Свен Регенер - Берлинский блюз
– Я вообще не думала об искусстве. При чем тут искусство? Я просто сказала…
– Люди приходят в бар и напиваются, – перебил ее господин Леман. Это нехорошо, подумал господин Леман, это нехорошо, что я ее перебиваю. – Некоторые напиваются сильнее, некоторые слабее. И это им нравится. Как бы выглядела жизнь людей в этом городе, если бы не было баров, кафе, или как они все называются. Что можно сказать против работы, которая состоит в том, чтобы давать людям то, что им нравится? Содержание жизни! Может быть, бармены вообще единственные люди, которые могут дать хоть какое-то содержание жизни. Может быть, именно мы вливаем в людей содержание жизни: открывай рот, глотай содержание, готово.
– Подожди, это же совсем примитивно. Получается, что есть либо содержание жизни, которое вливается сверху, и это непременно должен быть алкоголь, либо содержание, которое вытекает снизу, как ты только что пространно описывал.
– Время, конечно. Кстати, обрати внимание: для пьяного человека время течет медленнее.
Она ненадолго задумалась:
– Нет, время течет быстрее. Сам человек становится медлительнее и уже не замечает всего, что происходит вокруг. Так что время течет быстрее.
– Ничего подобного, медленнее. Если для пьяного человека все вокруг ускоряется, то это происходит потому, что для него-то время течет медленнее. Сам человек имеет больше времени. Растягивает время. Если человек много выпил и идет в туалет, то ему требуется на это вдвое больше времени, чем если бы он был трезв. Это значит, что он это время растягивает. И это удается ему потому, что у него появляется больше времени.
– Полная чушь. На самом деле все наоборот. Пьяный человек проживает за тот же промежуток времени гораздо меньше. Например, за определенное время ему удается сделать только три шага на пути в туалет, а не шесть, как в обычном состоянии. Это ведь означает, что время прошло быстрее. Предположим, что обычно на шесть шагов требуется три секунды, а в пьяном виде на шесть шагов нужно шесть секунд, то есть при одном и том же действии время протекает в два раза быстрее, значит, для пьяного ход времени ускоряется в два раза.
Неплохо, подумал с уважением господин Леман, неплохо. Может быть, она даже права, подумал он.
– Погоди, погоди, – сказал он. – Это так только в том случае, если мы считаем время чем-то абсолютным. А ведь это не так. По-моему, время похоже на песочные часы. Трезвый песок высыпается быстрее, чем пьяный, поэтому в пьяном песке время замедляется.
– В пьяном песке?
– Ну да, метафорически выражаясь.
– Уж больно дурацкая метафора. Я не понимаю, как можно привязываться к словам типа «содержание жизни», а потом выступать с каким-то пьяным песком, это же бред.
– Вовсе нет.
– Бред, бред! И кстати, если уж мы говорим о том, как для кого протекает время, с какой скоростью и так далее, то здесь совершенно неуместно выражение «растягивать время», это нечто совсем другое. Если одному человеку на шесть шагов нужно три секунды, а другому шесть секунд, то для второго время течет быстрее, потому что проходят целых шесть секунд, пока он смог сделать то, что другой сделал за три.
– Неправда, неправда. Полная чушь. Секунды не являются абсолютными величинами, они зависят от внешних факторов. Шесть шагов, так или иначе, длятся три секунды. Три трезвые секунды для трезвого и три пьяные секунды для пьяного, вот как. Поэтому пьяный песок не так уж плох, напротив. Когда пьяный совершает шесть шагов, для него проходят три пьяные секунды, в то время как для трезвого, который, быть может, уже покупает сигареты, пока пьяный шагает, проходят шесть секунд. Поэтому для пьяного время течет медленнее, чем для трезвого. У него другое время, чем у трезвого. Если сравнить их друг с другом, трезвое и пьяное время, то для пьяного время совершенно точно течет медленнее.
Она улыбнулась. Кажется, ей нравился этот разговор. Она увлеклась, она любит такие вещи, подумал господин Леман, это хорошо. Он был очень сильно влюблен.
– Это нелогично, – сказала она. – Чем быстрее ты живешь, тем медленнее течет время. Возьмем муху-однодневку. Для нее один день – это целая жизнь. Поэтому ее и прибить так трудно. Когда ты бьешь по ней, тебе кажется, что твоя рука движется быстро, а она видит, как рука медленно-медленно приближается к ней, и легко улетает. Потому что у нее более быстрое восприятие.
– Ты хочешь сказать, что для мухи-однодневки время течет медленнее, потому что у нее более быстрое восприятие.
– Ну да, разумеется. А у трезвых людей восприятие быстрее, чем у пьяных, поэтому им достается больше, они больше получают от своего времени, значит, для трезвых людей время течет медленнее.
Может быть, она и права, восхищенно думал господин Леман, а может быть, и нет. Он решил схватиться за последнюю соломинку.
– И почему же тогда эта муха живет только один день? – спросил он.
– Ха-ха. Ты что, хочешь сказать, что пьяные живут дольше трезвых?
– Было бы неплохо.
– Мне кажется, ты совсем спятил.
– Может, и так.
