Филип Дик - На территории Мильтона Ламки
— Миловидная девчушка, — сказал он, хотя успел увидеть лишь то, что в комнате находится маленькая девочка, что она чем-то занимается на полу и что у нее светлые, почти белокурые волосы. — На кого она больше похожа, на тебя или на Уолта?
Сьюзан со смехом сказала:
— Она вовсе не от Уолта. Господи прости! Я была замужем дважды.
— Вот как, — сказал он.
— Тэффи родилась во время Корейской войны. А с Уолтом я не была знакома вплоть до начала 1955 года. Помню, у него был новехонький, 55-го года выпуска, «Шевроле V8», и он всегда говорил мне, что это самый первый «шеви» этой серии и у него что-то не так с кольцами. Масло он так и жрал.
— Да, — сказал он. — Это факт.
— Уолт тоже часто бывает в разъездах, как и ты. Исколесил все вплоть до Солт-Лейк-Сити и Лос-Анджелеса. Странно, правда?.. Представить, как вы оба разъезжаете вокруг. Он представитель фабрики. Конференции, всякие там ярмарки…
Она повесила свою куртку и надела фартук.
— Гальванизированное железо приносит уйму денег, — заметил он.
— Да, — сказала она, — и ты только посмотри, как много я от этого получила.
После ужина они уселись покурить и отдохнуть. Тэффи ушла куда-то, наверное, вернулась в свою комнату. Она казалась спокойной девочкой, умеющей найти себе занятие и не требующей, чтобы кто-то постоянно находился рядом. В доме было тепло и покойно. Пахло жареным мясом.
— Как кухарка я тебя устраиваю? — спросила Сьюзан.
— Более чем, — отозвался он. Ее стряпня действительно показалась ему райским наслаждением в сравнении с едой в ресторанах и придорожных кафе, которой он скрепя сердце перебивался на протяжении последних двух лет. Ни тебе пригоревшего жира, ни пережаренных овощей, водянистых и безвкусных.
— Я так волнуюсь, — сказала Сьюзан.
— Я тоже.
— Я знаю, что нас ждет успех. И я обо всем сказала Зое: сняла с души эту ужасную тяжесть. Как только ты вчера уехал, начала готовиться к разговору с ней. А утром, когда мы открыли офис, сказала: «Зоя, нам надо поговорить». И выложила ей все как есть.
— Вот и хорошо, — пробормотал он, чувствуя сонливость.
— Это бессердечно? — спросила Сьюзан.
— Нет, — пробормотал он. — Такое происходит сплошь и рядом, постоянно.
— Теперь у меня дурные предчувствия.
Это заставило его встрепенуться.
— Все решено, — сказал он. — Я здесь; я уволился с работы и отказался от квартиры.
Она согласно кивнула.
— И все будет чудесно. Завтра отправимся в офис вместе, и я начну тебе показывать, что к чему. Или мы могли бы съездить туда и прямо сегодня. Нет, можно подождать. — А потом ей пришла в голову некая мысль. — Брюс, может, нам подождать до тех пор, пока Зоя не уйдет совсем? Не думаю, что будет разумно допустить столкновение между вами; мы подождем. Как у тебя с деньгами?
— Что ты имеешь в виду? — сказал он. — У меня на руках двухнедельный расчетный чек. И немного наличных.
Он не понимал, к чему она клонит.
Обстоятельно поразмыслив, Сьюзан спросила:
— Где ты остановился?
— В мотеле «Трактир Джека Рэббита».
— Сколько там берут?
— По шесть баксов в день.
Она поморщилась.
— Это же сорок два доллара в неделю.
— А я начну подыскивать комнату, — сказал он. — Не собираюсь торчать там целую неделю. Если мне не надо заниматься офисом прямо сейчас, то вполне можно уделить время поискам.
— Но я хочу, чтобы ты приступил к делу сразу же, — сказала Сьюзан. — Хочу, чтобы начало было положено. — Она раздраженно вертела в пальцах сигарету. — Не хочу я ждать… а ты как думаешь? Тебе будет сложно, если придется пересекаться с Зоей в офисе?
— Мне все равно, — сказал он. Он и правда сомневался, что могут возникнуть сложности. В конце концов, он этой женщины не знал и ничего не терял из-за ее враждебности.
— Я хотела бы сразу начать тебе платить, — сказала Сьюзан, — но это невозможно, пока не будут подписаны все бумаги и она не перестанет иметь официальное отношение к бизнесу. То есть — пока она не получит от меня деньги за свою долю. Так что тебе нельзя будет платить по меньшей мере неделю.
Это было ударом.
— Ладно, — сказал он, надеясь, что как-нибудь перебьется.
— Это ставит тебя в неудобное положение, — сказала она. — Понимаю, что ставит. Прости, Брюс, я не подумала об этом, прежде чем мы приняли решение и ты уехал в Рино.
Оба замолчали. И вдруг она сказала:
— Слушай, а почему бы тебе не остаться здесь?
Он почувствовал себя так, словно у него раскололся череп.
— Ну конечно же, — сказала она, настойчиво постукивая его по руке, — ты можешь и спать здесь, и питаться; две спальни свободны, да и в шкафах полно места. Почему бы нет?
