Оксана Аболина - О людском коварстве
Обзор книги Оксана Аболина - О людском коварстве
Оксана Аболина
О ЛЮДСКОМ КОВАРСТВЕ
О том, что человек — самое коварное существо планеты, в курсе все звери, птицы и рыбы. Даже тигры обходят его стороной — знают: эта двуногая скотина кусается больно и на расстоянии. Если человек заметит слабину в ком-то другом, он тут же его одурачит, охомутает, посадит на цепь, затравит собаками или дустом, изведёт на колбасу и окорока. И плевать ему, что ты большой, как слон, или махонький, как микроб. Если ты попал на мушку к людям, они тебя в покое не оставят, не надейся, пока не выжмут из тебя все соки, заставив служить себе не душой, так телом; не телом, так его останками… В лучшем случае, поставят потом памятник, да и то — не всем, только избранным. Бифидобактерии, к примеру, могут сколь угодно долго и нервно курить на лестнице — им памятник не светит. А китайские воробушки… Да что говорить — каждый подвид, даже самый маленький, понимает — от людей добра не жди.
Сам человек о своей персоне совершенно иного мнения. Он тешит себя мыслью, что регулярно читает новости об охране окружающей среды, исправно выражает протесты против истребления дельфинов и тюленей, поставив подпись под очередной петицией, подкармливает зимой голубей и уток, а мух выгоняет в окно, в отличие от вооружённого дихлофосом подлеца-соседа. А значит, он добрый и хороший. Как бы не так…
Скажите о человеческой доброте любому домашнему животному, и оно рассмеётся вам в лицо. Ну, может, не совсем в лицо, потому что вы тоже человек, а значит, единственно правильное и допустимое поведение при общении с вами — это виляние хвостом или ласковое мурлыканье. Но вот что о нас в действительности думают братья наши меньшие, они могут сказать без обиняков только в крайне расстроенных чувствах. Но поверьте, лучше их до этого не доводить…
Домашние звери во всей своей полноте вкусили прелести сожительства с человеком и знают о его коварстве практически всё. Но не всегда оказываются к нему готовы. Мало того, сами люди не всегда оказываются готовы к коварству своих ближних…
Андрей позвонил по мобиле и сказал: «Оксана Валентиновна, я стою под вашей дверью, откройте, пожалуйста». То, что он звонит мне, а не сыну Лёше — меня не удивило. Лёша хронически то теряет, то ломает свои телефоны, так что его друзья нередко звонят мне, чтобы с ним связаться. Но почему он не ткнул в кнопочку домофона внизу? Наверное, боялся, что я не спущусь и не открою. А пошлю вниз Лёшу. И тогда он не сможет осуществить свой коварный замысел.
Андрей стоял на лестнице, одну руку протянул, чтобы поздороваться, а другую держал за спиной. Урок на будущее: всегда следите за второй рукой гостя, если не хотите оказаться одураченными. В другой руке Андрея находилась сумка-переноска для домашних животных. А в ней сидел кот Ян. Это обнаружилось не сразу, а когда Андрей уже был в квартире и стягивал с ног кроссовки.
Такой подлости от Андрея не ожидал никто: ни Лёша, ни я, ни полтора десятка живущих у Лёши котов, ни в особенности сам Ян. На морде Яна на несколько часов прописалось глубочайшее разочарование, оскорбление и даже потрясение, что совершенно ему не свойственно.
В самом деле, Ян — животина не слишком чувствительная. Это прирождённый кошачий бандит, способный наглостью и напором, зубами и грубой силой подмять под себя любую кошачью стаю. Когда-то Лёша его нашёл на помойке, где Ян был признанным кошачьим бароном. Четыре или пять окрестных кварталов безоговорочно признавали его право силы. Попробовали бы они его не признать! Даже крупные собаки ходили у Яна по струнке. В обиду он себя никому не давал. И всё самое вкусное, оказывавшееся на помойке — было его законной добычей. Если кто и рождён в этом мире для помойки, то это кот Ян. Каким образом Яна сумел обольстить Лёша, никому не известно. Это тайна их двоих. Но в один прекрасный, а вернее, ужасный день Ян оказался в нашей квартире. «Это всего лишь на пару недель», — сказал Лёша. Как же…
Пара недель превратились в пару лет, Ян давно прописался в нашем доме. Кастрированные интеллигентные коты никогда с ним не спорили, вежливо обходили стороной и позволяли ему выбирать самые вкусные косточки и самые мягкие тёплые коврики. Кошки… Думаете, он их спрашивал, хотят ли они вступать в его гарем? Любвеобильности и силы духа Яна было настолько с преизбытком, что уже через неделю стало ясно: в доме появился извращенец-бисексуал: он насиловал не только кошек, но и подростков-котов, впоследствии даже собственных детей. Котятами быстро заполнился дом. За два года на свет появилось множество маленьких Янчиков.
