Федерико Моччиа - В отчаянных поисках Ники (ЛП)
Неопределённость. Вроде того, что говорил Кобейн. Неопределённость — это словно широко открываешь глаза в темноте, потом с трудом закрываешь, потом открываешь, и тебя ослепляют сверкающие серебряные точки, возникшие от давления на роговицы глаза, косишь, крутишься, сосредотачиваешься, потом снова ты ослеплён, но ты хотя бы, так или иначе, видел свет.
Тогда, в тот день, я сильно зажмурился. В попытках навсегда запомнить твой образ. Но было уже поздно. Ты уже прошла мимо. Как цветок, от которого остаётся лишь запах, как самолёт, оставляющий в небе след. Ты знаешь, что это уже в прошлом и ты этого больше не увидишь. Потому что стоит тебе моргнуть — и картинка уже сменилась, ты всегда это понимал. Остаются лишь звёздочки. Звёздочки — это уже другое. Они уже слишком много знают о тебе и слишком мало о небе, с которого упали.
Я помню волосы. Да, каштановые, но насколько светлые? Намного ли светлее или темнее, чем я запомнил? И длина. Насколько же они длинные? Я хорошо помню, что волосы были распущены. И ещё ты довольно-таки высокая, но какого точно ты роста я сказать не смогу, потому что моя память вводит меня в заблуждение. И я не знаю, насколько выше, чем ты есть на самом деле, я представляю тебя спустя всё это время. Ты простая, но с намёком на свой особенный стиль в одежде, словно говоришь, что всегда есть способ выделиться в толпе, небольшой, мизерный, но всё-таки есть. Глаза. Твои глаза были под солнцезащитными очками с большими полупрозрачными стёклами. Я помню взгляд. Это был взгляд, которым можно охватить весь мир, эти глаза всегда что-то ищут и могут открыть любую дверь, если понадобится. Но цвет я не помню. Руки. Руки, которыми ты держала телефон. Они показались мне длинными, подвижными. Как крылья бабочки, которая танцует в воздухе. Но я не помню ни колец, ни браслетов. Помню твои пальцы, их протяжные и лёгкие движения. И голос, эти несколько слов. Я пытался остановить это, стереть его из памяти в последующие дни. Я пытался слушать его в своей голове снова и снова, как на магнитофоне, который ставят на повтор. Но звук становится низким. Голос — далёким. Как те самолёты, он покидает меня. Всего лишь одна нота, лишь след после полёта по небу. Этот смех. Такой ты останешься в моей памяти — выцветшее впечатление, смазанный снимок, который слишком долго лежал в кармане.
Но я могу многое представить о тебе. Например, день шопинга с мамой. Представляю, что ты могла бы выбрать. Джинсы с низкой талией и какой-то вышивкой — точно не длинная юбка. Рубашка без воротника или с V-образным вырезом. И вот ты уже одета. Красуешься перед Симоной. Она не уверена, немного качает головой, она хотела бы поддержать тебя больше, чем ей удаётся.
А потом из соседней примерочной раздаётся смех. Кто-то жалуется. Разговор двух подруг.
— L, святая корова! Это невозможно!
Судя по тону, вторая пытается поторопить первую.
— В чём на этот раз дело?
— М на меня не налезает, и теперь мне придётся носить L.
— Эй, разве есть разница?
— Нет, но есть такие сучки, которые нападают на тех, кто носит неугодный им размер, лишь бы унизить кого-то!
— Боже, как ты всё усложняешь, дай-ка посмотреть… — она внимательно рассматривает её. — Ты прекрасна! Будь то M, L или любой другой размер! — они смеются, наконец-то свободные от алфавитного рабства.
И теперь неподалёку от них Ники кажется убеждённой. Её мать — тоже, но чуть меньше. Они вместе едут домой. Что угодно, лишь бы видеть её довольной. Чуть позже они уже выходят из машины с двумя голубыми пакетами в руках.
— Ну что, тебе нравится?
— Ну, может быть, я бы предпочла белую!
Как всегда нерешительная. И это не возраст и не проблемы с головой. Это лишь красота быть женщиной и позволять себе быть нерешительной. Они идут дальше. Мать, дочь и два пакета в руках. Потому что ценны даже те моменты и те прогулки от витрины к витрине, когда они ничего не покупают, потому как у них есть кое-что другое: эта маленькая общая черта, которая соединяет двух женщин, рождённых одна от другой, и сначала одна была внутри другой, а теперь это два разных человека. Но так и останется: две женщины идут по улице и по жизни. Вместе.
Детство
Как всё было в самом начале? Ранние годы, когда всё было понятно, когда открыта была каждая дорога. Я всегда думал, что одна из самых прекрасных вещей, действительно прекрасных, это иметь возможность увидеть, какими были люди, которых мы любим или когда-нибудь ещё полюбим безо всяких причин, когда они были детьми. Вернуться бы во времени, на машине, которую я видел в фильме и которой так хотел бы попользоваться. Путешествие в прошлое.
