Виктор Дан - ИВЦ: жаркое лето 81-го
– Так сделайте одолжение, позвоните ей и спросите, остается ли в силе ее просьба.
– Еще чего! Вот телефон, под стеклом найдете бумажку с номерами гостиниц.
Виталий позвонил. Свободные места были.
– Вам рассказать, как туда доехать. А лучше на такси.
– Так таксист сдерет непомерные деньги.
– Попрошу, чтобы по счетчику. Вон там сидит таксист. Миша, нашла для тебя пассажира, – администратор подозвала водителя и попросила. – У нас нет мест, прошу, отвези в Пятихатки, как положено.
– Хорошо, будет по счетчику, но с оплатой за оба конца.
– Согласен!
– Тогда несите багаж.
– Нет у меня багажа.
Водитель насторожился
– Да не волнуйтесь, могу паспорт показать вам и администратору.
– Чего мне волноваться, – произнес таксист с напускной бодростью.
Десять минут езды и Виталий уже перед стойкой другого администратора в пустом вестибюле гостиницы физико-технического института.
– Здравствуйте! Это я вам звонил недавно из гостиницы «Харьков».
– Заполняйте анкету.
Виталий заполнил регистрационную карту и подал администратору вместе с паспортом.
– Не поняла! Откуда вы приехали?
– Из Харькова.
– Мы местных не принимаем, разве вы не знаете!
– Для меня это новость. Почему?
– Есть указание!
– А если у меня дом сгорел или наводнение.
– Тогда будет разрешение горсовета. Что у вас случилось?
– Жена выгнала!
– Смеетесь?!
– Мне не до смеха. Могу дать номер телефона, позвоните жене. Она подтвердит, как час назад сказала, чтобы я убирался из дому. К теще я не хочу и на вокзал тоже.
– Вижу вы трезвый. А где вы работаете?
– На «ящике». Пропуска мы не носим, но командировочное удостоверение могу показать. На прошлой неделе был в местной командировке, еще не сдал отчет.
– Хорошо, я вам верю. Сколько суток оформлять?
– Пока на сутки, а там посмотрим. Наши с женой ссоры больше трех дней не длятся. Так было до сих пор, на этот раз не знаю…
– Желаю вам поскорее помириться!
– Спасибо! У вас есть буфет?
– На втором этаже, работает до двадцати трех часов.
Виталий выпил бутылку кефира с булкой, принял душ и залез в постель.
Сон не шел. Хорошо, подумал он, что были деньги. В первые месяцы их брака он отдавал всю зарплату жене, как это делал его отец, да и тесть тоже. Для Альбины это был принцип. Она иногда говорила полушутя: «Если у мужчины в карманах пусто, то он женщинам не нужен и друзьям тоже». Таким способом она оберегала мужа. Он не курил, не пил пиво, но любил потолкаться возле прилавков букинистических магазинов. Собирал мемуары и популярные работы известных ученых: отечественных и заграничных. Вскоре необходимость просить у Альбины деньги на каждую книгу или другую мелочь стала тяготить Виталия.
Он нашел решение. Основную зарплату и квартальную премию отдавал полностью. А все внеплановые премии оставлял в виде карманных денег. Такие премии платили не регулярно, но в среднем рублей тридцать-сорок в месяц получалось: за квартальный отчет, внедрение новой техники, срочные сверхплановые работы, победу в социалистическом соревновании, обучение, руководство практикой и дипломными работами студентов.
Сегодня у него в кармане было более сорока рублей. За эти деньги он мог прожить в гостинице две недели, а там видно будет.
Поток воспоминаний (3):
Еще в младших классах Виталий обнаружил у себя способности взглянуть на ситуацию с общих позиций, а также к сложному логическому анализу. Он мог сразу же за учителем математики повторить вывод формулы или доказательство геометрической теоремы. В школьном задачнике математики не было такого задания, которое он не мог выполнить. В четвертом классе классный руководитель направил его представителем в ученический комитет. На заседании Виталий произнес пространную речь на тему самоуправления школьников. Это дало повод старшеклассникам предложить его кандидатуру на должность председателя. Так одиннадцатилетний мальчик возглавил ученический комитет школы, все члены которого были старше его.
Только в седьмом классе он был переизбран по настойчивому требованию заместителя директора школы по учебной части. Дело было так. Завуч, высокий, красивый и властный мужчина, любимец старшеклассниц и учительниц, предложил на демонстрацию по случаю Октябрьской революции выставить колонну школьников, переодетых красноармейцами. Списанную форму и сапоги он обещал достать в воинской части, винтовки системы Мосина образца 1903 года были в достаточном количестве в военном классе школы.
