Лада Лузина - Диагноз: любовь
Обзор книги Лада Лузина - Диагноз: любовь
Лада Лузина
Диагноз: любовь
Лучшей подруге посвящается
Многие женщины обижаются на анекдоты про блондинок–дур. Напрасно, мне кажется, это же шутка. Я, например, вовсе не считаю себя дурой. А самое главное, я не блондинка.
Анекдот
Если вы когда–нибудь заведете «любовь» со своим соседом по площадке, значит, вы такая же дура, как я.
Я — это Вероника.
Я жила на одной площадке с двумя соседями–алкоголиками. Третьим был он. Он был женат. И даже хуже. Женат на моей лучшей подруге. Что, конечно, не свидетельствует о моих моральных принципах. Он был не больно–то красив, что не свидетельствует о моем вкусе. А главное — он был мне совершенно не нужен. Что не свидетельствует о моем уме.
Да и вообще, во всей этой истории мало что свидетельствует в мою пользу… Так думают все, кто знает о ней со стороны и величает меня за глаза «стервой» и «падлюкой».
Но, если бы жизнь повернулась вспять, признаюсь, я поступила бы точно так же.
Все началось ранним майским утром, примерно часа в три дня. Во всяком случае, я как раз проснулась.
Двое суток я лежала пластом.
В то время Фортуна так долго и упорно демонстрировала мне свой зад, что я успела досконально изучить эту часть тела и даже пришла к выводу, что в ней есть своя своеобразная прелесть. Но изысканное скопление неприятностей в виде простуды, менструации, депрессии по поводу не сложившейся любви и очередного лишения работы могут подломить даже Статую Свободы. Болело все. Спина, живот, нос, который я растерла носовым платком, и, естественно, душа. Последняя усердствовала больше всех.
«Ах, видел бы меня кто–нибудь со стороны! — издевательски (над собой) думала я. — Никому и в голову не приходит, до какой степени вполне сносная на вид девочка может напоминать порой половую тряпку».
Ассоциация была вполне уместна. Никаких иных мое бледно–серое лицо в сочетании с красным носом вызвать просто не могло. Конечно, теоретически красное на сером смотрится достаточно эффектно. Но не в данном варианте.
К этому следовало добавить немытые и нечесаные волосы паклей, беспросветно несчастные глаза и кривой рот.
Все это лежало пластом и мечтало умереть. Попутно сочиняя стихи, дабы скоротать время в ожидании смерти.
На всю свою смертную грешность похожа
Лежу помираю. Вам по фиг? Мне тоже.
О чем сожалеть? Ведь ни рожи, ни кожи.
Не дура была, но не умная все же…
Предсмертный шедевр был прерван отчаянным воплем в дверь. По своему опыту я знала: если мой звонок так безбожно кричит, значит, кто–то очень сильно мучает его снаружи. А столь зверски издеваться над техникой может только моя лучшая подруга Инга.
Инга, к слову говоря, была гораздо успешнее, чем я. Во–первых, у нее, в отличие от меня, было новое пальто. Да еще точно такого фасона, о котором я мечтала всю жизнь! Во–вторых, она могла позволить себе каждый месяц ходить в парикмахерскую и даже делала там маникюр. В-третьих, ей недавно подарили кольцо с бриллиантом. Не говоря уже о таких мелочах, как муж, высокооплачиваемая работа и очаровательная маленькая машина голубого цвета, похожая на персональную божью коровку. Но, несмотря на свой невинный вид, ее трогательная «Опель Тигра» стоила целую кучу денег. Долги за нее Инга отдавала до сих пор. Но долги — это абстракция, а машина — реальность.
Вот и сейчас, когда я наконец доплелась до двери, Инга сияла новым мелированием волос, вертела в руках ключи от машины, а в ногах у нее лежал мужчина.
Правда–правда!
Правда, это был наш в дупель пьяный сосед дядя Коля, который периодически заваливался отдохнуть прямо на лестничной площадке. Да и лежал он как раз между нами. Так что с тем же успехом можно было сказать, что лежит он не у ее, а у моих ног. Но тогда мне так не показалось. Я лишь подумала: «Черт возьми, как она эффектно выглядит! Просто богиня!»
И как вы думаете, зачем эта богиня пожаловала ко мне?
Пожаловаться, как ей плохо живется.
— Плохо! — не глядя переступая через поверженного мужика, горестно вздохнула она в ответ на мой вопрос: «Как дела?»
— Ну тебе–то чего плохо! — возмущенно воскликнула я, с размаху ставя чайник на конфорку.
По моему тогдашнему мнению, любая женщина, взглянув на такое потрепанное, лохматое, распухшее чмо, как я, должна была прийти в прекрасное расположение духа, будь она хоть старой горбатой эскимоской. Но Инга тогда сдуру этого не сделала.
