Юрий Хвалев - Копия Бродского
Обзор книги Юрий Хвалев - Копия Бродского
Хвалев Юрий Александрович
КОПИЯ БРОДСКОГО
Поэты – непризнанные законодатели мира.
П. Шелли
На политом дождём тротуаре, фактически посередине, если не считать прилегающий газон, который был естественно утоптан идущими в ногу со временем торопыгами, которые сейчас не особенно торопились, возможно, боясь банально соскользнуть в грязь, - лежал пухленький кошелёк. До поры до времени никем незамеченный: то ли из-за прибавки людской массы, так как рабочий день в основном кончился, то ли из-за самодостаточности каждого в проходящей массе, так как некоторая зажиточность предполагает определенное высокомерие. По отношению к тому, что плохо лежит. Придётся поверить на слово, кошелёк действительно лежал хуже некуда.
Александра Бродского, ведущего инженера - проектировщика подмосковного НИИ, никогда не смущал дождь, потому что у него был зонт, а за углом, в пяти минутах ходьбы от работы, стоял припаркованный старенький «форд».
Вливаясь в массу торопыг, где каждый на определённой дистанции чётко знал своё место, Бродский в свою пятиминутку надеялся получить в попутчики спину противоположного прекрасного пола, от которого бы веял аромат французских духов. Чтобы развеять скопившееся одиночество. На первых парах ему везло. Впереди шла, несомненно, блондинка. О! Её запах. Возбуждал аппетиты, которые совпадали с его желаниями и, как ни странно, с возможностями. В первую очередь хотелось прикоснуться к её прекрасной голове…
- Это моё место! Ну-ка, двинься…
Бродского грубо оттолкнули. Французский аромат мигом улетучился, а скалистая спина, которая внезапно выросла перед Александровым носом, низвергла на него зловоние скотобазы.
- Фу-у, козёл, - сказал, останавливаясь, Бродский.
- Да проходи ты, наконец, - сказал кто-то, толкаясь сзади так, что Бродский чуть не брякнулся на четвереньки.
Под ногами что-то валялось, и Бродский, недолго думая, надо признаться, совсем не думая, машинально вытянул руку, чтобы это поднять. Кошелёк на вид казался потерянным, каким-то невзрачным и серым, причём к нему была привязана тонкая, но суровая капроновая нить, которая вела к полуподвальному распахнутому окну. Между кошельком и Бродским возникли натянутые отношения, как у рыбака и крупной рыбёшки, случайно попавшейся на крючок. Поэтому ему, как существу разумному, пришлось шаг за шагом давать слабину. Так незаметно Бродский оказался у окна, в котором уже маячила физиономия (как бы сказать, не обидев) интеллигентного алкаша.
- Вы умница, что взяли кошелёк и подошли! – воскликнул алкаш вполне приличным голосом. – Разрешите представиться: Филипп Робертович Вишнявский. Подождите, не уходите! Вы не смотрите на мою отвратительную рожу. Я учёный физик-ядерщик в последнем эксперименте хватанул лишнюю дозу радиации. Теперь вот приходится лечиться. Пью чистый спирт, а что делать? Наследующей неделе возобновляются опыты и я должен быть на ходу. В моей группе дюжина учёных-экспериментаторов, практически у всех семьи, так что подвести никак нельзя.
- Возьмите, - Бродский попытался вернуть кошелёк. – Я думал у вас действительно проблемы жизни и смерти, а вы здесь просто так - дурью маетесь.
- Как раз всё у меня непросто так. Сейчас я вам докажу, - учёный вытянул в окно руки, словно собирался дирижировать. – Посмотрите: слева от вас к стене прислонённая решётка. Есть? Берите и вешайте вот сюда, на крючки. Так. Теперь три шага назад. – Учёный вцепился в решётку что есть мочи. – Ну как теперь, а-а-а?!
- Теперь вы похожи на узника совести. – Бродский покачал головой. – Впечатляет.
- А я что говорил, - учёный вздохнул полной грудью. – Меня… это… заперли. М-м-м. Там… в кошельке лежит ключ. И… налево по ступенькам… моя шестая дверь. Там ещё в углу железо от стелларатора. Идите ко мне.
- Зачем? – спросил Бродский.
- Поговорим, так сказать, в непринужденной обстановке. – Учёный прислонился щекой к решётке и перешёл на шёпот. – Я вам такое расскажу: ахнете.
Бродский спустился в полуподвальное помещение и в блике тусклого света определил правильный ориентир. Сваленные в углу блестящие детали напоминали средневекового рыцаря убитого на поле брани. На роль боевого коня претендовал дамский велосипед со срезанными покрышками, стоящий чуть в стороне. Ещё раз, окинув взглядом коридорную систему расположение дверей, которая была ему хорошо знакома ещё по женской общаге, Бродский вставил ключ в шестой замок.