Виталий выступил против инициативы завуча в ироничной форме:
– Представляю этот бродячий цирк: толпа в обносках не по росту и винтовками непомерной длины. Разве недостаточно традиционных лозунгов и портретов, красных повязок и бантов? Ищите добровольцев, я, например, ни за что не надену чужие разношенные сапоги.
– Вечно ты со своими возражениями. Обойдемся без тебя, – возмущению завуча не было предела.
Однако добровольцев он не нашел. Фраза о бродячем цирке стала достоянием всех учеников в школе.
Однажды он выступил на отчетно-выборном комсомольском собрании «Гипромеза» с анализом работы их организации. После речи его почти единогласно избрали секретарем комсомольского комитета института. Ему стоило большого труда убедить молодых коллег оставить его на должности редактора стенгазеты, с которой он всегда сотрудничал, если не корреспондентом, то карикатуристом.
Еще один случай представился уже во время работы на «ящике» до перехода на ИВЦ. Он только что возглавил лабораторию после смерти Терехина. В местном НИИ технологии, который обслуживал приборные главки министерства, собрали семинар, на который пригласили руководителей ВЦ и других отделов, имеющих отношение внедрению новой техники и технологии. Оказалось, что тема семинара была связана с планом создания в НИИ базового вычислительного центра в составе отдела по автоматизации технологического проектирования.
Вялая реакция участников подвинула Давиденко рассказать о своих работах, а затем поделиться мнением о возможной тематике работы будущего отдела. Тогда он только что закончил разработку двух программ на АЛГОЛ для ЭВМ «БЭСМ-6»: оптимизации планировки каркасно-сборочного цеха и планирования многостаночного обслуживания прессового участка. По окончании семинара главный инженер НИИ пригласил Виталия к директору, где предложили возглавить новый ВЦ и отдел автоматизации. На беду в этот момент вышел очередной приказ министра, запрещающий переход специалистов внутри оборонной отрасли без обоюдного согласия предприятий.
Виталий обратился за разрешением к заму по кадрам Сошенко и получил решительный отказ:
– Я считал вас патриотом предприятия, а вы уходите, как только посулили должность.
– Не вижу в этом ничего предосудительного. Я остаюсь в отрасли, просто у меня расширяется поле деятельности. Не знаю, кто бы отказался от такого предложения…
– Вы, должно быть, знаете, что есть приказ, запрещающий переход без разрешения…
– Знаю. Новое издание крепостного права. Нет даже юрьева дня.
– Можете острить сколько угодно, но допуск ваш я задержу.
Речь шла о допуске к секретным работам. Без него в оборонную отрасль не принимали. Допуск выдавался спецслужбой один раз, а затем пересылался по запросу с нового места работы.
– Виктор Парфентьевич, вы с такой легкостью решаете мою судьбу…
– Мы на вас тоже рассчитываем.
– Меня приглашали работать на наш ИВЦ, но вы и туда не отпускаете.
– Найдите себе замену на должность начальника лаборатории и спокойно переходите.
– Кажется, я предлагал уже несколько кандидатур.
– Они не подходят. Не стоит отнимать у меня время. И не советую ходить к директору…
На самом деле Сошенко думал об интересе своей службы. Автоматизация работы отдела кадров была запланирована ИВЦ на конец текущей пятилетки, однако все сроки были сорваны и прогнозы были неутешительными. Зам по кадрам понимал, что при переходе Давиденко на ИВЦ до проблем его службы очередь дойдет не скоро. Сошенко, бывший инструктор райкома партии, был честолюбив и властолюбив до крайности, тем более что партийная карьера у него не удалась.
– Наивный ты парень, – сказал Гена Карнаев, зам начальника сборочного цеха наземной аппаратуры, когда ему пожаловался Виталий на несправедливое решение Сошенко.
С Карнаевым они общались по работе, а также вместе посещали занятия в группе по подготовке кандидатских экзаменов. При КБ предприятия была своя аспирантура.
– Десятки людей переходят ежегодно, куда хотят, – продолжил Карнаев. – Спокойно подаешь заявление на увольнение. Если вызовут и спросят почему, найдешь предлог: переезжаю в другой город, сложные семейные обстоятельства, пустишь слезу. Потом оформляешь заявление и анкету на новом месте работы. Запрос на допуск пройдет по режимным службам и Сошенко даже не узнает. А так ты засветился, он подаст служебную записку в отдел режима, тебя занесут в картотеку и приехали: кроме как в «Рембыттехнике» работу не найдешь до конца жизни.
