Михаил Войтенко - Феномен Тили Кидалкиной
Обзор книги Михаил Войтенко - Феномен Тили Кидалкиной
Михаил Войтенко
Феномен Тили Кидалкиной
1. Предистория, которая могла-бы быть сама по себе историей
Я познакомился с Тилей тогда, когда она была еще совсем юной девицей, цветущим, ярким бутончиком. Тиля, разумеется, пользовалась немалой популярностью, но и не почивала на лаврах, сложа руки — она ухитрилась получить работу секретарши в одной из крупнейших компаний нашего города. Причем место секретарши она занимала далеко не только благодаря своей внешности. Тиля печатала вслепую, все помнила, все успевала и уже тогда отличалась адской, всесокрушающей энергией. Мы встречались очень редко, в компаниях наших общих знакомых, но из вида друг друга не теряли. Ничего, кроме приятельских отношений, нас не связывало. Время от времени Тиля проносилась мимо в шикарных авто, или пробегала поблизости в изящных шубках, чтобы иногда притормозить и о чем-нибудь со мной посудачить. Она мне, конечно, нравилась, но не настолько, чтобы терять голову.
Затем у Тили возникли весьма серьезные отношения с молодым человеком, работающим в той-же компании. Он был старше ее на 5 лет, женат, имел ребенка. Такие пустяки, в наше-то время, не мешали никому, и роман стремительно развивался. Молодой человек, дабы обеспечить любимой достойное ее существование, отправился на поиски больших, настоящих денег — мечты любого молодого идиота в нашей и не только стране, когда у идиота нет ни специальности, ни образования, ни внутреннего магнита. Поиски загнали его куда-то в сальские степи, что-ли. Далеко они его загнали, но поначалу дела шли неплохо — он, в компании, наладился как-то прикрепиться к сокрушительной проблеме взаимозачетов, время — середина 90-х, было еще достаточно необузданным, а потому шальные деньги валялись то там, то сям. Его я тоже знал, неплохой в общем парень, хотя все-таки, он относился к той категории, крайне сейчас распространенной, людей, которые хотят все и сразу, или хотя-бы побольше и поскорее. Тоже не так уж страшно, но все дело в том, что они бросаются направо и налево, хватаются за любое, самое авантюрное, предприятие и, по сути, никаких перспектив на будущее не имеют. Образования и специальности нет, мощной целенаправленности, кроме вот этого размытого богатства, тоже нет, а время от времени ухватываемые суммы их только развращают. Нормального бизнесмена проекты, за реализацию которых они с легкостью берутся, сразу отпугивают — а им чем больше цифры, тем привлекательнее. При таких крайне общих взглядах на жизнь и не совсем понятных невооруженному глазу умениях и возможностях, человеку приходится, если он без связей, крайне нелегко. Человек просто-напросто растрачивается в ожидании большой и наконец-то удачи, вон за тем углом. Углов много, углы острые и часто болезненные, а удачи мало и на все углы не хватает.
Ну-с, как-бы там ни было, а поначалу дела шли неплохо, и Тиля тоже возлюбила степные просторы. Однако, по мере того, как шальные деньги, как шальные скакуны, стали редкостью и в степях, Тиля явно призадумалась о грядущем. И вернулась в родной город. Кроме того, ей надо было заканчивать заочное образование. Пока Тиля была степнячкой и где-то там кочевала, я тоже не сидел в родном городе, вернее, я на несколько лет растянулся между Москвой, своим городом и очень далеким зарубежьем. Но, как и писал, из виду ее не терял, как и она меня — были в курсе. Поэтому ее появление в моем убогом жилище, год с лишним тому назад, было совершенно естественным и неизбежным. Меня весьма удивил ее внешний вид, я все-таки не видел ее три года, но это не такой большой срок, чтобы так, на мой взгляд, не то, чтобы подурнеть, а как-то поизноситься, что-ли. Трехгодичной давности впечатления были именно такими — яркость и свежесть плюс красота, а сейчас красота осталась, но уже без яркости и свежести. Не такие были у нее года, и есть, чтобы вот так основательно лишиться — как-бы поточнее выразиться — неоновой переливчатости рекламы. Реклама стоит или висит, красивая, удачная реклама, но только неоновый перелив сменили подсветкой. Тогда я приписал это тяжестям ее последних лет, а сейчас у меня несколько иное мнение, в основе которого лежит твердое убеждение, что ничего нам даром не проходит. Но об этом позже. Тиля поведала мне о тяжестях жизни своей и о том, что ее роман с молодым человеком подошел к концу, в чем я с ней был полностью согласен. Молодой человек засел в степях очень основательно. То немногое, к чему он все-таки прикрепился, уже, видимо, не давало ему возможности вернуться в родные пенаты (где все пришлось-бы начинать с нуля), но и не дало ожидаемых миллионов, и вряд-ли могло дать в обозримом, а я бы добавил, и в необозримом тоже, будущем. К концу 90-х людям, особенно неопределенных профессий, необходимо иметь достаточно прочную привязку — либо к делу или компании, либо хотя-бы к месту жительства. Беззаботное порхание могли и могут себе позволить либо настоящие спецы, либо богачи, либо те, кого жажда красивых денег и красивой от таких денег жизни терзает в последнюю очередь. Кроме того, он взял в привычку упавшие доходы компенсировать увеличенными обещаниями грядущего великолепия. А для многих наших девушек, крайне быстро лишившихся девственного романтизма в джунглях дикого капитала, такого рода лапша становится лучшим обезлюбливающим. Некоторая, свойственная ему, безалаберность в делах и легкость в хватании за любое предприятие становились уже и просто-напросто опасными, так как он раздавал адрес Тили и ее мамы всем партнерам по загадочным сделкам, сам в родном городе не появляясь. Иногда партнеры давали о себе знать, отнюдь, при том, не рассыпаясь в благодарностях и не умоляя передать ему в далекие степи горячий дальневосточный привет.
