Александр Мардань - Прогулка
Обзор книги Александр Мардань - Прогулка
Александр Мардань
Прогулка
Хромые хромают только когда ходят.
(из разговора в больнице)Когда вас в последний раз просили погулять? Не отпускали, а просили… Родители, когда хотели остаться на пару часов одни. Учительница, перед тем, как объявить результаты контрольной. Фотограф, делавший снимки для визы. А ещё? Ещё вас просили погулять после сдачи анализов.
Кто любит сдавать анализы? Одни сдавать больно, другие унизительно. А есть такие, что больно и унизительно одновременно. А ждать результатов? Ну, тех, в которых цифры, еще туда — сюда… Холестерол повышен, гемоглобин понижен — будем исправлять. А когда результат «плюс — минус» или еще жестче — «да — нет»? Новорусская рулетка с двустволкой вместо револьвера… Любите такого результата ждать? Дуэль с десяти шагов. Стендаль советовал дуэлянтам листья на деревьях считать, пока пистолеты заряжают… а мне чем заняться?..
Зимой листьев на деревьях нет. Хвойные растения только в парке, а иголки считать — зряшное предприятие, если дальнозоркостью не страдаете…
Может, зайти в кафе и выпить грамм двести… Во — первых, потеплеет, во — вторых, не так страшно. По «наркомовские» сто грамм спирта слыхали? Думаете, это был аперитив перед фронтовым обедом? Скорее, перед свиданием… Со смертью. Ладно, не всё так грустно. Теперь всё лечат. Мы же люди разумные, венец эволюции, страдаем всего семьюдесятью тысячами заболеваний. Главное, чтобы не всеми сразу.
Тогда пойду в кино. Ждать сеанса не нужно. Купил билет и заходи. Правда, перед следующим, если хочешь узнать, с чего всё началось, придётся выйти и купить ещё раз. Да и билеты стоят дороже, чем в театр. В нашей молодости было наоборот. А как кинотеатры боролись за тридцатикопеечного зрителя… Лучше всего в стране, где не было секса, завлекала надпись «только для взрослых». Художники с завидным упорством выводили её на афишах индийских фильмов, которые в городах особым спросом не пользовались, в отличие от сельской местности, где на «Зиту и Гиту» приходило больше людей, чем на собрание колхоза.
А горожан заманивали обманом. Надо было план выполнять. И хотя все знали, что секса в индийском фильме нет по определению, все равно шли, а вдруг… Как раньше по десять раз ходили на фильм «Овод», а вдруг на этот раз побег удастся…
Ну, а если название «Мужчины в ее жизни» или «Запретные игры», то рука афишного художника игриво выводила «Детям до 16 лет строго запрещается». Хотя первый фильм, про леди Гамильтон и адмирала Нельсона, по нравственности мог соревноваться с киножурналом «Хроника дня», а второй — из раздела «Детское кино», про пятилетнюю французскую девочку, потерявшую своих родителей во время войны…
Обидно, когда врут, а спросить не с кого. Если солгал знакомый — на него можно обидеться, если близкий — развестись, а обманули в кинотеатре — не ходишь туда пару недель, а потом снова идешь на пакистанскую эротику. Видиков не было, за рубеж ездили лучшие. Раз в три года. Каналов на телевидении было четыре! На трех показывали заседание 24–го съезда, а на четвертом мужик в костюме и галстуке строго предупреждал: «Я тебе пощелкаю!». И люди шли в кино, где кресла скрипели, плёнка рвалась, звук пропадал… Летом там было душно, зимой холодно. И всё равно — это был праздник. Пусть маленький, но твой. С ирисками, семечками, тающим мороженым. И никакой широкий формат со стереосистемой и попкорном не заменят первого поцелуя в последнем ряду.
Чтобы увидеть спину Мишель Мерсье или Элизабет Тейлор без бретелек, люди стояли за билетами дольше, чем при Горбачёве за водкой. Ну а если на экране мелькало что-то ниже спины, то зрители сидели даже в будке киномеханика, а кавалеры Ордена Славы 3–х степеней получали билет без очереди в тысячу человек…
А легенды, ходившие о том, что вырезали из картины!.. Какие только фантазии не посещали жителей sexless страны… Они могли украсить колонки писем — отзывов «Плейбоя». И все завидовали киномеханикам, которые это якобы вырезали. Потом стали догадываться, что режут в Москве, в специальной комиссии, которая строго следила за градусом эрекции советских граждан…
Вы обратили внимание, что после возвращения секса в страну уже не притягивают наш взгляд выбитые дощечки в раздевалках и разбитые окна в банях.
С насилием на экране было полегче, особенно если оно было революционным и справедливым. А поскольку справедливость уже была понятием классовым, то и служила интересам трудящихся, точнее тех, кто в поте лица наблюдал, как трудящиеся трудятся. Снимали насилие без крупных планов. Социалистический натурализм, не путать с соцреализмом, был нам чужд.