Пытаясь совладать с собой, он сказал:
— Если никто не будет против.
— Ты имеешь в виду соседей? Не думаю, что они вообще обратят внимание. Какое им дело? Так или иначе, а у нас куча дел. Я хочу, чтобы ты начал работать прямо сейчас; мы сможем съездить в офис позже вечером, когда Тэффи ляжет спать. И я закажу для тебя ключ. А потом будут выходные. — Она вынула изо рта сигарету и вскочила на ноги. — Давай перенесем твои вещи из машины. У тебя с собой все, что тебе надо?
— Да, — сказал он. В мотеле у него ничего не осталось. — Но ты уверена, что хочешь этого? — Ему это представлялось огромным шагом.
— Конечно, уверена, — сказала она, открывая входную дверь. — Это совершенно естественно; удивляюсь, как мы не подумали об этом раньше. — Приостановившись, она бросила через плечо: — Если только ты не слишком чопорен.
— Чопорен? — эхом отозвался он. — Это как?
— Думаю, нет. Смущен, может, я это имею в виду. Все равно мы собираемся проводить вместе все время. В маленьком бизнесе, в котором участвуют всего двое, — ты ведь привык к большому штату сотрудников, нет? У маленького бизнеса гораздо более интимный характер, это почти как семья.
Когда-то он работал в аптеке, где, кроме него, отвечавшего за поставки товаров, был всего лишь один приказчик. Так он знал, что к чему.
— Со мной легко поладить, — сказал он.
— Надеюсь, что так, — сказала она, — потому что со мной нелегко. Порой на меня находит. Когда ты позавчера приехал, у меня как раз был приступ депрессии. Но ты ее из меня вышиб.
Без видимых причин возбудившись, она ухватила его за рукав и потянула за собой, по дорожке к автомобилю.
— Ты для меня — отличная терапия, — добавила он через плечо.
Примерно через час он разместился в спальне с высоким потолком, его чемоданы и коробки были аккуратно уложены на полу в одном из углов, а одежда висела в шкафу. Бритвенные принадлежности помещались в шкафчике в ванной комнате вместе с флаконом спрея-дезодоранта, расческой, зубной щеткой и множеством флакончиков, тюбиков и жестянок.
К этому времени дочка Сьюзан уснула. Телевизор был выключен. Атмосфера в доме, в котором не спали только он и Сьюзан, приобрела новую для него степень непринужденности; он никогда не сталкивался с таким отсутствием всяческого давления на себя.
Они отдыхали, сидя в гостиной. Вскоре Сьюзан стала вспоминать о тех днях, когда была учительницей. Казалось, они всегда присутствовали на заднем плане ее сознания.
— Я все еще учительствовала, когда познакомилась с Питом, — сказала она. — С отцом Тэффи. Он хотел, чтобы я уволилась, и я так и сделала, когда появилась Тэффи. И мы переехали из Монтарио в Бойсе.
Из ящика бюро она достала большой альбом. Усевшись рядом с ним, стала переворачивать страницы, показывая фотографии из своего недавнего прошлого.
— Вот мой шестой класс в школе Хобарта в 1949 году, — сказала она, дотрагиваясь до снимка.
В конце концов ему пришлось увидеть и общую фотографию пятого класса 1945 года, своего собственного класса. Его толстая круглая мордашка, само собой, выглядывала из второго ряда. Вот он, один из множества надутых, угрюмых с виду мальчишек, затерянный среди себе подобных и, конечно, настолько непохожий на себя сегодняшнего, что никто не усмотрел бы между ними никакой связи. Собственно говоря, если бы он не видел этой фотографии раньше, то не узнал бы себя и даже не заподозрил бы, что сам присутствует где-то среди всех этих лиц. Вместе с Сьюзан они разглядывали этот классный снимок. Вот она сама, вполне опознаваемая, стоит сбоку, прямая и официальная, с улыбкой на лице, с полузакрытыми из-за яркого солнца глазами. В своем костюме с большими пуговицами… Поразительно, думал он, видеть эту фотографию снова. У него был свой экземпляр, но его мать давным-давно забрала фотографию себе; с тех пор он этого снимка не видел.
И на этой фотографии мисс Рубен, какой она была в сорок пятом году, совсем не походила на тот образ, что ему помнился. Он видел только очень красивую, подтянутую молодую женщину, со вкусом одетую, несколько сухощавую, с тревожными складками у глаз и у рта. Измучена опасениями, подумал он. Напряжена из-за невыносимого и неусыпного осознания своей ответственности за класс, которым руководила. Может быть, слишком напряжена. Слишком обеспокоена. Он вспомнил, как однажды на перемене один пацан сильно порезался о разбитую бутылку из-под шипучки; мисс Рубен бросилась в медпункт, и, хотя она сразу же привела медсестру и сумела заставить остальных детей вернуться к занятиям, самой ей пришлось какое-то время бороться с полуобморочным состоянием, и тогда даже они, пятиклашки, осознавали, что она близка к истерике. Она стояла, повернувшись ко всем спиной и стискивая платок, которым утирала то глаза, то нос. Конечно, в то время это заставляло их всех хихикать. Они едва способны были сдержать веселье.
![Харлан Эллисон - Парень и его пес [другой перевод]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