Дети. Пухлые щёчки, любопытные глаза, тотальное доверие к ещё не знакомому миру. Горка, качели, на которых можно прикоснуться к небу, догонялки на бешеной скорости, первый велосипед, на котором они только учатся ездить, страх перед конфликтами, падения, кувырки, а потом быстрый бег навстречу маме, которая обнимет, и всё плохое уйдёт прочь. Желание касаться, узнавать новое, валяться в грязи.
Какими были наши родители, друзья, коллеги? И даже незнакомцы, которые лишь вспышкой пересекают наши дни, может, кричат на нас в пробке или, наоборот, улыбаются на улице из вежливости. Итак, какими все они были в детстве, в то время, которое обещало сделать яркой каждую секунду и навсегда сохранить это? Время, когда все мы были окружены вниманием и любовью, как и должно быть у каждого ребёнка, когда ты знаешь, где укрыться, если что-то пошло не так…
Вчерашние дети. Сегодняшние взрослые. Какая удача — иметь возможность увидеть глазами эту хрупкую грань. Но недостаточно просто фото или видео. Было бы на самом деле прекрасно увидеть это по-настоящему, своими глазами. Когда ещё ничего не было написано и всё могло развалиться.
Время от времени я думаю и о своих персонажах. Они появляются и проживают со мной несколько дней, прежде чем я решаюсь написать о них. Они со мной, но уже именно в том возрасте, в котором их встречают на бумаге. Я лишь наблюдаю за ними. Но любопытство, любопытство… Познакомиться с ними более юными, чем я их выдумал, подтолкнуть фантазию чуть дальше во времени в поисках прошлого, причин и мотивов поведения, которые потом, годы спустя, нарисуют историю в моей голове. Эти персонажи, чей жизненный путь для меня уже ясен, по крайней мере с того момента, когда я с ними познакомился и описал их на бумаге… этот путь — плод неких предшествующих дорог. Как писал Милан Кундера: «Персонажи моего романа — это мои собственные нереализованные возможности. Поэтому я люблю их всех одинаково и одинаково они меня пугают: каждый из них преодолел ту границу, которую я предпочёл обойти». И если это верно для литературных произведений, то тем более верно для реальных людей.
Какой была Ники в детстве? Ники, которую я представляю, Ники на пути, который я ей уготовил. Можно ли разглядеть сейчас её радости и становление личности? И есть ли что-то общее с той Ники, которую я встретил на виа дель Корсо? Объединяет ли что-то этих двух девочек, настоящую и воображаемую?
Назад. Во времени.
Синие качели наконец-то свободны. Она терпеливо ждала, пока мальчику надоест качаться. Она изучила ситуацию, таскаясь туда-сюда и играя рядом с красочным замком. Маленькая принцесса под разводным мостом своей мечты. Маленькая солдатка, застрявшая в круглом тоннеле, которая учится быть осторожной и ставит ноги на канаты так, чтобы не соскользнуть. А кругом другие дети, союзники или противники в зависимости от момента и фантазии.
Ники спускается с замка и бежит к качелям. Длинные распущенные волосы разлетаются во все стороны. Бабочки из её живота следуют за ними. Иногда счастье — это самый прочный ремень безопасности. Симона встаёт со скамейки, чтобы забрать её. Но потом снова садится и просто наблюдает. Наблюдает за девчушкой с раскрасневшимися от игр щёчками. За девочкой, которая ещё минуту назад командовала замком и смеялась. Такая милая, решительная, маленькая… и со временем она обещает превратиться в прекрасную девушку. Каждая мать пытается представить себе, какой станет её дочь. Потом. В будущем. Когда та станет выше ростом, размер ноги станет больше и брюки длиннее. Когда ключи от дома будут не только в маминой сумочке, но и в кармане новенькой навороченной курточки. Короче говоря, когда самостоятельность придёт на смену полной защищённости. Будущее. С акцентом на гласные.
Но сейчас она там, её Ники, на детской площадке, всё ещё ребёнок, всё ещё в настоящем. Ники сама залезает на качели, ей приходится немного подпрыгивать, но зато без посторонней помощи. Потому что она так устроена. Немного упрямая, немного неуклюжая. Сейчас они её, только её. Целые качели для неё одной. Хотя бы на несколько минут. Как же летит время в детстве. Быстро. Интенсивно. И внимание переключается с одной вещи на другую с невероятной скоростью. Или держится на одном до тех пор, пока другой малыш, такой же упрямый, как она, не подойдёт, чтобы безжалостно выгнать её, потому что тоже хочет испытать этот полёт, но всё в детстве заставляет чувствовать себя великолепно.
