Мариэтта Роз - Девочка из Пентагона
Обзор книги Мариэтта Роз - Девочка из Пентагона
Мариэтта А. Роз
Девочка из Пентагона
Стилягам, битникам, панкам, рокерам, металлистам, готам, байкерам…
Всем тем, кто не боится быть другим.
Я родилась и выросла в Пентагоне.
Я — девочка из Пентагона.
1984–1986 гг
Мое детство прошло в старом сталинском доме, расположенном в самом центре Новосибирска. Шесть подъездов, семь этажей, высоченные потолки, огромные окна. Большой, просторный. Рядышком три четырехэтажки. Всё вместе — один большой двор.
Тогда считалось хорошим тоном знать не только своих соседей по площадке, но и вообще всех в округе, как в деревне. Имя, род деятельности, семейное положение, хобби. Особенно хорошо были знакомы друг с другом мы — дети.
Нас, детей, в те времена вообще было много, самых разных возрастов! И все мы учились либо в 99 школе, либо в 42 [1]. Совсем мелкие, вроде тогдашней меня, ходили в один садик, расположенный неподалеку.
А ещё в те годы не так далеко была собачья площадка, где выгуливались все окрестные псы больших и малых пород.
В общем, и взрослые, и дети, действительно, неплохо знали друг друга.
… Они появились где-то в 1984 году, может чуть раньше. Почему-то выбрали наш дом. А мы почему-то их не прогнали.
И взрослые, и дети отнеслись к ним, таинственным пришельцам, настороженно, с опаской, но при этом с любопытством.
Выглядели неформалы тех лет совсем не так броско, как например, современные, но на общем фоне всё-таки сильно выделялись. Никаких идейно выдержанных полубоксов, нарочитая небрежность в одежде. Цвета в основном темные — синий, черный. У парней длинные челки, у девчонок — лак на ногтях.
Фенечки, банданы, многочисленные заклепки, пирсинг и замысловатые разноцветные прически появятся позже. Все-таки на дворе 84 год, и чтобы выйти на улицу с ирокезом, нужно быть по-настоящему сумасшедшим.
Вели они себя тихо. Никаких драк, никакого мусора. Крепко держались друг друга. Но, не смотря на внешнюю общность, их внутренние коалиции были заметны, хотя и не понятны наблюдателям со стороны. Они строго поделили между собой подъезды: панки обитали в третьем, металлисты — в четвертом, в моем, пятом, — рокеры.
В тёплое время года ровно в восемь вечера они дружной толпой выходили на улицу и терпеливо ждали, когда родители уведут нас, малышей, с площадки. Стояли спокойно, тесными группками, издалека похожие на большие чёрные тучи. У многих — гитары, у некоторых — приёмники. Переговаривались.
Тогда казалось, что неформалов ужасно много! На самом деле — не так уж, раз их всех сумел вместить всего лишь один дом, который они метко прозвали Пентагоном.
Кто они? Откуда? Зачем они? Никто не знал. В диалог с местными они вступали осторожно, в основном с ребятами их возраста — школьники старших классов, студенты. Для взрослых — лишь вежливая улыбка, как будто говорящая: «Ты не знаешь, кто я. Не понимаешь. А разве ты хочешь понять?» Может и не так. Но что-то горькое было в той вежливой улыбке.
* * *В школу я пошла в 1986 году. В ту, что поближе, то есть в 99-ую. Вместе со мной в первом классе «Б» оказались мои дворовые приятели — Машка, Вовка, Толик, Сашка и ещё один Сашка. Согласно молчаливой политике тогдашней директрисы — первые классы формировались по географическому принципу. С чем соглашались и педагоги, и родители. Во-первых, так проще организовать доставку детей из школы: кто-то один из взрослых доводил стайку ребятишек до дома, и там уже они разбегались по подъездам. Во-вторых, не нужно искусственно налаживать позитивные отношения в классах, укреплять, стимулировать — какие-то отношения уже есть. Если дружеские, то просто отлично! Нет — так нет. Впрочем, школы это уже не касается — ребята как-нибудь разберутся сами.
Новая жизнь несколько отвлекла мое внимание от таинственных пришельцев.
Первоклассница! Как это гордо звучало!
Новое платье, два фартука — чёрный и белый, ленты, портфель, азбука, прописи, счётные палочки. Всё свеженькое, хрустящее.
Я казалось себе ужасно взрослой.
Весь август во дворе мы хвастались друг перед другом обновками, портфелями, лентами. Обсуждали наши будущие школы, строили планы. Каждый уже мысленно приволок домой целый ворох «пятерок». В общем, прощай, детство! Здравствуй, новая взрослая жизнь!