По-хорошему, и Яна надо было бы кастрировать, но Андрей, бывая у нас в гостях, положил на него глаз — наверное, потому, что Ян — шкода, хулиган и морда у него бандитская. А у этой породы всегда были и будут свои поклонники. Знаете ведь, что есть женщины, которые влюбляются исключительно в обитателей тюрем и колоний? Так случилось и с Андреем, он привязался к Яну и сказал, что как только обзаведётся жильём, то заберёт его у нас. «Только не кастрируйте его», — попросил он. Почему-то мужчины, у которых не живёт в доме полтора десятка котов, как правило, ощущают свою солидарность с котами и чрезвычайно болезненно воспринимают их кастрацию. Словно это на их, а не кошачью, честь и достоинство покушается скальпель ветеринара. Мы послушно, преисполняясь надежд, не кастрировали Яна и с нетерпением ожидали того момента, когда Андрея можно будет поздравить с новосельем. А котята тем временем рождались и рождались.
И всё же этот день наступил. Осчастливленный Ян отправился жить в свою собственную квартиру, где у него был личный слуга Андрей, который его кормил, холил и носил на руках в садик пощипать травку и половить голубей.
Три месяца все были счастливы. По ночам никто не взламывал холодильник, не вытаскивал курятину прямо из кипящей кастрюли, не перебивал всю имеющуюся в доме посуду, не орал по ночам: «Ммммяу! Почему здесь так мало девочек? Приведите ещё!» Коты, наши тихие домашние воспитанные коты, оказалось, поднабрались от Яна дурных навыков: стали грызться между собой, выясняя, кто главный, но вскорости иерархия утряслась и все стали жить мирно и спокойно, как в старые добрые времена.
И вот — Ян опять у нас в доме. Растолстел, залоснился, но бандитский прищур и уверенность в себе не растратил. Коты попрятались по углам. Ян стоит посреди кухни и обиженно мявкает на Андрея: «Сволочь! Я тебе поверил! Я осчастливил твой дом своим присутствием! А ты… Привёл меня опять к этим занудным мещанам, которым нужно каждый день доказывать, кто тут главный! Ты предатель коварный, я такого не ожидал»…
Прошло несколько часов. Лёша собрался уходить и от греха подальше посадил маленьких котят в сумку-переноску, кошек с подростками — в ванную, кастраты попрятались — умные! их найти не удалось. После этого Андрей с Лёшей ушли, а Ян остался. Наверное, до последнего момента Ян надеялся, что произошла какая-то ошибка, Андрей лишь занёс его ненадолго в гости, оттого сидел тихо и только обиженно помявкивал. Теперь, когда стало ясно, что трёхмесячный курорт — это всего лишь временная передышка, и больше ничего хорошего не будет, лафа закончилась, финита ля комедия, жизнь — жестокая тётка, теперь нервы Яна не выдержали. Он взревел благим матом и бросился на первого же попавшегося под лапы бедолагу-кастрата.
Не успела я выскочить из комнаты, как в квартиру влетели Лёша с Андреем. Рёв Яна они услышали внизу парадной, едва спустившись с лестницы. Бандита изловили и посадили в платяной шкаф, подперев дверцу для верности стулом, на который положили стопку книг. И опять ушли.
Прошёл час. Я печатала на компьютере, когда вновь раздался истошный вопль, сопровождающийся визгами. Выбежав на кухню, я увидела, как посреди её с всклокоченной шерстью, победно тряся головой, стоит Ян, а что-то серое мгновенно протиснулось между плитой и стенкой. Не дав времени Яну придти в себя, я схватила его за шиворот и сунула в первое попавшееся укрытие — в туалет. Заперев его там, я стала размышлять, как долго можно прожить без туалета, и надёжно ли там закрывать Яна. На всякий случай я подставила под ручку лыжную бамбуковую палку, а к двери подтащила тяжеленный ксерокс. В платяной шкаф — что осталось от его содержимого — заглядывать не рискнула, чтобы не расстраиваться.
Прошёл час. Я печатала на компьютере, прислушиваясь к подозрительным звукам из туалета. Внезапно они стихли. Так что меня не удивило, когда через пару минут раздался ещё более громкий рёв и визги, чем прежде, а затем их сменил похожий на детский плач. Посреди кухни стоял Ян, на морде у него была кровь, облепленная чёрной шерстью. Он что-то брезгливо жевал, я очень понадеялась, что это не чьё-либо ухо. Огромные клоки шерсти оказались раскиданы по всей кухне, словно в доме живёт давно не чёсаный линяющий здоровенный сенбернар. Я хотела схватить Яна, но он морально подготовился к моей атаке, вздыбил шерсть и столь яростно зарычал, что мне пришлось обмотать руки рубашками прежде, чем рискнуть подойти к нему. Всё-таки я печатаю на компьютере, и лишних пальцев у меня нет… При исследовании туалета обнаружился сдвинутый ксерокс и расщеплённая бамбуковая лыжная палка.
