Андрей Мухлынин - Сезон колдуна
Третий способ подходил мне идеально. Его принцип прост: если долго смотреть в одну точку, то обязательно что-нибудь заметишь. Конечно «Онегина» в исполнении Александра Сергеевича так не послушаешь, но мне всего-то нужно было — дождаться, когда одна из сущностей выглянет из укрытия и задать пару вопросов. Я отошёл ко второму — целому — слуховому окну, где было достаточно темно, зажёг свечу и замер, вглядываясь в пляшущие тени.
Долго ждать не пришлось. Сперва послышались частые шажки, будто кто-то очень маленький бегал по земляному настилу. Обойдя свои владения он остановился и начал разбрасывать мусор, раздражённо ворча. Видимо, кто-то из милиционеров задел его гнездо, решил я. Что ж, с домовым хотя бы можно договориться.
Пламя свечи дёрнулось от сквозняка, и я увидел пушистый комок, шарахнувшийся за дымоход. Он был так занят своими делами, что поначалу даже не заметил меня.
— Выходи, — произнёс я достаточно громко, но не настолько, чтобы меня слышали на лестничной площадке.
Домовой выглянул из-за перевёрнутой коробки справа от меня, куда он каким-то образом успел перебраться. Он был похож на комок торчащей во все стороны шерсти размером с кошку. Шерсть скрывала его лапы, и казалось, что комок просто перекатывается по полу.
И я сказал первое, что пришло мне в голову:
— Шушундрик.
Слуховое окно вдруг открылось, а комок рассыпался на отдельные шерстинки, разлетевшись во все стороны. Не успел я понять, что натворил, как невидимая сила подхватила меня и с лёгкостью протащила в окно, явно собираясь сбросить вниз.
В последний момент я успел зацепиться за водосток на краю крыши, повиснув в пятнадцати метрах над землёй. Разъярённый домовой, не принимая никакой формы, вполне ощутимо прыгнул у меня на пальцах так, что острое железо водостока впилось в кожу. Я посмотрел вниз — меня заметили, кто-то уже бежал, должно быть за подмогой, — и начал раскачиваться, чтобы быть поближе к стене. Как только домовой снова подпрыгнул, я отпустил водосток.
Падение оказалось неожиданно стремительным, впрочем, как и любое другое. В нескольких метрах подо мной из стены торчал изогнутый железный штырь — на такие раньше подводили провода для радиоточек. Я схватился за него и понял, насколько глупо поступил.
«Виктор, ты балда!» — хором сказали мне внутренний голос и инстинкт самосохранения, — «Ты же можешь просто прыгнуть; главное, не на голову приземляться».
Я мог так сделать. Но ситуация была не такая уж безвыходная: справа, этажом ниже, я приметил не застеклённый балкон и уже прикидывал, как бы до него долететь. Тем временем штырь, не рассчитанный на подвешивание людей, начал наклоняться, с подозрительным скрежетом выходя из стены. Раскачавшись посильнее, я прыгнул.
Я налетел грудью на деревянные перила. Они выдержали, но это было безумно больно, будто я разом сломал кучу рёбер. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не обращать внимания на боль и не сорваться. Стиснув зубы, я перелез через перила и, растянувшись на полу, выдохнул:
— Весёлая, блин, работёнка.
Балконная дверь открылась. Хозяин квартиры навис надо мной и уставился, буравя яростным взглядом. Не знаю, что он там подумал, но его телосложение позволяло ему поступить со мной так же, как сделал домовой — выкинуть.
Я сел с видом мученика, опёршись спиной на перила, и громко прошептал:
— Нас раскрыли, ставка больше не секретна. За мной уже идут!
Гнев в глазах мужчины сменился недоумением, а следом — самым настоящим испугом, но тут в глубине квартиры раздался звонок, и хозяин квартиры, пятясь, ушёл.
Спустя минуту он вернулся в сопровождении Икрамова.
— Да, это наш… — следователь запнулся, когда я вопросительно посмотрел на него. — Это наш сотрудник. Поднимайтесь, Тесла. Не валяйте дурака.
Я встал и поплёлся за ним, бросив хозяину квартиры: «Предатель».
— Что вы делаете? — спросил Икрамов, выйдя на лестничную площадку.
— Его жизнь состоит из просмотра футбола и высасывания литров пива. Я просто хотел, чтобы ему было о чём рассказать друзьям.
— Я не об этом. За каким чёртом вы полезли к нему?
— Скажем так: мы с домовладельцем повздорили, и он вытащил меня подышать свежим воздухом. Через слуховое окно.
— Как его? — Икрамов кивнул вниз по лестнице, намекая на труп.
— Как раз собирался узнать.
Я вернулся на чердак и подобрал свечу, но прежде, чем снова зажечь её, обрисовал себя кругом.