А если честно, то было и хорошее кино. Таких фильмов было немного, но смотрели их все… И все обсуждали. А сейчас все смотрят разное, а обсуждают… Да мало ли что можно обсуждать. Погоду, например…
Так, пойду в кино. А в какое? Это раньше оно было на каждом углу, а сейчас на весь город — три зала. Пока доеду, уже уходить надо. Кино отменяется.
В театр? Несерьезно. Во — первых, днем они не работают. Во — вторых, туда и вечером не очень ходят… Правда, когда столичные артисты приезжают, то залы полны, хоть и дорого. И не потому, что ценители собираются, а потому, что театру его первоначальная функция возвращается, роль собрания. Не партийно — профсоюзного, а городского. В Греции город становился городом, когда в нем появлялся театр. И мест в нем было столько, сколько свободных жителей. В начале, во всяком случае. Потом их не хватало… и мест, и свободных жителей. Интересно было, кто в чем пришел, кто с кем ушел. Раньше театральную публику именовали «обществом, за исключением черни и простого люда». А сейчас в рваных джинсах, туфлях на босу ногу, с мобилкой в руке. Как там у Горина? «Это хуже, чем народ, это лучшие люди города». Ползала сообщения отправляет, ползала смс — ки получает…
Анализы у меня дневные, вечернего спектакля не дождусь.
На стадион? Бутылки собирать? Так на пляже это делать интересней… Это я так шучу. Нечего зимой на стадионе делать, как впрочем и на пляже. Другое дело — летом. Тела, как и души, разные. Прекрасных намного меньше, чем ужасных. Не верите? Сходите на нудистский пляж. На одно красивое — десяток с неприглядностями. С душами дела обстоят не лучше. До недавнего времени душевный нудизм встречался редко, разве что в анонимках и жалобах, но их кроме адресата и цензуры никто не читал… В интернете душевную обнаженку можно встретить на каждом углу. Она так же неприглядна, как уродцы на пляжах. Одна польза — стены общественных туалетов стали чище.
А может, зайти в гостиницу? Вот где можно согреться… Раньше не впускали, строго спрашивали: «Вы к кому?». Сейчас заходишь и тоже ждешь, что спросят, ответ мысленно уже раз пять повторил, что я, мол, хочу кофе выпить. А тебя никто не спрашивает…
То есть поверить, что тебе и деньгам, которые ты здесь оставишь, рады, и что выгонять никто не собирается — мы пока не готовы. И что можно на диванчике посидеть, и на вопрос «Хотите ли кофе?» не надо вскакивать, а достаточно с улыбкой сказать: «Спасибо, пока нет», и углубиться в изучение прошлогодней газеты. Жаль, нет у меня с собой прошлогодней газеты. Погуляю ещё…
Многие, когда гуляют, мечтают, а я вспоминаю. Мечтать лучше перед сном. Например, о том, как выиграете миллион и больше. К десятому уже уснете….
И стоит это не дорого — цена лотерейного билета. Специалисты по теории вероятности врут, что шансы мизерные. Чушь. Шансы всегда пятьдесят на пятьдесят, как орел и решка, вне зависимости от числа игроков и напечатанных билетов. Почему? Потому что можно выиграть, а можно не выиграть… Засыпайте и мечтайте, что выиграете. А гуляя, лучше не мечтать, тем более об этом… Можно попасть под автомобиль, не поздороваться со знакомым, можно на окружающих начать смотреть свысока, особенно после второго миллиона. Мечты на ночь, воспоминания в день…
Раньше на почту было хорошо зайти, на центральный телеграф, там конечно не так тихо и чисто, как в библиотеке. Там редко читают, чаще пишут, но точно теплее, чем на улице. Там ручки с чернильницами. Люди макают ручками в чернильницу, перья поскрипывают.
Когда вы последний раз телеграмму посылали? Не смс — ку, а именно телеграмму, когда вам слова в ней считали, включая адрес, по три копейки за штуку. Слово — три копейки, и газета — самая главная в стране, самая честная, которая так и называлась — «Правда», столько же стоила. Сколько в ней слов было — считать, не пересчитать, а всего три копейки!
Был у нас в городе продавец газет, большой шутник, сидит в своем киоске на людном перекрестке и через мегафон ускоряет процесс продажи: «Правды» нет, «Советская Россия» продана, остался «Труд» по две копейки. И смешно, и не придерешься.
Писали на бланке коротко: меньше слов — дешевле телеграмма. Ненормативная лексика — исключалась. Командировочный, у которого закончились суточные, писал скупому бухгалтеру эзоповским языком: «Твою мать выселяют из гостиницы! Срочно переведи деньги».
