело отношения к пению. Лора должна была поставить в известность обитателей Герцеговины Флор о том, что она уезжает. Нет, с администрацией уладить все вопросы будет не трудно, а вот смотреть в глаза Утесову и Орловой, Грете и Айседоре… Лора даже думать об этом не хотела.
Думать не хотела, но решение уже было принято, надо было говорить. Случай для этого представился днем, во время сеанса арт-терапии, который, как всегда, проходил в Малом зале вокруг рояля. Обычно Лора наигрывала любимые мелодии обитателей Герцеговины Флор, напевая при этом вполголоса. Иногда ей подпевали. Сеанс проходил в стиле домашнего музицирования.
Уже в самом начале Лоре показалось, что все ее подопечные как-то разузнали о ее решении. Нет, ничего необычного в их поведении не было, нервничала как раз она, и эта нервозность передавалась слушателям. Грета и Айседора все время перешептывались. Утесов покашливал, и ерзал на своем стуле Марк Борисович, который на сеансы обычно не ходил, но сегодня пришел, чтобы поддержать свою протеже. Отзвучал последний аккорд, и в зале повисла гнетущая тишина. Вместо обычных аплодисментов и теплых слов несколько вежливых хлопков. Тишина, потом кто-то спросил:
- Ну что завтра, как обычно, в это же время?
Лора молчала. И обитатели Герцеговины тоже молчали. Было слышно, как шальная муха бьется в закрытое окно, желая непременно именно в этом месте покинуть помещение. Надо было что-то говорить.
- Дело в том… — робко начала Лора, — дело в том, что у нас с вами не будет больше занятий… Пока… — поспешно добавила она. — Просто… Просто… И потом, я же буду приезжать…
- Ну, все понятно, у каждого своя жизнь… Девушка тоже хочет… — решил поддержать Лору Марк Борисович, но осекся под тяжелыми взглядами обитателей Герцеговины Флор.
- Я не знаю, что сказать… — Она опустила глаза. Все придуманные и тщательно подобранные ночью слова ей так и не пригодились.
Первой со своего кресла поднялась Айседора и, подхватив отточенным движением шарф, бесшумно вышла из зала. За ней последовали все остальные. И вот тут Марка Борисовича прорвало.
- Я не понимаю! — кричал он в пустоту зала. — У девочки только начинается жизнь! Это у вас — все в прошлом, а она должна петь! Она хочет стать звездой, и она будет звездой! И я, вот я ей помогу, а вы… Вы все только и можете трепаться о прошлом! Ну нельзя, нельзя быть такими эгоистами! Нельзя думать только о себе! Пришлют вам другого музра- ботника, а девочка должна жить! Понятно вам? Понятно?!
Зал был пуст.
- Не надо, Марк Борисович, прошу вас, — тихо сказала Лора.
Топот ног, раздавшийся в коридоре, заставил девушку поднять голову, а Марка Борисовича оглянуться. В дверь ввалились, запыхавшиеся от бега, местные ковбои. Стас и Лешка ничего не говорили, они просто смотрели на девушку широко открытыми глазами.
- Ну да, да! Вы еще будете так смотреть на меня! — не выдержала Лора. — Вам-то я что сделала плохого?! И вы не имеете права, просто не имеете права, понятно вам?!
Стас и так с трудом каждый раз подбирал слова, а тут и вовсе онемел. Он только сообразил, что услышанная где-то там новость об отъезде «музыкантши» — правда. Лора не могла больше сдерживаться, и все напряжение сегодняшней ночи и этого последнего сеанса пролилось градом слез из ее грустных глаз. Она так рыдала, что не заметила, как в комнату стали возвращаться ее поклонники — обитатели Герцеговины Флор. Какое-то время они не решались обнаружить себя, а потом Утесов тронул девушку за плечо:
- Девочка моя, не думайте, что кто-то вас осуждает, просто мы не хотим расставаться с вами. — И он протянул что-то завернутое в очень красивую оберточную бумагу: — Вот, возьмите на память, это моя первая пластинка. Может быть, когда-нибудь, в той жизни, вам захочется услышать мой голос…
- Конечно захочется, и не один раз!
- Ну, вот и прекрасно. Мы же все понимаем, и каждый из нас точно так же, как вы, покидал родной дом. — Он помолчал. — И еще у меня есть одна маленькая просьба… Не забывайте о моем племяннике…
- Сокровища Золотой Орды?
Утесов утвердительно кивнул.
- Конечно обещаю, обещаю вам! — Слезы досады сменили слезы счастья.
Утесов обнял девушку, а та прижалась к нему, будто хотела спрятаться в его объятиях от всего мира. К ним подошла Марлен.
- Можно нам пошептаться с будущей мировой известностью? — промурлыкала она своим низким хрипловатым голосом.
Утесов еще раз заговорщицки подмигнул девушке и отошел в сторону.
- Вот, — сказала тихо Марлен, — может быть, оно принесет вам удачу так же, как когда-то мне.
- Что это?
- В этом платье я была на первой кинопробе в моей жизни. Теперь это платье ваше…
Поварихи, медсестры и даже некоторые официанты рыдали навзрыд, наблюдая за этой сценой. Одно великое лицо сменяло другое.
- В этих туфлях я танцевала на жерле пушки в фильме «Цирк». Думаю, они тебе подойдут, — сказала Орлова и поцеловала девушку в щеку.
- Я не могу поверить! Мне что, все это снится? — прошептала Лора.
Возле нее стоял Армстронг. Да, при дневном свете было видно, что кожа у него действительно светлее, чем на фотографиях.
- Наверное, это не покажется тебе очень странным, если я скажу, что у меня никогда не было никаких женских безделушек, — сказал великий трубач, — однако у меня есть кое-что поважнее… Ты знаешь, что такое амулет? — И он достал какую-то безделушку. Это была рука со сжатым кулаком, вырезанная из черного, очень прочного и тяжелого дерева. — Армстронг — это сильная рука. Этот амулет мне когда-то дала моя мать, а ей — ее мать. Когда тебе будет очень трудно, ты используешь все средства и они тебе не помогут, вспомни о сильной руке, которая у тебя осталась на самый крайний случай!
