Борис Виан - Осень в Пекине
Он замолчал. Практикант смотрел на него с большим вниманием.
— Впрочем, это вас не касается, — добавил Членоед. — Как там его бедро? Заживает?
— Ему вставили спицы, — сказал практикант. — Самого большого размера. Переломчик у него классный!
— Вы знаете такого Киляля? — спросил Членоед.
— Гм… — сказал практикант.
— Не знаете, так и помалкивайте. Это финский инженер. Он создал выхлопную систему для паровозов.
— Да?.. — промычал практикант.
— Ее потом усовершенствовал Шаплон, — продолжал Членоед. — Впрочем, это вас тоже не касается.
Он покинул изголовье Корнелия и устремил взгляд на соседнюю кровать. Воспользовавшись тем, что постель была не занята, уборщица на время уборки поставила на нее стул.
— А со стулом что? — пошутил Членоед.
— У него температура, — пошутил в ответ практикант.
— Вы что, издеваетесь? — заорал Членоед. — Поставьте ему градусник, сейчас проверим.
Он скрестил руки на груди и замер в ожидании. Практикант вышел из палаты и вскоре вернулся с градусником и дрелью. Повернув стул вверх ногами, он начал сверлить дыру с обратной стороны сиденья. При этом он сдувал образующиеся вокруг опилки.
— Давайте скорее, — сказал Членоед. — Меня ждут.
— К обеду? — поинтересовался практикант.
— Нет, — сказал Членоед. — Собирать модель «Пинга-903». Какой вы сегодня любопытный, однако!
Практикант выпрямился и всадил градусник в просверленную дыру. Ртуть сначала съежилась, а потом распрямилась и с молниеносной быстротой пошла по черным черточкам вверх: верхняя часть градусника начала раздуваться, как мыльный пузырь.
— Выньте его немедленно!.. — закричал Членоед.
— Господи!.. — пробормотал практикант.
Градусник раздулся еще больше, у основания вздутия что-то треснуло, и струя обжигающей ртути хлынула на постель. Простыни подпалились, на белом полотне появились параллельные прямые, которые тем не менее сходились, впадая в маленькую ртутную лужицу.
— Переверните стул и положите его в постель, — сказал Членоед. — Позовите мадемуазель Тупидурь.
Старшая медсестра явилась тут же.
— Смеряйте стулу давление, — распорядился Членоед. Он наблюдал за тем, как практикант укладывает стул в постель. — Очень интересный случай, — проворчал он. — Что вы его так швыряете?!
Раздраженный практикант грубо валил стул на подушку, стул при этом ужасно хрустел и трещал. Поймав на себе строгий взгляд Членоеда, практикант внезапно обрел необыкновенную плавность в движениях, достойную профессионального глотателя яиц.
5— Мне кажется, переднюю часть лучше вырезать из цельного куска, — сказал Крюк.
— Нет, — возразил Членоед. — Сделаем обычную обшивку из бальзового дерева шириной ноль пятнадцать. Это уменьшит общий вес.
— С таким-то мотором, если самолет во что-нибудь врежется, от него вообще ничего не останется, — заметил Крюк.
— А мы найдем подходящее место, — сказал Членоед.
Вдвоем они работали над крупномасштабным чертежом самолета «Пинг-903». Членоед перерабатывал его под итальянский мотор.
— Все это очень опасно, — сказал Крюк. — Если он вдруг во что-нибудь врежется…
— Как вы мне надоели, Крюк. Ничего не поделаешь. В конце концов, я врач.
— Ладно. Пойду за деталями, которых нам не хватает.
— Только несите все самое лучшее, договорились? Я, сколько надо, заплачу.
— Буду выбирать как для себя, — сказал Крюк.
— Нет уж!.. Выбирайте как для меня. Так-то оно лучше будет. Вкуса у вас нет никакого. Я пойду с вами. Мне надо к больному.
— Пойдемте, — согласился Крюк.
Они встали и вышли из комнаты.
6— Послушайте… — сказал Корнелий Постыдный. Он говорил невнятно, заспанным голосом, с трудом удерживая веки в приподнятом состоянии. Вид у Членоеда был крайне раздраженный.
— Вам что, отрубина мало дали? Опять будете лезть со своими безумными предложениями?
— Да нет же!.. — застонал Корнелий. — Это все стул…
— Чем вам стул не угодил? Он болен. Его лечат. Вам что, надо объяснять, что здесь больница?
— А-а-а-а… — застонал Корнелий. — Уберите его!.. Он всю ночь скрипел…
Практикант, находившийся рядом с Членоедом, казалось, тоже был на грани нервного срыва.
— Это правда? — спросил профессор.
Практикант кивнул.