— У тебя работа… — начала я перечень ее вопиющих удач.
— Да что работа! Ни удовольствия, ни самореализации. Насточертела она мне, — фыркнула она, нервно насилуя мою зажигалку. В ответ зажигалка только злобно шипела, возмущенная таким обращением.
Выдрав у нее из рук очередную мученицу от техники, я подкурила Инге сигарету. Она зверски затянулась и выдохнула вместе с дымом:
— Не понимаю, какого черта я должна для них все это делать?
(Вот уж год, как Инга достигла того положения, о котором мечтала еще с института, — общалась с первыми лицами страны и получала тысячу долларов в месяц, не считая побочных явлений.)
— За свою зарплату, — справедливо гаркнула я. И даже чайник вскипел от возмущения и отчаянно затрубил в свисток, изо всех сил выражая мне свою солидарность. Но Инга нас проигнорировала.
— …Да еще и нянчить Петра Петровича! — самозабвенно ныла она дальше. — О Господи! Сил моих больше нет…
(Петрович был начальником ее начальника. И уже полгода у них с Ингой тянулся хоть и платонический, но чрезвычайно полезный для службы роман. Однако этот «хам, бездарь и жлоб» до слез возмущал мою подругу тем, что периодически имел наглость давать ей указания по работе.)
— А кроме того, — тоскливо простонала эта сидорова коза, демонстративно умирая у меня на глазах, — никакой личной жизни…
— Здравствуйте, — взбеленилась я. — А муж?
— Муж? — чистосердечно удивилась она. — А при чем здесь муж?
(Несмотря на ее собственный приличный доход, муж одевал Ингу с ног до головы, сам покупал продукты, стряпал завтрак, обед и ужин и, кроме того, был самым верным мужчиной, которого я видела в жизни. А уж поверьте, на эту гадость я насмотрелась предостаточно.)
— Разве ты его уже не любишь?
Инга манерно скривилась и надула свои аппетитные губки, умело дорисованные губной помадой «Christian Dior».
— Раньше любила. А теперь уже не то. Есть себе и есть. Все равно, что шкаф. Сидит дома, работает, по сторонам не смотрит. — Она обиженно насупилась и вздохнула. — Какая это любовь? Тоска. Рутина. Мы даже спим с ним теперь в разных постелях.
Пардон за неоригинальность, но я вылупилась на нее как небезызвестный баран на новые ворота. Самое непостижимое во всем этом было то, что страдала она совершенно искренне!
— Как только бы он взглянул на сторону, ты бы тут же вспомнила, что любишь его, — окрысилась я. — Вот представь себе, будто твой муж завел роман со мной…
— Он никогда не заведет роман, — презрительно отмахнулась Инга. — А тем более с тобой. Ты ему вообще никогда не нравилась. Да и посмотри, на кого ты сейчас похожа…
Я онемела и вырубилась, как обиженный телевизор с пультовым управлением. Вот те на! Подруга называется.
Конечно, Инга сказала чистую правду. Я и без нее знала, что похожа на проблемное пугало, на которое не польстился бы и полк изголодавшихся солдат. Но есть такие вещи, которые не нужно говорить даже лучшим подругам. Вернее, им–то не нужно этого говорить в первую очередь.
Вот тогда у меня в голове и мелькнула шальная мысль…
«Странно устроена жизнь, — подумала я. — У нее сейчас есть все, а у меня — ничего. При этом мы одинаково несчастны. Хотя, если бы у меня было то, что есть у нее, я бы точно была счастлива».
Порассуждав таким образом о добре и зле: «А если отобрать у несчастного человека то, что не делает его счастливым, станет ли он еще несчастнее?» — я приступила к действиям.
Надо сказать, муж Инги, хотя и не казался мне Аленом Делоном, был мужчиной видным. Правда, его звали Васей. Но зато у него был высокий рост и стабильный заработок.
Добавить к этому еще что–то мне было сложно. Хотя мы жили шесть лет на одной площадке, с Васей я практически не общалась. Он казался мне каким–то странным. Например, завел у себя, то есть у них с Ингой в доме, живую крысу и назвал ее так же, как меня, — Вероникой.
Это был, конечно, весьма оскорбительный комплимент. Но я не обиделась, потому что и сама была Крысой по восточному гороскопу — так же, как Вольтер, Петр I и Роман Виктюк. Чего же обижаться?
Да и вообще, мы долго жили с крысой по соседству, даже не подозревая о существовании друг друга. Я тогда очень редко бывала дома, так как меня здесь никто не кормил. А крыса, наоборот, очень редко из своего дома выходила, потому что ее там как раз кормили.
