Никколо Амманити - Грязь
«Нет! Умоляю! Только не эпилятор!»
Но сопротивляться было бесполезно.
Сукия запустила страшный инструмент в лес, произраставший на его спине.
28. ЭНЦО ДИ ДЖИРОЛАМО 21:44
Энцо ди Джироламо был просто в экстазе.
Какая женщина! Как тонко чувствует! А какие аналитические способности… — думал он, пока Дебора рассказывала про кризис итальянского кино. — Когда рядом с тобой такая женщина, это же совсем другое дело. С ней не будешь говорить о бытовой ерунде. Обо всякой ненужной фигне.
Только неделю назад они ездили в Сатурнию, к горячим источникам. И там, ночью, сплетая руки и ноги под водой, говорили о смысле жизни, о надежде и страхе одиночества в холодной и бесконечной вселенной, а потом занимались любовью в серном источнике. Нежно. Как тайные любовники.
Совсем не то, что тупой, хотя и техничный секс с Джулией.
Он вытянул ногу и коснулся ноги Деборы, сидевшей напротив, и от этого прикосновения украдкой почувствовал себя еще лучше.
Лучше.
Немного лучше.
Уже минут десять у него в животе творилась настоящая кишечная революция. Тихоокеанское цунами. Судороги прокатывались по всему пищеварительному тракту, и Энцо чувствовал настоятельную необходимость отправиться в туалет.
Что же я сегодня такое съел? Отчего мне так плохо? — размышлял он, стиснув зубы и ягодицы.
Он больше не мог терпеть. Надо пойти облегчиться.
Он встал, пытаясь сохранять непринужденный вид. Как будто пошел позвонить. Спокойно. Непринужденно. Но едва оказавшись за дверью гостиной, он рванул со спринтерской скоростью в сторону туалета.
29. ТЬЕРРИ МАРШАН 21:45
Тьерри Маршан пытался быть остроумным. Блистать. Но сегодня ничего не выходило. Ком в горле рос, и он уже с трудом переводил дух.
Им овладела вселенская тоска, темная и всеобъемлющая. Не то что у Леопарди. И он заиграл бесконечно печальную вещь. Может быть, самую печальную и тоскливую из всего широчайшего репертуара бретонских песен.
Традиционная поминальная песня, которую пели жены моряков на острове Сен-Мишель.
Уже с первыми угрюмыми нотами гости, сидевшие за столиками, зашумели, засвистели, заорали, а потом на сцену полетели первые анисовые печенья и бутерброды с рыбным паштетом.
«Что это за стоны? Хватит! Буууу, буууу. Вали отсюда! Мы заплатили! Верните наши деньги!» — орали гости.
Тьерри невозмутимо продолжал играть. Со щекой, к которой приклеились кусочки грибов и мягкого сыра. Он играл не для них, а для себя.
Вышибала, тот, с оранжевым пером, подбежал к сцене и двинул узловатым, как ветка черешни, кулаком прямо в морду музыканту, а потом прошипел сквозь зубы:
«Матерью клянусь, если ты сейчас же не бросишь эту дрянь и не сыграешь что-нибудь веселое, я тебе твою долбаную арфу на голову надену…»
30. ГУАЛЬТЬЕРО ТРЕЧЧА 21:48
Гуальтьеро Тречча, сидя в автобусе вместе со всей командой, молча массировал больную руку. Остальные, в приподнятом настроении, смеялись и болтали.
Он думал, стоит ли сказать, что он все выболтал. Что он их заложил. Что Мастиф силой вырвал у него адрес.
Ну конечно же, он не придет. Может, ему вообще дела нет до какой-то вечеринки на улице Кассия…
И он продолжил растирать руку.
31. НАВОЗНИК 21:58
«Гляди, что ты сделал с рубашкой! Как можно работать с такими неопытными непрофессионалами!» — огорчился Серьга.
«Да ну, никто не заметит. Я только пиджак застегну…» — ответил Навозник, пытаясь оттереть пальцем жирное пятно.
Все трое вышли из «аутобьянки» и теперь осторожно направлялись к корпусу «Понца».
Пришло время действовать.
«Позвоним к Синибальди. Нам откроют… Я изучил план до малейших деталей».
Серьга решительно нажал на кнопку звонка.
«Кто?»
Мужской голос.
«Дуччо Трекани. Откройте, пожалуйста, — ответил Серьга равнодушным и аристократичным тоном и прошептал остальным: — Спокойно…»
«Нет, к сожалению, вас нет в списке, мне очень жаль…»
«Это какая-то ошибка. Не может быть».
«Нет, сожалею. Не знаю, что вам сказать».
Навозник и Рыло прыснули в усы.
«Это невероятно! Какая неприятность. Меня пригласили…»
«Кто? Кто вас пригласил?» — спросил голос враждебно.
Серьга похолодел и, поглядев на табличку у домофона, ответил: «Синьор Синибальди делл'Орто. Он собственной персоной!»
«Тут нет никакого синьора Синибальди. Вы обманщик», — в голосе слышалось превосходство.