С женой он отчаянно не разводился, жена жила у его мамы, причем ни мама, ни, тем более, жена, Тилю признавать не хотели. Время от времени они проводили с Тилей политбеседы — о нравственности и морали? Что-то в этом духе. Время от времени даже предъявляли материальные претензии — как увезенный сыном и мужем утюг сгинул бесследно в далеких степях, и что-то еще, такое же увесистое. Тиля поведала мне, что любить она его не любила, но привязанность была и даже есть, что вовсе не повод для продолжения дальнейших отношений, тем более, что продолжать отношения можно было только там, на просторах целинных.
Тиля была в явном упадке сил, особенно моральном. Несмотря на упадок, Тиля упорно готовилась к выпускным экзаменам заочно оканчиваемого вуза. Кроме того, пару лет тому назад Тиля буквально выдрала из кошмаров спившейся семейки свою близкую родственницу, девчушку-школьницу, и поставила ее на ноги. Все это не могло не вызвать к Тиле чувства уважения — я поддержал ее, как смог, предоставил в ее распоряжение, для написания диплома, свой компьютер и стал общаться с ней весьма часто.
В один прекрасный день я захотел не просто ей помочь, а помочь радикально — накануне у меня появился сканер. Лично отобрав фото из огромной кучи мне предложенных, я засадил его, вместе с лично мною составленной текстовкой, в одну из самых популярных в Америке и мире служб знакомств. На фото и тексты объявлений у меня оказалось нечто вроде таланта, так как впоследствии я объявлял еще несколько своих знакомых, заблудившихся в нашей жестокой российской жизни, и всегда с неизменным успехом. В отношении Тили, впрочем, не буду вешать лишнего на свой текст — ее внешность и текста-то не требовала. Успех — сказать, что он превзошел все ожидания, значит ничего не сказать. Мы ничего особенного не ожидали, мы вообще не знали, чего ждать. Буквально через несколько часов после вывешивания, на нас свалились первые 18 ласточек. Потом следующие 15. Потом так и пошло — в день от 30 и более писем. Компьютер дымился, Тиля тоже. Про английский язык, в то время, Тиля знала крайне мало, на первые письма пришлось отвечать мне. Но уже через месяц Тиля бойко отвечала сама, компонуя тексты из различных огрызков выдранных как из моих писем, так и из писем поклонников. Были и готовые болванки — вроде написанной мною Тилиной краткой биографии в романтическом свете, незаменимые для первых ответов. Тиля подошла к делу с завидной основательностью, и выработала свою систему учета и контроля потенциальных претендентов, причем система была достаточно сложной, многопластной, что-ли. Она велась как непосредственно в компьютере, так и в вручную — в блокнотиках и записных книжечках. Тиля обзавелась самоучителями и разговорниками, что попроще, и как оказалось, правильно сделала. На любовь хватило. На меня произвело должное впечатление ее трудолюбие еще во времена написания ею диплома, но теперь оно достигло апогея. Тиля не отлипала от компьютера часами и днями напролет, пока я ее не вышибал за поздностью времени, или личных компьютерных нужд, домой. Праздниками стали для Тили мои нечастые поездки на 2–3 дня, особенно после того, как Тиля могла уже сама не только прочитать, но и ответить. Письма такого рода, особенно на первых порах, удивительно однообразны, кроме того, накопленный нами немалый опыт позволял с ходу отсеивать как явно неперспективных, так и просто маньяков, коих весьма много. В этом деле есть и масса других мелочей и нюансов, про которые я умолчу — на всякий случай. Почему умолчу, на какой такой случай — о том дальше.