Круг — невероятно простое и эффективное средство защиты. Правда, только против мелочи, демон средней силы запросто перешагнёт его. В таких случаях нужен круг посерьёзней нарисованного. А лучше специально созданный оберег. К счастью, сейчас я мог обойтись и без него.
Я рассчитывал на благоразумие домового, и не ошибся. Налетев на невидимую стену, шерстяной комок фыркнул и прошелестел:
— Чародей.
— Вообще-то, я предпочитаю слово «маг», — ответил я. — Хотя… «Чародей». Звучит солидно. Я подумаю над этим. Скажи-ка мне, ты не видел сегодня ничего подозрительного?
— С какой стати я должен говорить с тобой? — домовой стал откатываться прочь; мой единственный свидетель нагло уходил, не сказав ничего полезного. Мне нужно было удержать его, как-то заинтересовать разговором. И я не придумал ничего лучше, кроме как снова разозлить домового.
— Вот так дела! — воскликнул я. — Шушундрик, да ты не знаешь, что творится у тебя под носом!
— Это я не знаю?! — неожиданно громогласно рявкнул домовой, взметнув вокруг себя пыль.
Я кивнул.
— Конечно. У тебя тут бомжи шастают, а ты ни сном ни духом.
— Этот не шастал, — уже спокойным шелестом ответил он.
— Угу. Давай, оправдывайся…
— Он уже неделю был здесь.
Я порадовался тому, что удалось начать разговор, но расслабляться не стал.
— Целую неделю бомжа никто терпеть не будет. Жильцы сами бы выгнали его.
— Но он прятался.
— Когда прячутся, не гуляют по округе со спокойным видом. И не говори, что он не выходил, должен же он был что-то есть.
— Не-ет, — протянул домовой. — У него была одна вещь. Амулет.
— И как он выглядел? — осторожно поинтересовался я.
— Теперь это моё! — резко ответил комок, отскочив метра на полтора назад.
— А по-моему, ты только что сказал…
— Он выбросил вещь. Кричал, что она его душит. Выбросил и убежал.
— Туда что ли? — я показал на разбитое окно.
— Туда, — подтвердил домовой.
Я хмыкнул, сообразив, что произошло, и тут же скептически заметил:
— Не может такого быть. Кто станет надевать на себя амулет, превращающий его в живого мертвеца?
— Не мертвеца, — домовой понизил тон, будто рассказывал какую-то тайну. — Амулет давал время.
— Время, чтобы заживить раны, — наконец понял я. — Но зачем тогда было срывать амулет? Он боялся. Его свели с ума, так?
— Я не силён в ваших разумах. Вы бываете или слишком умны, или слишком глупы. Но тогда вы пользуетесь силой. Ломаете.
Я насторожился.
— О ком это ты?
— К нему приходил большой человек. Он злился и смотрел исподлобья, — комок вдруг подпрыгнул и шелест стал более… радостным, что ли?
— Я взял у него бумагу.
Зная, что этот комок всё равно не отдаст мне эту самую «бумагу», я прикинулся скучающим.
— Да ладно тебе заливать. Как ты мог её забрать у этого большого злого человека?
— Вот она! — воскликнул домовой, выхватив откуда-то белый прямоугольник. Он спёр у кого-то бейдж. Мне не терпелось взглянуть на имя поближе.
— Здесь же темно. Ты можешь показывать всё, что угодно…
— Бейдж подлетел к самой границе защитного круга, и повис в воздухе, слегка покачиваясь.
— «Артур. Охрана. Клуб „Пекло“», — прочитал я вслух. Бумажка дёрнулась и исчезла в темноте.
— Ладно, — кивнул я. — Верю.
Домовой поворчал про глупых людишек и укатился в дальний от меня угол. Я постарался как можно тише и скорее покинуть чердак, пока он не заметил меня вне круга и не устроил ещё какую-нибудь пакость.
— Ну что? Что удалось узнать? — нетерпеливо спросил Икрамов, едва я спустился с чердачной лестницы.
— Если не считать того, что ваш Мистер Икс появился здесь неделю назад, от кого-то скрывался, и перед самой гибелью сошёл с ума, то ничего особенного. Свидетель оказался на редкость неразговорчивым.
— Сошёл с ума? — Олег задумался, прикусив губу. — Его чем-то накачали? Нужна экспертиза…
— Дайте мне мобильник, я знаю одну, — как бы невзначай сказал я. Олег с подозрением покосился на меня, но телефон дал.
— Как идёт работа? — спросил я, едва услышал «алло».
Ева молчала несколько секунд.
— Вы — тот самый наглый, грубый, сомнительный экстрасенс?
— Да, это я. Так, значит, у вас сейчас есть свободный часок?
— Почему вы так решили?