- Ну что вы медлите? – спросили за дверью. – Открывайте.
- Ключ не подходит, - расстроился Бродский, словно за дверью томился не учёный алкоголик, а его последняя любовь.
- Что опять не подходит? – дверь приоткрылась и в проёме показалась удивлённое лицо учёного-ядерщика. – Значит, опять этот разгильдяй перепутал ключ. Ну, это и неудивительно. Вы проходите. Я сейчас…
- Зачем вас закрывают? – пройдя в комнату, Бродский увидел пьющего человека.
Показав на часы, затем на диван ученый замер в позе горниста.
- Фу-у, чёртова работа, - буркнул учёный. – Для большего эффекта приходится пить по расписанию. Двести граммов чистого спирта за раз, это вам не хухры-мухры.
- И что дальше? – иронично спросил Бродский.
- Дальше… - учёный улыбнулся. – До полного провала в бездну ещё пять минут, я должен вам много сказать. Главное: вы должны спасти Нюшу.
- Кого?!
- Нюшу. Она очень страдает.
Учёный говорил эмоционально, усиливая жестами трагичность положения, в котором оказалась особа по имени Нюша. Причём по мере опьянения жесты учёного стали всё реже совпадать с его речью, так как сказанные слова растягивались, будто прорезиненные.
Соображалка Бродского частенько давала сбой, как говориться, зависала, но в данную минуту она сработала точно, будто часовой механизм. Любитель поднимать чужие кошельки уразумел окончательно и бесповоротно.
«Влип, как муха в липучку».
Во-первых, как утверждал учёный, эта Нюша была страстно влюблена. Во-вторых, ждала ребёнка. И, в-третьих, эта самая Нюша, если верить учёному - женщина тонких чувств - совсем недавно была мужчиной с обыкновенным именем Константин, но из-за фанатизма к поэзии Бродского И. А. сменила пол.
«Я-то здесь причём?» - резонно спрашивал себя Александр Бродский.
«Если ей не помочь, она может наложить на себя руки, - убеждения учёного витали в воздухе. – Из всей толпы только вы подняли кошелёк. Поэтому и спасать вам».
«Но я не хочу!» - резонно отнекивался Бродский.
«Но хотя бы попытайтесь вернуть её, вернее его в науку, - учёного-ядерщика прошибла слеза. – Эта Нюша мой двоюродный брат Константин. Учёный от бога».
Выйдя в коридор, Бродский ещё раз взглянул на адрес загадочной Нюши, всунутый в руки настырным учёным, который в конце своей пятиминутки, как и обещал, отключился, не дав Бродскому вставить последнюю аргументированную реплику, которая крутилась на кончике языка.
- Вы позволите пройти?
- Да. – Бродский поднял глаза и увидел перед собой невысокую, полную женщину. – Пожалуйста.
Женщина оказалась соседкой учёного-ядерщика.
- Скажите: этот Филипп Робертович Вишнявский он?.. - Бродский не успел сформулировать вопрос.
- Нет! – воскликнула женщина. – Больше ни слова не скажу здесь. Вызывайте официально, по повестке. Меня уже муж начал подозревать. Говорит: я работаю, а ты здесь с мужиками прохлаждаешься. Я ему говорю: это из милиции. А он: ещё раз увижу - убью.
- Я только хотел… - Бродский виновато улыбнулся.
- Нет!! – восстала женщина и для убедительности отказа хлопнула за собою дверь.
Бродский любил детективные истории, иногда, от нечего делать, мог увлечься простецким женским детективом. Но сейчас ощутив за собой слежку, он осознал, что из стороннего наблюдателя превратился в объект повышенного внимания, потому что его вели сразу несколько агентов спецслужб, похожие друг на друга, как две капли воды. Причем вели тем маршрутом, где пунктом прибытия значился Нюшин адрес. Идя к Нюше, Бродский чувствовал себя почти молодцом, потому что его законопослушность не вызывала сомнения. Он ни разу не привлекался, не штрафовался, не судился, не крестился, то есть имел незамаранное имя, к которому прилагалась идеальная характеристика.
«В крайнем случая напишу явку с повинной, - размышлял Бродский, звоня в дверь к загадочной Нюше.
Бродскому не открыли, поэтому он позвонил ещё раз. Опять ноль внимания. Тогда для сверки он достал точный адрес. Всё совпало, как в гидрометцентре, правда, в конце следовала приписка. «Звонить: два длинных, один короткий».
«Тире, тире, точка», - вхожу в роль шпиона догадался он и ничуточки этому не удивился.
Дверь неуверенно приоткрылась, и в проём выглянуло испуганное женское личико. Оценив Бродского на твёрдую четвёрку (по пятибалльному счёту) женщина спросила:
