Сергей Саканский - Автостопом по восьмидесятым. Яшины рассказы 11
Сергей Саканский - Автостопом по восьмидесятым. Яшины рассказы 11 краткое содержание
Сергей Саканский
Автостопом по восьмидесятым. Яшины рассказы 11
© Сергей Саканский. Перевод с устной на письменную речь.
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( www.litres.ru)
Как Серега черепаху фачил
Забурились мы как-то с Серегой к одному чуваку на дачу. Это было весной. С нами была ченчина, лет тридцати, по имени Черепаха. Ее так все звали, но не потому, что она носила очки или всем своим телом тортиллы напоминала Черепаху. Она была и вовсе на Черепаху не похожа: маленькая, худая, и, скорее всего, она была похожа на мышь. Но все упорно звали ее Черепахой – вот почему в ней, как и во всякой ченчине, была некая тайна.
И вот, шли мы на дачу, и было нас человек пять: Серега, я, Черепаха, и еще два чувака. Пока мы шли, эти чуваки всё шептались – в метро, в электричке – кто из них будет Черепаху фачить?
Они решали между собой вдвоем, потому что Серега тогда был на латышке женат, и они его кандидатуру сразу отмели. Я же вел себя скромно, в их дискуссию не вмешивался. И было это не потому, что я не хотел Черепаху фачить, напротив: очень даже хотел, но в то же время я знал, что фачить Черепаху в конечном итоге будет Серега, несмотря на то, что он на латышке женат.
Так и вышло. Пока чуваки разбухивались, производя перед Черепахой тончайшую джигитовку, всякие комплименты Черепахе говорили, на ее загадочную женскую тайну намекая, Серега прокричал Нина и мирно умер в углу.
Вскоре он, однако, воскрес, махнул стакан, потянулся, хрустнул костями и с любопытством посмотрел на Черепаху. Все замолчали. Тогда Серега взял Черепаху и увел ее в другую комнату. Мы только и слышали, как замок щелкнул.
Вскоре на даче появился еще один чувак. Он очень хотел увидеть Серегу, потому что Серега был душа человек, и все хотели с ним бухнуть.
Чувак спросил:
– А где Серега?
Я сказал:
– Серега Черепаху фачит.
И чувак сказал:
– А-а-а…
На самом деле, чувак, конечно, не знал никакой Черепахи. Но он подумал, что черепаху фачить – это что-то означает на нашем языке, вроде как прокричать Нина или Джуманияза сделать. А спросить, что это означает, он постеснялся, потому что снобом был. Вот и сделал вид, будто знает, что такое черепаху фачить. Поэтому-то он и сказал – важно, с пониманием:
– А-а-а…
Так и уехал с дачи, Серегу не увидев. Более того: в тот вечер никто не видел ни Сереги, ни Черепахи. И на другой день мы их не видели, и на другой вечер, и на третий день.
Люди уходили и приходили – это были майские праздники – и на даче много пипла поменялось. И все, разумеется, хотели бухнуть с Серегой.
И каждый спрашивал:
– А где Серега?
И ему отвечали:
– Серега Черепаху фачит.
И он говорил важно, с пониманием:
– А-а-а…
После этих майских праздников снобы по Москве и по стране расползлись, и всюду они несли слово мое. С тех пор все и стали так говорить, по всему Союзу, когда не знали, где кто-то есть, или давно его не видели. Когда кто-то о ком-то спрашивал:
– А такой-то где?
Все говорили:
– Как – где? Такой-то – он черепаху фачит.
Как Серега свои невыебы рассказывал
Однажды мы с Серегой забухали с какими-то медиками: в Гульбарии их нашли. У них Медицинский институт на площади Восстания, и Гульбарий получался их ПНИ.
И вот, эти студенты, после портвейна, стали нам о своих выебах рассказывать. Они там, в медицинском институте, как сыры в масле катались, среди медичек, и поэтому у них было очень много разнообразных выебов.
Надо заметить, что Яшины рассказы этим ебунцам показались скучными, разве что только про Дезодорант и о том, как Серега Черепаху фачил да Нине Гурзуфской Запорожье на Чеховке под яблонями делал.
Они слушали невнимательно, поспешно кивали, опрокидывали по стакану и снова за выебы принимались.
Делать нечего: вот и мы с Серегой тоже стали им свои выебы рассказывать. Мои выебы скоро кончились, и я из этого соревнования выбыл, а Серега держался.
После Гульбария мы все вместе в Серебряный бор поехали, новую пельменную освоить. Испытали пельменную, потом на пляж пошли. Лежим на пляже, побухиваем, в Москве-реке покупываемся и все о разнообразных выебах говорим.
И вот, кончились у студентов-факеров выебы: сначала у одного, потом у другого. Таким образом, Серега победителем вышел.
Вскоре студенты умерли: сначала один, потом другой, и мы с Серегой мирно их оставили.
Серега сказал:
– Ничего. Зато мы их научили говорить про черепаху, и теперь, когда они проснуться, то один у другого спросит:
– А где эти?
И тот, другой, ему ответит:
– Как где? Они ж черепаху фачат.
Вечерело. Мы сели на 20-й троллейбус и выступили в Елисеевский гамазин, чтобы успеть до закрытия затариться.
Ночью мы в Измайловском парке образовались, на лавочках. Я спросил:
– Серега. А откуда у тебя столько выебов?
Серега сказал:
– Яша. Я же им свои выебы недолго рассказывал. Мои выебы скоро кончились, и я стал им свои невыебы рассказывать. Но оформлял я их как выебы.
Я сказал:
– Теперь понятно. То-то я на тебя с удивлением смотрел: я ж многие твои невыебы тоже хорошо помню, поскольку они на моих глазах происходили. А ты их чувакам как выебы рассказывал. Жаль, что я сам до этого не додумался. Невыебов у меня тоже много: гораздо больше, чем у тебя выебов.
Серега сказал:
– Сдается мне, что и у этих медиков выебы тоже скоро закончились, и они свои невыебы нам за выебы рассказывали.
С этими словами Серега прокричал Нина и умер на лавочке. А я на соседней лавочке долго лежал, Джуманияза делал в урну, смотрел на звезды и думал.
Вот о чем я думал. А что, если не только невыебы, но и невыбухи вспоминать и статус бухов им присваивать? Ведь в таком случае, Яшиных рассказов гораздо больше будет.
Начал я свои невыбухи вспоминать, и с удивлением обнаружил, что было их в моей жизни не так уж и много. Честно говоря, очень мало их было.
Всего два невыбуха и вспомнил за всю свою жизнь.
Как у нас в коктебеле невыбух произошел
Летом 1983-го года ворвались мы в Гурзуф с востока. До этого всякое было, всякое было и после. Но здесь я собираюсь рассказать именно о коктебельском невыбухе.
Между прочим, для нас обоих этот невыбух был одновременно и невыебом, одним из тех, которые Серега медицинским ебунцам как выеб рассказывал.
Чтобы правильно понять смысл коктебельского невыбуха, надо вкратце знать его предысторию.
Началось все в ФКГ, куда мы с Серегой прибыли, по традиции, бухать. Традиция эта родилась давно и спонтанно, и суть ее была такова, что в самое стремное время, когда бухать на улице было категорически запрещено, и всех бухариков ловили с овчарками, мы с Серегой находили такие места, где никому даже и в голову не придет, что мы там можем бухать. Одним из таких мест и была ФКГ – Феодосийская картинная галерея.
И вот, идем мы по галерее, тешимся картинами великого Айвазовского и побухиваем по чуть-чуть, каждый из своего бутилена, а бутилены держим за пазухой.
ФКГ – это самое пустынное место на всем ЮБК, даже в разгар сезона. Там всегда можно посидеть, помолчать или поговорить, прикорнуть на мягком диванчике и даже не то, чтобы прикорнуть – Нина прокричать можно, на мягком бордовом диванчике.
И вот, вижу я, что ходит по залам, от картины к картине перебегая, какая-то ченчина и картинами поочередно тешится. Глянь: мы уже с ней вместе ходим и о живописи мирно беседуем, и все вместе над картинами стебемся.
Она спрашивает:
– А что это у вас, мальчики, какие-то белые трубочки из-за воротничков торчат?
Серега говорит:
– Это – микрофоны. Чтобы впечатления от картин Айвазовского записывать.
Она говорит:
– Ладно вам – микрофоны. Дайте и мне пососать.
Нам, конечно, было жалко ей буха давать, потому что это был последний наш бух, и следующий перевод нас ждал только в Алуште, на главпочтамте. Но ничего. Дали мы ей, скрепя сердце, буха из наших трубочек пососать: сначала из одной, потом из другой.
Вышли на улицу, а ченчина не отстает, наоборот: ведет нас куда-то с собой. Мы думаем, куда же она нас ведет, и есть ли у нее там подруга, и есть ли у этой подруги бух.
Но ченчина нас к какому-то забору привела, а сама за забором скрылась. Через несколько минут она вышла, переодетая в спортивный костюм, на ходу косички заплетая.
