Тобиас Вулф - Авария в пустыне
Обзор книги Тобиас Вулф - Авария в пустыне
Тобиас Вулф
Авария в пустыне
Когда они проезжали через Колорадо, Кристел крепко спала. Марк обещал остановиться у реки, чтобы поснимать, но, подъехав к мосту, взглянул на жену и, не решившись ее будить, продолжил путь. От проникавшего в машину раскаленного воздуха лицо Кристел сильно отекло. Волосы, которые она на лето коротко стригла, прилипли ко лбу. Ветерок только слегка шевелил несколько кудряшек. Сложенные на животе руки как-то особенно подчеркивали ее беременность.
Посвистывание шин сказало Марку, что автомобиль въехал на стальную проезжую часть моста. По обеим сторонам простиралась река — такая же синяя, как безоблачное небо над головой. В слабо мерцающей воде отражались мост и едущий по нему автомобиль. Потом посвистывание прекратилось. «Вот и Калифорния», — подумал Марк, и, как он и ожидал, на сердце у него полегчало.
Но охватившее его радостное чувство быстро прошло. Он нарушил слово и не разбудил Кристел — теперь, когда жена проснется, ему несдобровать. Марк еле удержался, чтобы не развернуть машину и не поехать назад. Но ему ужасно не хотелось снова останавливаться, усаживать на плечи Ханса и ждать, пока Кристел их сфотографирует. Кристел и так уже сняла раз сто Марка одного и еще столько же с Хансом на плечах — на фоне каньонов, водопадов, могучих деревьев и каждого из трех автомобилей, взятых ими напрокат на территории США.
Марк обычно плохо получался на фото. Каким-то унылым, что ли, хотя это не соответствовало действительности. У сержанта, командовавшего взводом, где служил Марк, было одно любимое выражение: «белый, свободный и не старше двадцати одного». Марк сейчас полностью подходил под это определение. Все еще впереди. Ему нужен только шанс.
Два ястреба парили над автомобилем, их тени на спекшемся сером песке казались огромными. Пыль закружилась воронкой впереди на дороге и скрылась за транспарантом, с которого на проезжающих смотрел Юджин Маккарти. Его волосы развевались на ветру. Он широко улыбался. Текст под изображением гласил: «Глоток свежего воздуха». Понять, что ты уже в Калифорнии, можно было хотя бы потому, что в Аризоне портрет Маккарти не продержался бы и пяти минут. Здесь он был всего лишь в нескольких местах продырявлен пулями, а в Аризоне его тут же спалили бы или взорвали. Отсталые там были люди.
В отдалении синели голые вершины гор. Поворот на Блай Марк проехал не затормозив. Сначала он подумывал там заправиться, но бак был еще наполовину полон, и ему не хотелось рисковать — он боялся разбудить Кристел или Ханса. Дальше дорога пролегала через пустыню.
К обеду они должны быть в Лос-Анджелесе. У Марка там жил армейский дружок, он предложил им свой кров на неопределенное время — пока не устроятся. По словам друга, комнат в доме предостаточно. То был дом его родителей, они попросили сына пожить в нем, пока сами где-то в другом месте предавались размышлениям, стоит или не стоит им разводиться.
Марк не сомневался, что найдет интересную работу в Лос-Анджелесе. Где-нибудь в шоу-бизнесе. В школе он играл во всех школьных спектаклях и неплохо пел. Но самым главным его даром был талант имитатора. Он мог изобразить кого угодно. В Германии он так ловко передразнивал одного парня с Юга, что тот уже через несколько недель попросил, чтобы его перевели в другое подразделение. Марк понял, что переборщил. Он угомонился, и парень в конце концов забрал назад заявление о переводе.
Но лучше всего Марк имитировал Датча, своего отца. Иногда смеха ради он звонил матери и говорил с ней тягучим голосом Датча, который медленно цедил слово за словом. Мать всегда попадалась. Марк валял дурака, пока ему не надоедало; тогда он заканчивал разговор неожиданной репликой типа: «а ведь мы банкроты, Дотти». Тут мать смекала, что ее разыгрывают, и весело смеялась. Не в пример Датчу, у нее было отличное чувство юмора.
Мимо с грохотом пронесся грузовик. Он разбудил Ханса, но Марк дотянулся до заднего сиденья и потер краешком атласного одеяльца щечку ребенка. Ханс удовлетворенно засунул большой палец в рот. Заворочался, выставив попку наружу, и снова заснул.
Дорога поблескивала впереди и, казалось, плыла над пустыней. Марк тихонько подпевал звучащей по радио песне, а когда звук начал пропадать, стал крутить настройку. Неожиданно звук резко усилился. Марк поспешил поправить дело, но было уже поздно. Ханс окончательно проснулся. Марк снова потер щечку малыша одеяльцем, но на этот раз Ханс оттолкнул его руку и твердо сказал: «Нет». Это было единственное слово, какое он знал.