— Вообще-то, его можно выкинуть, — сказал он. — Кому он нужен? Старый сломанный стул.
— В стиле Людовика XV, между прочим, — заметил Членоед. — И потом, кто сказал, что у него жар — вы или я?
— Я, — признался практикант.
Когда он говорил с Членоедом о стуле, все внутри у него начинало кипеть.
— Вот вы его и лечите.
— Но я же с ума сойду!.. — застонал Корнелий.
— Тем лучше! — сказал Членоед. — Тогда вы перестанете донимать меня своими глупыми предложениями. Сделайте-ка ему еще укольчик, — обратился он к практиканту, указывая на Корнелия.
— Ой-ой-ой… — жалобно простонал Корнелий. — У меня ягодица совсем онемела!..
В эту минуту стул издал целую очередь ужасающих звуков, напоминавших хруст костей; от кровати пошла ужасная вонь.
— Всю ночь так… — прошептал Корнелий. — Переведите меня в другую палату…
— Скажите спасибо, что вас положили в палату на двоих! Чем вы еще недовольны?.. — возмутился практикант.
— На двоих с вонючим стулом, — пробормотал Корнелий.
— Ладно, хватит! — сказал практикант. — Думаете, от вас хорошо пахнет?
— Не оскорбляйте больного, — оборвал его Членоед. — И вообще, что с этим стулом? Прободная непроходимость?
— По-моему, да, — сказал практикант. — И потом, у него давление четыреста на девяносто.
— Хорошо, — сказал Членоед. — Вы ведь знаете, что надо делать в таких случаях? До свиданья!
Он сильно надавил Корнелию на кончик носа, чтобы рассмешить его, и вышел из палаты. Его ждал Крюк: надо было продолжить работу над «Пингом-903».
7Нервно покусывая губы, Крюк склонился над листом бумаги, исписанным вычислениями и сомнительными и малоубедительными уравнениями двадцать шестой степени. Членоед тем временем ходил взад и вперед по комнате и, чтобы лишний раз не поворачиваться, дойдя до синей, клопиного цвета, стены, шел обратно задом наперед.
— Здесь ничего не выйдет, — произнес Крюк после долгого молчания.
— Крюк, — сказал Членоед, — вы просто трус.
— Места здесь не хватит. Он полетит со скоростью четыре в минуту. Вы можете себе такое представить?
— Ну и что? — не дрогнул Членоед.
— Надо ехать в пустыню.
— Я должен быть здесь и лечить своих пациентов.
— Пусть вас назначат врачом в какую-нибудь колонию.
— Глупости. Мне придется все время мотаться из деревни в деревню, у меня времени не хватит «пингом» заниматься.
— Возьмите отпуск.
— Это не принято.
— Тогда ничего не выйдет!..
— Да вы что!.. — возмутился Членоед.
— Не выйдет, и все тут!.. — ответил Крюк.
— Черт!.. Мне надо в больницу… Вы пока без меня поработайте.
Он спустился вниз по лестнице в цилиндрический вестибюль и вышел на улицу. Машина его стояла за решеткой у тротуара. С тех пор как скончалась одна из его любимейших пациенток, он практически перестал вести частную практику и довольствовался работой в больнице.
Войдя в палату, где лежал Корнелий, он увидел высокого молодого блондина крепкого телосложения, сидящего на кровати у стула. Завидев его, юноша встал.
— Меня зовут Анн, — сказал он. — Здравствуйте, месье.
— Сейчас не время для посещений, — сказал практикант, вошедший вслед за профессором.
— Он все время спит, — возразил Анн. — Должен же я дождаться, когда он наконец проснется.
Членоед повернулся и посмотрел на практиканта:
— Что это с вами?
— Пустяки, сейчас пройдет.
Руки практиканта дрожали, как язычок звонка, а черные круги под глазами расползлись на пол-лица.
— Вы что, не спали?
— Нет… Это все стул…
— Да? А что случилось?
— Сука он!.. — прошептал практикант.
Стул дернулся, захрустел и опять завонял. Разъяренный практикант сделал два шага вперед, но Членоед остановил его, взяв за локоть.
— Успокойтесь, — сказал он.
— Я больше не могу!.. Он издевается надо мной!
— Вы ему судно давали?
— Он делать ничего не желает, — заныл практикант. — Только и знает, что скрипит, хрустит, температуру себе нагоняет и не дает мне жить.
— Возьмите себя в руки, — сказал Членоед. — Потом посмотрим, что с ним. А вы, собственно, чего ждете? — обратился он к Анну.
— Мне надо поговорить с господином Корнелием. По поводу работы.
— Можете мне ничего не объяснять… Я все равно не в курсе.
— Разве господин Корнелий вам ничего не предлагал?