Первого сентября мы — первоклассники Пентагона — пришли в школу тесной кучкой, слипшись друг с другом. По пути успели обменяться цветами, обсудить, кто с кем будет сидеть, вновь помечтать о новой, пока ещё неведомой, но, конечно же, совершенно взрослой жизни! В общем, над головой сияло солнышко, солнышко сияло внутри нас.
В тот столь возвышенный для нас шестерых день, родители обсуждали не менее важный вопрос — кто будет забирать нас всех из школы? Добровольцем вызвалась Машкина мама, тётя Зина. На том и порешили.
Школа, в которой нам предстояло учиться, стандартное четырехэтажное здание с небольшим садом и спортивной коробкой. Во дворе хаотично столпились ученики, родители, учителя, отдельной стайкой — первоклассники вперемежку с цветами.
Наконец, на крыльцо вышла директриса и начала говорить речь, пафосную и не понятную, щедро сдобренную фразами в духе «светлое будущее», «победа коммунизма» и прочее. В общем, я быстро заскучала и начала оглядываться. Конечно же, в толпе моих «товарищей по учебе», увидела множество знакомых лиц, например: соседку по площадке Иринку, Кеху с пятого этажа, Лёньку из второго подъезда. Все откровенно скучали, переговаривались. Наконец, директриса умолкла, и нас, первоклашек, согласно древней традиции пионеры повели в класс.
Кабинет моего первого «Б» находился на втором этаже, в самом углу. В дверях его стояла пожилая женщина с умным, морщинистым лицом, как у черепахи.
— Заходите и садитесь, где нравится, — сказала она. — Цветы кладите на стол.
Мы зашли, дружно положили букеты на стол, и небольшая стайка детей Пентагона устремилась в угол кабинета, поскорее занять свободные места. Тут же на всякий случай достали из портфелей все имеющиеся в наличии тетрадки, книжки, ручки. Что делать дальше, мы не знали.
С любопытством огляделись. Хотя, честно говоря, ничего особенного здесь не оказалось. В книжках с картинками классы выглядели как-то интереснее. Пара скучных шкафов в углу с книгами, коробками и ещё чем-то. Несколько портретов людей с умными лицами. Кто все они такие, я понятия не имела. Но вот что действительно потрясло моё воображение — так это доска. Такая нереально большая, нереально черная! «Интересно, — подумала я, — её ваксой начищали или как? И какими гвоздями её приколачивали?» Нет, правда! Как такая громадина держится?
Когда все более или менее угомонились, пожилая женщина с умным, морщинистым лицом, как у черепахи, сказала:
— Пока сидите так, потом я вас пересажу. Дети! Меня зовут Людмила Михайловна, я ваша учительница.
Мы дружно закивали: учительница так учительница.
— Я буду учить вас читать, писать и считать.
Мы опять закивали: собственно говоря, именно за этим мы сюда и пришли.
— У нас будет много общественной работы. Мы сформируем отряды. И во втором полугодии, если вы будете этого достойны, то станете октябрятами, а в третьем классе — пионерами, а потом и комсомольцами! Дети, вы знаете, кто такие комсомольцы?
— Знаем, — не слишком уверенно ответили мы.
Людмила Михайловна нам всем широко улыбнулась и продолжила. Правда, я её уже не слушала. Я смотрела в окно. А в окне была веточка дерева, сплошь покрытая зелеными листочками, по ней прыгали птички, что-то щебетали.
— Девочка, ты меня не слушаешь!
Я очнулась.
— Девочка, как тебя зовут? — Людмила Михайловна склонилась ко мне.
— Жека, — ответила я и тут же поправила: — Женя Левадная.
— Женечка, почему ты меня не слушаешь?
Я насупилась: терпеть не могу, когда меня зовут Женечкой!
— Я в окно смотрела.
— Не хорошо! Ты должна слушать то, что я говорю, и только тогда ты станешь коммунисткой, достойной продолжательницей дела Ленина. Ты ведь знаешь, кто такой Ленин?
— Нет, — честно призналась я.
Людмила Михайловна сердито поджала губы.
— Дети, а вы знаете, кто такой Ленин?
Никто не знал. Только один мальчик — бойкий, вихрастый — крикнул с места:
— Это памятник!
— Если хочешь что-то сказать, мальчик, то сперва подними руку.
Мальчик стушевался, но руку поднял.
— Как тебя зовут? — спросила Людмила Михайловна.
— Коля Щёлкин.
— Хорошо, Коля! — Морщинистое лицо расплылось в черепашьей улыбке. — Расскажи, что ты знаешь о Ленине.
— Это памятник, — повторил мальчик. — А ещё так называется улица, на которой я живу.