– Но это не страшно.
– В общем-то да.
– Вот и хорошо.
– Да.
– Послушайте, голубки, – сказал Карл, который незаметно для них обоих подошел к столу, – вы, как я вижу, отлично подружились, но мне кажется, тебе пора обратно на кухню. То есть мне неприятно напоминать, но…
– Хорошо, хорошо.
– Карл, ты как думаешь? Для пьяного время течет быстрее или медленнее?
– Так вот вы о чем болтаете? Ну, тогда вы два сапога пара.
– Не уклоняйся от ответа. Это важно.
Карл ненадолго задумался:
– Я думаю, быстрее. Но на следующее утро все снова уравновешивается.
– Вот так, – сказала прекрасная повариха с довольной улыбкой.
– Но такие вещи обсуждают только алкоголики, – сказал Карл. – И только по вечерам, у барной стойки.
– Неправда. Для пьяного время медленнее течет, а на следующее утро снова быстрее.
– Франк, слушай, Катрин действительно пора на кухню.
– Молчу, молчу. Черт с ним. В любом случае…
– Да ладно тебе. Мне нужно идти на кухню. Может быть, потом. Я после работы пойду в бассейн. В «Принценбад». Можешь тоже прийти туда.
– Господин Леман плавает? Интересно было бы посмотреть, – сказал Карл.
– Я умею плавать.
– Это правда. Умеет. Научился на Подгорном озере.
– Кажется, я чего-то тут у вас не понимаю.
– Вообще-то, Подгорное озеро не имеет к Ахиму никакого отношения, – сказала Катрин и встала. – Подгорное озеро находится у автобана на Гамбург, где-то в районе Ойтена, а Ахим – это направление на Ганновер.
– А когда ты идешь в бассейн?
– Когда закончу здесь. Но сначала я зайду домой. Значит, там я буду где-то около шести.
– Я уже давно не ходил в «Принценбад». Там что, до сих пор открыто?
– Они работают до середины сентября, – сказал Карл. Затем он обратился к Катрин: – Просто невероятно, если господин Леман пойдет в «Принценбад», хотел бы я на это посмотреть!
– Кто же тебе мешает, – ответила она и пошла на кухню.
Господин Леман вытянул шею, чтобы посмотреть ей вслед.
– Хм, – произнес его лучший друг Карл. – Ойтен, Ахим, Подгорное озеро, автобан – как романтично. Вы что, решили организовать краеведческий кружок?
Господин Леман промолчал. Он пытался все осознать.
– Эй, Франк, что происходит? – не отставал его лучший друг Карл и ткнул его в плечо, – О чем задумался? Вспоминаешь, как плавать брассом?
– Ни о чем, – ответил господин Леман, который как раз в этот момент пытался представить себе совместную жизнь с Катрин, прекрасной поварихой, которая теперь обрела имя.
– Хочешь еще пива?
– Нет, – рассеянно сказал господин Леман. – Пожалуй, пойду прилягу еще ненадолго.
5. Кофе и пирожное
– Вот это правильно, – сказал его лучший друг Карл.
Черт, подумал господин Леман, пора просыпаться. И действительно проснулся. Ему всегда снились яркие сны, когда он спал днем, и обычно ему это нравилось, это лучше, чем телевизор, часто думал он, да у него и не было телевизора с тех пор, как перестал работать его черно-белый ящик, к тому же он находил вечерние программы просто удручающими. Но этот сон был слишком жестким. Когда он проснулся, все его тело было мокрым от пота, и это было вызвано не жарой, опустившейся на город, в котором, по его оценке, было около пяти часов вечера. Во сне была ночь, причем ночь мрачного сорта, он бежал по Мантойфельштрассе, пока не оказался в высотном доме, который мог обрушиться, если бы не прибежали собаки, он ждал их на балконе, потому что не мог спуститься вниз: на лестнице толкались грузчики с ящиками пива и все перегородили. Это все алкоголь, подумал он, вставая, вытер пот с голой груди и уже собрался пройти на кухню в душевую кабину, но тут ему пришло на ум, что в этом нет необходимости, так как он все равно идет в бассейн, чтобы встретиться там с Катрин, прекрасной поварихой, как назвал ее его лучший друг Карл.
Еще перед тем как лечь спать, он собрал все необходимые принадлежности: плавки, которые пришлось долго искать, полотенце, вполне чистое либо казавшееся таким благодаря темной окраске, и висячий замок, который остался у него после последнего (первого и единственного) посещения бассейна «Принценбад» несколько лет назад, он оставил тогда при входе залог в двадцать марок и еще пятьдесят пфеннигов за пользование. Отяжелевший от дневного сна и кошмаров, он запихал все это в полиэтиленовый пакет, натянул футболку и вышел на улицу. По дороге к метро он старался держаться в тени, и даже никто из встречных попрошаек не пристал к нему, из чего можно было сделать некоторые выводы о том, какое впечатление он производил на окружающую среду в своем теперешнем состоянии. А пока он ждал поезда на платформе, его даже стало слегка подташнивать, и он подумал, не вернуться ли домой, но тут подошел поезд и лишил его права выбора.