Навозник и Рыло держались за животы от смеха. Серьга метнул в них взгляд, а потом, больше не выделываясь, проявил свою хамскую сущность:
«Ах ты, скотина рогатая! Как ты смеешь называть меня обманщиком! Я тебе рога пообломаю!»
Ответ не заставил себя ждать:
«Куча дерьма! Засранец!»
«Подонок! Сукин сын! Открой, я тебе жопу порву!»
«Дрянь! Урод!»
«Пидор гнойный!»
«Сука позорная!»
Они бы так и до утра простояли, если бы точный удар Навозника не разнес дверь.
«Смотри, как это делается, Серьга», — произнес Навозник.
Серьга, весь красный, изрек:
«Трахни себя в задницу! Я сейчас поднимусь!»
«Ну давай, давай. Я тебя жду!»
Троица огляделась и, ступая неслышно, вошла в дом.
32. ГАЭТАНО КОЦЦАМАРА 21:59
Ну вот, отвалили! Все время пытаются пролезть. Дуччо Трекани! Да ладно! Придумай что-нибудь другое. Неплохо, что я тут! — удовлетворенно подумал Гаэтано Коццамара.
Он был доволен. Нужно было лишь держать ситуацию под контролем.
Он предвкушал настоящий праздник.
И пошел за следующим бокалом беллини.
33. ЧЕРТОВ МАСТИФ 22:00
Чертов Мастиф взял организацию на себя. Он стоял в водительском кресле открытого автобуса с мегафоном в руке.
«Итак! Сегодня мы оторвемся! Ваш Мастиф отвезет вас всех на праздник. Праздник в честь „Нолы“!» — проорал он в мегафон, а потом запрыгал и заорал:
«Кто из Казалотти[4] — не гоняет мяч! Не гоняет мяч!»
Все болельщики, набившиеся в автобус, тоже запрыгали, производя адский шум и повторяя девиз. Потом все хором стали чествовать своего лидера:
«Мастиф! Мастиф! Ты — наш Пеле!» Мастиф сел за руль, и автобус тронулся под свист и крики, еще два автобуса последовали за ним. Куда?
Улица Кассия, 1043.
34. МИКЕЛЕ ТРОДИНИ 22:07
Наконец подошла очередь сладкого. Волнение и беспокойство Микеле возрастали. Он не знал, как отреагирует отец, когда обнаружит, что он потратил все рождественские деньги на эту пиротехнику.
Папа говорил, что эти штуки опасны. Что каждый год миллионы людей, которые забавляются с огнем, остаются без руки или без глаза.
А я ему скажу, что он тоже может их запускать. Чтобы за мной присматривать.
Но был еще и дедушка.
Дедушка Ансельм добрый. Он мне поможет.
Семья расположилась перед телевизором смотреть эту скучищу — шоу Мары Веньер. Они весь праздник хотят так провести. Вот не повезло! Микеле ходил вокруг них кругами, как дикий зверь в клетке.
«Твой сын хочет взорвать пару петард…» — сказал Ансельм Фраска зятю и подмигнул Микеле.
Микеле держался в стороне, ожидая ответа отца.
«Рано еще… Сядь. Научись ждать. Когда придет время, пойдем на террасу и запустим пару ракет…»
«А можно запустить хоть несколько? Самые маленькие…» — неуверенно и жалобно попросил Микеле, сложив ручки и опустив голову.
«Ты что, не слышишь? Потом. А сейчас сядь сюда…» — сказал отец, не отрываясь глядя в телевизор на одетую медвежонком Мару Веньер.
«Но…»
«Иди сюда. Чуточку терпения…» — сказал дед, освобождая место в кресле.
Микеле уселся рядом с дедушкой.
35. НАВОЗНИК 22:10
«Ну и как мы войдем?» — спросил Серьга перед кабинетом адвоката Ринальди.
После того как этот ублюдок их не впустил, его пыл заметно поубавился.
«Как раньше. Дай мне лом и молоток, — ответил Навозник, взявший руководство на себя. — А ты, Рыло, иди к лестнице и смотри, не идет ли кто».
Дверь адвоката Ринальди открылась после одного хорошо рассчитанного удара по замку. У него не было даже сигнализации. Навозник, за ним Рыло и Серьга осторожно вошли в квартиру и закрыли за собой дверь.
36. ФИЛОМЕНА БЕЛЬПЕДИО 22:12
Филомена Бельпедио лежала без чувств на диване в гостиной. Стеклянная ваза разбита. Таблетки разлетелись по полу. В руке был зажат пульт от телевизора.
По телевизору славно пели дуэтом солист «Сепультуры» и Ива Заникки. Песню «I Love Just the Way You Are».
37. ДЖУЛИЯ ДЖОВАННИНИ 22:13
Джулия Джованнини по-прежнему предлагала еду, наполняла полупустые бокалы гостей, поддерживала разговор, задействуя пять процентов мозга. Остальные девяносто пять были заняты внутренним диалогом с милой мамочкой.