Марк оглянулся на него. Под щекой сына лежала игрушечная машинка, и от ее колес на нежной кожице остались вмятины. Марк погладил сынишку по щеке. «Скоро, — произнес он. — Уже скоро». Говоря это, Марк не имел в виду ничего определенного, а просто хотел, чтобы его голос звучал убедительно и успокаивающе.
Кристел тоже проснулась. Некоторое время она не шевелилась и молчала. Затем резко тряхнула головой.
— Как жарко, — проговорила она. Взглянув на часы-медальон, Кристел вопросительно посмотрела на мужа. Марк же упорно глядел на дорогу.
— Ну что, пришли в себя? — сказал он. — Вы здорово вырубились.
— А как же фото, Марк? — спросила Кристел. — Ты забыл?
— Негде было остановиться, — пробормотал Марк.
— Ты же обещал.
Марк посмотрел на жену и тут же перевел взгляд на дорогу.
— Прости, — только и сказал он. — Будут и другие реки.
— Но мне хотелось поснимать именно ту. — Кристел отвернулась, и Марк понял, что она вот-вот расплачется. Он вдруг почувствовал себя очень усталым.
— Хорошо, — проговорил Марк. — Давай, если хочешь, вернемся назад. — Он снизил скорость, показывая, что готов угодить ей. — Только скажи.
Но жена отрицательно покачала головой.
Марк снова увеличил скорость.
Ханс молотил ножкой по креслу отца. Марк не одернул сына. Может, это отвлечет малыша и он не будет хныкать.
— Эй, ребята, — произнес Марк. — Послушайте. Мне тут сорока на хвосте принесла, что уже сегодня, часиков в шесть, мы будем плескаться в бассейне Рика.
Ханс пихнул сиденье с такой силой, что Марк спиной почувствовал толчок.
— Сорока на хвосте принесла, — повторил Марк. — Может, поспорим, что так оно и выйдет? — Он взглянул на жену — у той дрожали губы. Марк похлопал по креслу рядом с собой.
Кристел мгновение колебалась, а потом, легко скользнув между кресел, прижалась к мужу. Марк другого и не ждал. Кристел не умела долго дуться. Он обнял жену за плечи.
— Кругом одна пустыня, — сказала та.
— Вот и хорошо.
— Ни одного деревца, — печально произнесла она. — Дома я и вообразить такого не могла.
Ханс перестал колотить по сиденью. И вдруг совсем неожиданно ухватил Марка за уши. Рассмеявшись, Кристел перетащила сына через спинку кресла и усадила к себе на колени. Но он вывернулся ужом из рук матери, съехал на пол и тут же вцепился в ручку переключения передач.
— Надо бы сделать остановку, — сказала Кристел, поглаживая живот. — Малыш, похоже, пристрастился сидеть на моем мочевом пузыре.
Марк кивнул. Кристел достаточно хорошо знала английский и могла сказать просто «хочу в туалет», как в таких случаях объявляла Дотти, но, забеременев, полюбила связывать все со своим новым состоянием. Марка же от таких подробностей подташнивало.
— Остановлюсь при первом удобном случае, — ответил он. — Заправиться тоже не помешает.
Марк свернул там, где указатель говорил, что поблизости есть бензоколонка. И никакого названия населенного пункта.
Дорога шла к северу по белесому, изрезанному трещинами песчанику. Похоже, она вела к одиноко высившейся вдали горе, казавшейся Марку гигантским тонущим кораблем. В пустыне поблескивали озерки, каждый раз оказывающиеся очередным миражом. То и дело перед самым автомобилем перебегали дорогу кролики. Наконец они подъехали к бензоколонке — некрашеному блочному строению, возле которого стояло несколько пикапов. Марк направил машину к ним.
На скамейке в тени сидели четверо мужчин. Все они уставились на подъехавший автомобиль.
— Ковбои, — сказала Кристел. — Смотри, Ханс. Ковбои!
Ханс вскарабкался на колени Кристел и стал глазеть в окно.
Кристел не сомневалась, что каждый, кто носит широкополую шляпу, обязательно ковбой. Марк пытался ей объяснить, что это всего лишь мода, но Кристел отказывалась понимать. Остановившись у насоса, Марк выключил двигатель.
Четверо мужчин все так же смотрели на них. Под широкими полями шляп нельзя было разглядеть их лиц. Казалось, они сидят здесь вечно. Потом один из мужчин поднялся со скамьи и направился к ним. Он был высокого роста, пончо нелепо болталось на его костлявом теле. Нагнувшись, мужчина заглянул в машину. Маленькие черные глаза — и ни намека на брови. Лицо красное, словно он из-за чего-то злился.
